Я приподнимаюсь и размыкаю губы, намереваясь высказаться, но Кондор меня опережает.
– Да, догадка верная, – голос становится резким, глаза сужаются. – Запираю тебя здесь, как в тюрьме. Как раз будет время для размышлений.
Развернувшись на каблуках, он покидает медблок, а я откидываюсь на подушках, чувствуя, как обжигают глаза наворачивающиеся слезы. Винить некого – я собственными руками зарыла себя так глубоко, как это только было возможно. Сиюминутное, малодушное желание, так опрометчиво высказанное вслух, исполнилось.
Будущее. Я уделяла ему слишком мало внимания. Только теперь я понимаю, что с момента смерти Гаспара я бежала, глядя только под ноги, и каждое мое действие было всего лишь вынужденной реакцией на происходящее. Я не задумывалась, что будет дальше, не пыталась предугадать возможные последствия; я не бежала к чему-то, а бежала просто потому, что должна была бежать; никогда не поднимая взгляда, чтобы посмотреть вперед, и потому даже не догадываясь о том, что все это время бегала по кругу.
И вот круг замкнулся. Медблок, откуда начался мой путь к Корпусу, только что стал местом, где этот путь закончился.
Простых курсантов, а не Стратегов и не командоров, перед которыми открыты все двери Свободного Арголиса, пускают ко мне только на следующий день. Едва дверь приоткрывается, в медблок пулей влетает Берт, тут же усаживается ко мне на кровать и с силой прижимается к моему плечу. Я улыбаюсь, понимая, что он бы хотел обнять меня, но боится, вдруг у меня что-то сломано. Осторожно высвободив руку, я обнимаю Берта, и он закрывает глаза, наконец облегченно выдохнув.
– Эй, – обращаюсь я к нему, но он даже не шевелится. Охнув – движение отдается болью в боку, – я поднимаю другую руку, чтобы погладить его по волосам. – Я в порядке.
– Тебя больше нет в списке нашего отряда. – Голос Паулы звучит растерянно. Она вошла вместе с Клодом и Альмой, а у двери остановилась Солара. – Остальных Константин не пустил, – прибавляет она, замечая мой вопросительный взгляд. – Но они тоже пришли.
– Что произошло? – заинтересованно спрашивает Клод. – Мы так и не поняли.
– Пыталась срезать дорогу, спуститься к вам побыстрее, – выдаю заранее заготовленную версию, которую, сам того не подозревая, подсказал мне Кондор. – Неудачно закрепила карабин, вот… он и раскрылся.
Берт прерывисто вздыхает под моей рукой.
– Как же мы теперь без тебя? Нас теперь семеро… – качает головой Альма.
Я пытаюсь улыбнуться.
– Зато снова четное число тех, кто может участвовать в спарринге. Во всем есть положительные стороны. И потом… – Я заминаюсь. – Без меня вам уже не грозит Второй круг.
– Она права. – Солара подходит ближе. – Как бы неприятно это не прозвучало.
– Эй, Арника! – возмущенно произносит Паула. Готова поспорить, если бы я не лежала полуживая, она с этими словами ткнула бы меня в бок. – Ты правда так думаешь о нас? Ты одна из нас, не забыла? И плевать на список! Мы не оставим тебя валяться здесь без дела.
Я невольно улыбаюсь, растроганная ее порывом.
– Кондор запретил мне…
Паула беспечно машет рукой:
– Покидать этот уровень. Мы в курсе, Солара уже рассказала. – Она наклоняется ко мне ближе и заговорщицки подмигивает: – Но тебе и не придется.
Берт отстраняется от меня и протягивает руку к Альме, которая передает ему сумку. Мальчик достает из сумки свой планшет.
– Держи, – говорит он, протягивая мне планшет, я же, пользуясь возможностью, рассматриваю его самого. Глаза подозрительно красные, но сухие, не плачет. Ты сильный, Берт. Пожалуй, даже намного сильнее меня. – Держи, – настойчиво повторяет мальчик.
– Добрался до отцовского планшета? – улыбаюсь я.
– Пусть побудет у тебя. – Берт шмыгает носом. – Тебе нужнее.
– А… – Слова находятся не сразу, я знаю, насколько ценна эта вещь для Берта, какое значение для него имеет. – А как же ты? – растерянно выговариваю я.
Берт неопределенно пожимает плечами и, ничего не ответив, вновь укладывается под мою руку.
– Мы будем приносить тебе весь теоретический материал с занятий, – начинает тараторить Паула. – Лекции, схемы, задачи по тактике, все дополнительные материалы, которые получится достать, Солара… – Паула запинается и мгновенно поправляется: – Капрал Солара обещала с этим помочь. Альма уже поговорила со своими девочками со склада, где она работала до Корпуса, и они нашли тебе кресло-каталку, представляешь, ты спокойно сможешь сама перемещаться по этому уровню…
– Постой, постой, – прерываю я ее. – Ничего не понимаю. Зачем мне это… кресло-каталка?
– Ты же не дослушала, – с упреком говорит Паула. И продолжает: – Объясняю: Берт, оказывается, дружит с Гектором, и он вчера попросил Гектора, чтобы тот попросил у Виктора, чтобы тот принес тебе те рендер-программы, по которым мы учились стрелять, когда были рекрутами, и чтобы он заодно нашел на этом твоем уровне компьютер, на котором эти программы можно запустить, тут по всему бункеру множество неиспользуемых помещений, которые вообще непонятно для чего нужны…
– Паула! – осуждающе окликает ее Альма.
Паула вздыхает:
– Отвлеклась. В рендере ты сможешь отработать навыки стрельбы. Кондор недолюбливает местные технологии, поэтому он стал учить тебя по-своему. Может, если начнешь все с начала, с самой простой рекрутской визуализации, то тебе будет проще… Так у тебя будет возможность вернуться к нам, когда вылечишься, – заканчивает она улыбаясь. – Ты почти ничего не пропустишь.
Я не знаю, что мне сейчас нужно им сказать. В горле ком, глаза предательски щиплет. Моему отряду понадобился всего один день, чтобы организовать все это, чтобы подарить мне шанс вернуться в Корпус, вернуться… К ним. Возможно, мне стоило оказаться здесь хотя бы для того, чтобы я наконец-то смогла увидеть, что у меня есть друзья.
Я ошиблась.
То, что я вновь оказалась здесь, – это не замкнутый круг, нет, это виток спирали, которая поднимается вверх, заходя на новый оборот.
Покашляв, Солара объявляет:
– Время. – И курсанты… нет, мои друзья начинают поспешно прощаться со мной, обещая зайти завтра и принести все, что нужно.
– Пойдем, Берт, – говорит Альма, но мальчик упрямо мотает головой. – Время посещения кончается. Мы придем к Арнике завтра.
Тяжело вздохнув, Берт отстраняется от меня и встает с кровати. Подхватив пустую сумку, он поворачивается ко мне и с грустью машет ладошкой; я машу ему в ответ.
Проводив его взглядом, Солара плотно прикрывает дверь за Бертом, а затем резко разворачивается ко мне.
– Карабин, говоришь, раскрылся? – недобро прищурившись, говорит она, и я тяжело вздыхаю. Вот знала же, что нашего проницательного командира не обмануть. Солара кивает, утверждаясь в собственном подозрении. – И как же все было на самом деле?
– Уходила от погони, сбилась с пути, свернула в тупик. Не хотела терять баллы, вот и решила… переждать за окном. – Отвечая, я понимаю, какой идиотской была эта идея, потому что она даже звучит по-идиотски.
– У Закара очень много друзей в Корпусе, – Солара пристально смотрит на меня. – Кто это был, видела?
Качаю головой:
– Нет, и я не уверена… Там же не было его отряда… А я действительно не проверила, не посмотрела, как закрепился карабин, – поясняю я. – Ножка стола могла быть слишком толстой, он мог сам соскользнуть, – заканчиваю не так уверенно, как хотелось бы, потому что знаю почти наверняка, что дело вовсе не в карабине, что Солара права.
– А что насчет твоего возвращения в отряд? – помедлив, спрашивает Солара. – Я… понимаю, что ты не хотела обижать остальных, отказываясь от их помощи…
– Я сделаю все, чтобы вернуться, – твердо говорю я.
– Я ведь не слепая, – говорит после небольшой паузы Солара. – Тот случай на тренировке Валентины… Я видела, как он на тебя повлиял. Обычно ты хорошо скрываешь то, что чувствуешь, но не в тот день. Я помню выражение твоего лица, когда я рассказывала про Подтверждение…
– Я с этим справлюсь, – отчетливо выговариваю я, но Солара лишь печально усмехается.
– Ты дорожишь отрядом, – вздыхает она, – я понимаю. Не хочешь нас подводить, но… Следующий набор курсантов, скорее всего, окажется последним. Их будут распределять только по отрядам зачистки.
Прикрываю глаза. Солара узнала о моем назначении.
– Там тебе не понадобится Подтверждение, – продолжает капрал, – ты же сама сказала, что не сможешь убить…
– Не смогу, – останавливаю я Солару, качая головой. – Я не смогу убить человека. Но… – Я поднимаю глаза на нее, – те, кто захватил Арголис, больше не люди. Те, кто для достижения цели выбрал своей мишенью беззащитных детей… кто осмелился растоптать Нерушимый пакт, нарушить мир, который дался ценой трех миллионов жизней, ценой страшной потери, одно лишь воспоминание о которой способно убить… – Эхо крика Агаты звучит у меня в ушах, и я судорожно сглатываю. – Они навсегда лишили себя права зваться людьми, – тихо заканчиваю я.
Солара долго смотрит на меня, затем кивает, едва заметно, словно соглашаясь с моими словами. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы прийти к этому; время – и Кондор, плачущий подобно ребенку над умирающей Агатой. Есть поступки за пределами человечности. И преступивший эту грань не должен остаться безнаказанным.
Каждый день, проведенный нами здесь, под землей, в безопасности, – это день, прожитый нашими близкими в Арголисе бок о бок с нелюдями, отвергшими принципы человеческой морали. И если я как-то могу помочь, могу увеличить наши шансы на победу – я сделаю все, что от меня потребуется.
– Понадобится помощь – обращайся. А я пока разберусь с тем, что произошло. – Голос Солары становится жестким. – Попробую узнать, кто мог…
– Нет! – вскрикиваю я, перебивая ее, и встречаю недоуменный взгляд. – Извините, капрал. Но… Пожалуйста, не надо, – я смотрю ей прямо в глаза. – Даже если это случилось из-за Закара. Не надо никаких разбирательств.
– Берт?