Мне часто снился отец, он утешал и успокаивал меня, он являлся ко мне и во сне, и наяву. Во время видения, он часто говорил мне: ты сумел сделать то, с чем другие не смогли справиться. Уже было время мне уходить, так как я познал истину. Видно, отяжелевшей, но возвышенной душе было уже трудно жить в теле. Ты помог мне и освободил мою душу, но на тебя возложена и новая миссия. Для этого, в ответ на твое добро, я отдал тебе частицу своей души. На тебя потому и была возложена эта миссия, чтобы ты взял на себя свою долю страдания, так как это было определено тебе судьбой со дня твоего рождения. Сначала я думал, что он этим только успокаивает меня, но потом, когда я познал много чего еще, постепенно я глубже вник в его слова. Однажды, во время видения, он сказал мне: Дима Сахнов был не тем человеком, который мог убить тебя, точно так же, как и те, которые пыталисьубить меня. Это доля особенных людей, поэтому именно твоими руками мне было суждено освободится от мучений.
Со временем я все больше убеждался, что мой отец был не просто абреком, он был необыкновенной личностью. Чем больше я слышал о его жизни, о том, какой он прошел путь, как боролсяс несправедливостью и бесчеловечностью, и наконец – с самой Империей, тем больше я ощущал в себе чувство любви и гордости за него. Он, ушедший из этой жизни моими руками, одержал победу надо мной, покорил мое сознание и душу. Он одарил меня честью, ободрил меня и указал путь, которому я должен был следовать. Его душа долго не оставляла меня.
Николай Шитовец
Его Сиятельству
Графу Игорю Дмитриевичу
Ваше Сиятельство, прошу Вашего позволения выразить Вам мои искренние приветствие и наилучшие пожелания. Надеюсь, что Вы пребываете в добром здравии. Также надеюсь, что письмо, высланное Вам мною несколько месяцев назад беспрепятственно дошло до Вас и пролило свет на некоторые интересующие Вас вопросы.
Я опечален тем, что мне приходится оповестить Вас о весьма трагической кончине нашего общего друга. Господин М. З. – Муза скончался пятнадцатого октября. Царство ему небесное! С заслуженным почетом мы предали его прах земле во дворе церкви Серафима Саровского. На похороны, почтить покойного пришли весьма важные персоны Империи: представители Императорского двора, Правительства и нашего министерства.
Ввиду понятных причин мы не разглашали эту новость, так как Вам известно, что, исходя из рода его службы, до тех пор, пока его приемник полностью не примет лица, которые находились под его опекой, эта огласка сильно повредила бы делу. Хочу последовательно рассказать Вам о событиях, предшествовавших его смерти, так как они в какой-то степени связаны с ним и его семьей.
В середине августа, когда я только что вернулся на службу из командировки, ко мне зашел обеспокоенный адъютант Музы Тонконогов и сказал: Моего начальника уложили в Николаевский военный госпиталь. Я тут же отложил все дела и пошел навестить его. Он был в очень плохом состоянии. В его глазах я увидел безнадежность, что было невообразимым для такого человека. У меня создалось впечатление, что он потерял интерес ко всему. Он был рад моему приходу и попросил не обращать внимания на его состояние. Он и сам не мог объяснить, что с ним происходит. Судя по его внешности, можно было думать что угодно. Будто он одновременно заболел крайней формой нескольких тяжелейших заболеваний. Во время нашего разговора на общие темы его настроение будто несколько улучшилось, он даже изменился в лице и продолжил разговор с радостью. Неожиданно мы перешли к тому вопросу, по которому он и хотел увидеться со мной.
В первую очередь он сказал, что сожалеет, что перевелся в Петербург: «Я стремился сделать карьеру, – сказал он, – хотел, чтобы у меня было более широкое поприще и большие возможности. Я думал, что смогу сделать больше, и тем самым стать более полезным моему народу, но сейчас я вижу, что глубоко заблуждался. Нельзя в жизни все планировать только рационально, так как духовное состояние не подчиняется логике. Возможно, в тебе и есть физические силы, да и сознание твое способствует тому, чтобы достичь успехов, но если стремление человека не подкреплено подсознанием, и его духовным состоянием, то это может вызвать такую внутреннюю борьбу, котораяв конечном итоге разрушит духовное равновесие человека. Такой человек не сможет принести пользу ни своей стране и народу, ни себе самому. Если интересы народа и страны противоречат друг другу, что периодически происходит повсюду, тогда ты окажешься в беспомощном состоянии, так как рациональное мышление не всегда может дать правильное решение для выяснения вопроса, о правдеи лжи, о хорошем и плохом. Тогда ты не сможешь найти и своего места в этой борьбе».
Муза хорошо знал мои настроения, и моё решение по поводу моего ухода со службы, но несмотря на это, он поведал мне несколько таких вещей, которыми можно поделиться только лишь с ближайшим и надежным другом. Он рассказал о сыне своего двоюродного брата, который вот уже третий год находилсяв Петербурге, и учился в Николаевском училище, в кадетском корпусе. Он дал ему другое имя – Сандро Амиреджиби. Характеризовал он юношу очень хорошо: один из лучших курсантов, он проявлял прекрасные способности, и Муза хотел подготовить его для разведки. Он рассказал и о том, что с женщиной, которая вывела из строя Распутина, у Сандро близкие отношения, и что в ближайшем будущем он женится на ней. Они любят друг друга, да и он сам не против этого. Я был удивлен, так как эта женщина была намного старше молодого человека, но я не стал задавать лишних вопросов. Я знал, что Муза просто так не дал бы своего согласия на этот брак. Потом он рассказал мне интересную историю про Сандро. Оказывается, вместе с ним в училище учился и сын Сахнова. Он был на три года старше, но по какой-то причине враждовал с младшим курсантом. Возможно, он завидовал тому, что в училище Сандро считался лучшим наездником, да и в других дисциплинах он был лучшим, поэтому Сахнов и хотел взять младшего курсанта под свое покровительство. Это обычное явление среди юношей, но, видимо, он не смог добиться своего и обратился к чисто Сахновским методам. Вам известно, дорогой граф, что яблоко от яблони далеко не падает. Мальчику подложили альбом для марок, принадлежавший какому-то курсанту. Сахнов и его дружки хотели обвинить его в воровстве, но никтов это не поверил. Этот маленький мальчик сам вычислил, кто мог сделать эту подлость, а через несколько месяцев дал ему такой ответ, что оставил его в дураках, да к тому же сделал это совершенно самостоятельно. Сын Сахнова, наверное, догадался, кто мог отомстить ему, и на торжественном обеде в присутствии курсантов вызвал подростка на дуэль и сказал, что дуэль состоится, когда Сандро исполнится восемнадцать лет. Сандро принял этот вызов. Обо всем том, что сделал Сандро сыну Сахнова, Музе подробнорассказал полковник Козин. Он поведал и о том, как достойно он держался после всего этого.
Представьте себе, дорогой граф! Сам факт того, что сын Сахнова и племянник Музы оказались в одном училище, уже ирония судьбы, если не больше. А тут еще – среди такого множества курсантов – конфликт произошел именно между ними. Да, эта история имеет продолжение о котором я расскажу ниже.
Как мне сказал Муза, он старался замять эту историю, но сожалел, что в том положении, в каком он оказался, он не сможет проконтролировать сложившуюся ситуацию. Парню уже исполнилось восемнадцать. Если дуэль состоится, то Сандро убьет Сахнова: его способности не оставляют в том никаких сомнений. Хотя Муза с полной уверенностью говорил о том, что тот, несомненно, сможет это сделать, он, тем не менее, запретил ему драться на дуэли. Он считал, что Сандро уже воздал Сахнову по его заслугам, хотя сам и не ведал, с кем имел дело и не подозревал, что они могли бы быть как-то связаны с трагедией его семьи, и лично с его судьбой. Тем не мене, Муза не знал, как можно удержать человека с таким характером, как у его племянника. Сахнов был плохо воспитан сам, и его сын вышел таким же. Таких невозможно перевоспитать. Отец, во всяком случае, остался таким на всю свою жизнь, до самой своей смерти. Он ушел на тот свет при таких обстоятельствах, что, возможно, так и не понял, почему он был таким, и почему его все так ненавидели.
По правде говоря, я сразу не догадался и удивленно спросил: О чем вы говорите? Он же ответил: «Я не успел вам сказать, что Сахнов умер.» Я не мог скрыть своего удивления. – Как это произошло? – спросил я. Он же ответил: «Две недели назад его отравила жена, а потом сама попыталась покончить с собой. Её удалось спасти и сейчас она лежит в госпитале», Когда я сказал, что то, что он рассказал, было чудом, он удивился: «Почему? Я не вижу ничего удивительного в этой истории, он получил то, что заслужил» – ответил он спокойно и возможно, даже с каким-то хладнокровием, и я грешным делом, подумал, что и в этой истории он был замешан, хотя с уверенностью говорить об этом я не могу.
– Такой человек, как Сахнов, не мог быть полезен ни своей семье, ни стране, поэтому его конец логичен.
После такого заключения он долго молчал. Я тоже не вмешивался в его рассуждения и мысли, так как после такой неожиданной информации я тоже впал в раздумье.
– Сейчас надо будет подумать о Сандро. Я не хочу, чтобы эта возможная дуэль испортила ему жизнь, – продолжил он разговор, но уже печальным голосом. – Если со мной что-нибудь случится, а думаю, что все идет к тому, парень останется один на попечение, и присмотром одной женщины. Учебу он заканчивает только через два года, и надо будет присмотреть за ним, чтобы он не свернул с верного пути. Несмотря на то, останетесь Вы на службе или нет, я попрошу Вас не оставлять его без внимания.
Как я мог отказать ему в этом? Я сказал, что тоже хорошо знаком с начальником училища, и обещал постоянно присматривать за парнем и не оставлять его без внимания. Почему-то мой ответ получился таким, будто я согласился, что все случится именно так, как предполагал он. Мне самому стало неловко от моего такого невольного согласия. Некоторое время он молчал, а потом сказал: