Это произошло именно в то время, когда я получила письмо от Вырубовой. У меня в гостях была Екатерина, жена Хвостова. Во время разговора со мной она очень убедительно сказала: «Скоро будет покончено с этим вождем хлыстов, и тогда успокоится вся Россия. Я, конечно же, обо всем догадалась, но нигде ни словом не обмолвилась об этом. Не написала я об этом и Герарди. А почему я должна была сделать это? Я женщина, и, возможно, не должна была думать так, но наглость Распутина и его вмешательство в государственные дела перешли все границы. То, что самодержавие сгнило, и его надо было разрушить, мне и без того было ясно, но этот проклятый стал врагом самой России и ее народа. Поэтому, если бы его убили, то Россия, действительно, вздохнула бы. И я бы вздохнула с облегчением, и забот стало бы меньше. Хотя Вырубова и обещала мне в письме, что он никогда обо мне не вспомнит, если я оставлю его в покое, и не буду вести борьбус ним, но дела обстояли совсем не так. Вовремя пьянки он все же вспоминал обо мне. Я уже не говорю о проклятиях, которые он посылал в мой адрес. Я все думала о том, что этот проклятый в таком состоянии мог поручить кому-нибудь из своих должников чтобы причинить мне кучу неприятностей, или что-нибудь еще хуже. А если бы в это время Сандро оказался рядом, что тогда могло было случится, чем бы все закончилось?
Оказывается, Хвостов подослал Комиссарова к Распутину еще до того, как стал министром. А когда он занял пост, то назначил Комиссарова помощником начальника Петроградской охранки и официально поручил ему охранять Распутина. Как он, наверное, думал, в логово к Распутину он внедрил такого человека, который не только доставлял бы ему информацию, но в нужный момент смог бы и ликвидировать его. Но он ошибся. Он не выдержал психологического напряжения в борьбе с Распутиным и преждевременно уличил его в шпионаже в пользу Германии. И лишь после этого он поручил именно Комиссарову и начальнику департамента полиции Белецкому убить Распутина. Они же оба предали Хвостова, и это дело получило огласку. Комиссаров признался Распутину, что получил задание убить его. Распутинтут же сообщил об этом Вырубовой и Императрице. Разразился страшный скандал, который с каждым днем нарастал, как снежный ком. Хвостов, конечно же, все отрицал. Вся вина ложилась как бы на Белецкого. Оказалось, что Хвостов поручил убийство «святого дьявола» также и некоему Ржевскому, которого до того он принял на службу в департамент Белецкого, – на тот случай, если бы Комиссаров и Белецкий подвели его. Белецкий догадался, что стараниями Хвостова во всем обвинят его, поэтому он арестовал Ржевского. Угрозами, а может быть и пытками, он вынудил того дать письменные показания, в которых он признавался, что задание ликвидировать Распутина он получил лично от министра. Все закончилось тем, что в середине марта Император отстранил Хвостова от должности, а Распутин остался цел и невредим. Комиссарова перевели в Ростов-на-Дону, на должность начальника полиции, и дали ему чин генерала, а спустя шесть месяцев уволили. Белецкого тоже перевели куда-то подальше от Петрограда.
Недаром Шитовец когда-то говорил мне, что Хвостов может рассчитать только на три хода вперед. Когда случился этот скандал, я встретилась с Шитовцом и спросила его о Комиссарове. – В одно время он работал у нас в управлении жандармерии. Комиссаров увел жену у своего начальника, шефа Петербургской охранки, генерала Герасимова, чьим доверенным лицом он являлся. Она и сейчас за ним замужем. Вот такой он человек, – сказал он с иронией. – Разве Хвостов не должен был знать об этом, когда делал ставку на него? Комиссаров беспринципный человек, лжец и провокатор, но не дурак. Он авантюрист, но не трус. Он часто пьет, не сторонится развратной жизни, и часто сам является организатором таких собраний. Как мне сказали, с Распутиным он подружился именно благодаря таким делам. Я рассказал тебе все, что мне о нем было известно. Думаю, что Хвостов подослал его именно с той целью, в которой он потом и признался, из-за чего и возник скандал. А вот сейчас Вы мне скажите, почему Вы заинтересовались этим субъектом? – спросил он и заулыбался.
– А вот почему: он просит одну мою знакомую женщину оставить мужа и выйти за него замуж, – я постаралась сказатьэто как можно убедительнее.
– И это все? – спросил Шитовец с улыбкой сомнения. Этим он дал мне понять, что у моего любопытства должна была быть другая причина. Я не растерялась и ответила: – Знакомство Распутинас Комиссаровым состоялось до того, как Хвостов стал министром. Думаю, если правда то, что Хвостов поручил убить этого окаянного, тогда выходит, что его ликвидацию он задумал еще до того, как был назначен министром. – Интересно!
– Думаю я и о том, что возможно именно это послужило своего рода предпосылкой для его назначения.
Шитовец изменился в лице.
– Что Вы имеете в виду? – Несмотря на то, что о связях Хвостовас Распутиным ходят разного рода толки, и как вы уже сказали, этострашно его раздражает, Хвостов все же не тот человек, которыйможет действовать самостоятельно, по своему желанию.
Он ничего не ответил, задумался, а потом спросил изменившимся голосом: – Вы имеете в виду кого-нибудь конкретно?
– Да. Вы тоже подумали о нем.
Он долго не отвечал, лишь несколько раз покачал головой.
– Вы умная женщина, княгиня, в Ваших рассуждениях виднашкола Музы.
Мне было приятно услышать этот комплемент. Что поделаешь, я женщина, и мне нравится, когда меня хвалят.
Я возвращалась домой и думала: неужели еще долго будетдлиться безнаказанное деяние этого необузданного бугая, да ещеи с такими уликами? Неужели никто не сможет остановитьего? Эти мысли долго не давали мне покоя.
Стоял май месяц. Я недавно вернулась из Полтавы, где мывстретились с Сандро после того, как он покинул госпиталь.
Моим родителям очень понравился мой Сандро. Ребенка я оставила там с моими родителями и собиралась позднее вернуться заним. Явернулась в Петербург в приподнятом настроении. В салонпришла Ольга вместе с молодой женщиной двадцати-двадцатиодного года. Она оказалась племянницей Императора, Ириной Александровной Романовой-Юсуповой, женой Феликса Юсупова. Их дочери Ирине уже исполнилось один год. Я многое зналао них, но никогда не видела ее. Я хорошо помнила и то, кем являлся ее муж. В моей голове тут же всплыло письмо Шитовца, гдеон писал о его близости с Сахновым, и о том, как закончилась для Сахнова близость с ним. В уме у меня будто блеснул какой-то луч, но тут же погас.
Я хорошо приняла гостей. В салоне, кроме нас, никого не было, и наша беседа затянулась. Ирина оказалась очень хорошей женщиной, она мне очень понравилась. Несмотря на свое происхождение, она оказалась очень непосредственной и теплой в общение. Мне нравятся такие люди, рядом с ними я чувствую себя комфортно, поэтому я отложила все свои дела, и уделила им много времени и внимания. Потом я сделала им подарки и проводила их. Ольга рассказала мне следующую историю. Оказывается, Ирина очень подружилась с ней и призналась, что после родов, вот уже целый год, она не живет с мужем. «Да и до родов, с тех пор как мы поженились, он всего несколько раз делил со мной постель, у него оказались другие наклонности. Оказывается, и до нашего бракосочетания было то же самое, мне говорили об этом, но я не верила. Не знаю, что делать, если ничего не изменится, я должна буду развестись с ним.» Рассказав эту историю, Ольга добавила: «Бедная девочка, такая молодая и очаровательная, а мучается с таким мужем. И всю жизнь будет так мучиться, если не разведется, такой мужчина не исправится.»
Я сказала ей, что кто-то из наших женщин говорил, что, якобы, таких мужчин лечат гипнозом.
– А кто у нас такой? – она улыбнулась.
– А ну-ка, подумай хорошенько.
Она с удивлением посмотрела на меня
– Ты думаешь…
– …Так говорят, я точно не знаю…
– …Что ты задумала?
– Ничего, я лишь понаслышке знаю, что он умеет лечить такуюпроблему.
Она долго не отвечала, думала. Потом встала взволнованная, и вышла. Через некоторое время она вернулась.
– Сначала я поговорю с Ириной, и если она согласится, то потом уговорит и своего мужа. После этого я пойду к этомусумасшедшему.
– Ирина очень хорошая женщина, жалко что у не такой муж, может быть, правда поможет.
После этого разговора прошло несколько месяцев. В конце августа Ольга сказала мне, что Ирина уговорила мужа пройти курс лечения у Распутина.
– Я уже договорилась и, наверное, в ближайшие дни отведу его к нему, – сказала она. Эта новость очень обрадовала меня.
Осенью Ольга сама привела Феликса Юсупова к Распутину. Первый сеанс он провел в тот же день. Как оказалось, это был сеанс гипноза в сочетании с религиозными мантрами. Потом они пили, играли на гитаре, и пели. Этот «святой дьявол» сказал ему:
«Ты мне очень нравишься, и поэтому я тебя обязательно вылечу». Ольга сама проводила пьяного Феликса домой и передала его Ирине из рук в руки. Этот аристократ с изысканными манерами всю дорогу говорил Ольге, что боится этого мужчины. «Этот грязный мужлан с засаленными волосами и бородой, прикасаясь своими грязными руками, вызывал во мне физиологическое отвращение. Мне становилось дурно, когда он трогал меня своими грязными пальцами». Феликс плакал и говорил, что больше не пойдет к нему. А выпил он потому, что боялся отказаться, к тому же он не хочет терять Ирину. Он плакал, как женщина, и обнимал Ольгу. Та успокаивала его и говорила: Феликс, дорогой, всего несколько сеансов, и все будет хорошо.» Ольга с Ириной еле уговорили его пойти на второй сеанс. Ольга пошла с ним. До того, как войти в кабинет на сеанс, он попросил ее: – Не уходи, не оставляй меня одного, побудь здесь, ты же знаешь, что я боюсь его, – сказал он. – Он, действительно, очень волновался, весь дрожал от страха. Я успокаивала его и обещала, что подожду его в комнате для гостей. Что я могла сделать? Я действительно сидела там и ждала его. Прошло больше часа, я несколько раз тихо заходила в приемную и прислушивалась. Из кабинета доносился лишь шепот. В квартире были только мы, Симонович, охрана и слуга. Я вышла к ним и выпила воды. Вдруг я услышала шум, и вернувшись назад, открыла двери в приемную. Они оба голыми лежали на полу, было видно, что Феликс попытался убежать, когда тот захотел изнасиловать его. Этот дьявол поймал несчастного на пороге двери в приемную, и тут же навалился на него. Бедный, он старался освободиться от него и кричал: У-у-х, ненавижу, какой же ты мерзкий и отвратительный, не люблю тебя, с тобой не хочу. Потом он застонал, и увидел меня, я стояла в дверях изумленная. Он смотрел на меня несчастными, полными слез глазами.