о представляет собой империя, на чём основываются её стратегия и интересы, и не учитывать эти знания во время проведения внутренней или внешней политики? В таком случае как можно винить саму империю, сутью которой является расширение, очищение и упрочение захваченных территорий, и последующее расширение своих границ? В самой генетике империи заложен этот принцип. Извините, но это новое слово – генетика – больше всех другихслов подходит к этому случаю. Разве можно обвинять волка в том, что он с рождения тянется к стаду овец? Если волк достигает своей цели, может быть, это все же вина пастуха, а не волка? Разве грузинская пословица не гласит: «Какой смысл читать волку Евангелие?» Не мы создавали, и не в наших силах изменить природу хищника, точно также, как и природу и потребности империи. Но, не надлежит терять и контакт с ней, так как ты должен владеть информацией о ее замыслах и планах лучше, чем она – о твоих. Это аксиома, если хочешь сохранить голову. Если представить себе существование грузинской империи, разве она действовала бы по-другому в отношении Персии, Турции, Греции, Сирии и других стран? Разве она не проводила бы такую же политику в отношении соседних стран? – Граф замолчал на некоторое время, почти незаметно улыбнулся, осмотрел стол и продолжил:
– Поэтому жизнь только ожиданием того, что будет завтра, не принесёт ничего хорошего. Сейчас лишь повторяется то, что уже было. Ту трёхлетнюю паузу в империи, которая принесла независимость Грузии, вы не смогли сохранить. Почему? В первую очередь потому, что у вас не было опыта государственности, особенно, в проведении внешней политики. Всех врагов империи вы считали своими друзьями. К сожалению, вы убедились, что пословица не всегда оправдывает себя. Второе то, что я разделяю высказанное мнение о любви к государственности. Всё начинаетсяс любви, и если любовь утрачена, тогда нечего и удивляться тому, что кого-то не смогли оторвать от пастбища, и этот «кто-то» оказывается большинством. Но даже и без этого, вы, предводители нации, ее интеллектуальная элита, вы так и не смогли найти общий язык между собой, и выработать единую позицию. Я далёк от мысли, что кто-нибудь из вас потерял любовь к свободе и стране. – Он, улыбаясь, посмотрел на депутатов. Потом пальцами обвёл бокал вина.
– Всё сказанное мною хорошо известно, в этом заложена древнейшая истина, которая, не будем исключать и такую возможность, когда-то, древние времена была создана и написана именно здесь, а уже потом поделились с другими народами. Ещё больше приходится сожалеть именно о том, что, зная эту мудростьи имея опыт, но всё же мы не можем достичь необходимого, это – измена своему народу, стране и наследию предков. Обвинять в этом других нельзя, да и неоправданно, а то привыкнешь и к этому. Если бы Грузия была сплочённой в кулак страной, не тактолегко было бытронуть ее соседям. Возможно, такую страну тоже кто-то завоюет, но удержать ее долго все равно не сможет. Я говорю об этом совершенно искренне, и в будущем желаю Грузии именно этого. Терпеть дальнего соседа легче. Тебя не беспокоит ни дурной запах, приносимый с его двора, да и его богатство не ослепляет твоих глаз, но это не означает, что он лучше близкого соседа.
Все улыбнулись этому намёку.
– Шалва Георгиевич выразил свои соображения по поводу того, что народ встал на вековой путь поиска самого себя. Век – этои много, и мало. Если мы сравним его с сорока годами скитанийевреев, то это много, но в сравнении с многотысячелетней историей Грузии, это может показаться малым. Нравиться нам это илинет, но сплочение нации будет всё же связано с личностью. Темболее, что для Грузии это было определено исторически. Век этобудет, или меньше – это не главное, главное то, как вы воспользуетесь этим временем. О себе я не говорю, мне мало осталось житьна этом свете, но я внутренне готов служить грузинской нации нещадя себя.
Все, тепло улыбаясь, смотрели друг на друга.
– Если для нации процесс поиска не уместится в этот вековойпуть, то тогда трудно будет говорить о том, что будет потом.
Все молчали. Не знаю, все ли действительно думали о том, чтобудет через сто лет, или просто находились под впечатлениемсказанного графом.
– Скажу ещё одно. Хаос всегда является начальной формой чего-то нового. Его число тринадцать. Сумма чисел этого года тоже тринадцать. Согласно древним знаниям именно этот год считается концом старого и началом нового. Каждую культурную нацию характеризует стагнация и провалы в развитии тогда, когда поколения какой-либо эпохи ориентированы лишь на материальное бытие. В это время они будто испытывают и духовное обеднение, но нация на то и есть нация, чтоу неё есть корни, которые постоянно питают её духовныймир. Именно во времена хаоса рождаются новые побеги, чтобы дать новым поколениям шанс духовного развития. Поэтому я верю, что грузинская нация, вставшая сегодня, по словам Шалвы на этот вековой путь поиска, имеет очень большой шанс совсем скоро увидеть молодые побеги, то есть выбраться на путь спасения. А значит, она сможет найти себя и достойно утвердитьсяв новом мире.
После этих слов графа я невольно подумал: Выходит, что период возрождения для грузинского народа начнётся в 2021 году.
Неужели мои внуки станут свидетелями этого? Дай-то Бог. Я посмотрел на остальных, в их глазах я увидел свет надежды.
– Друзья, позвольте мне завершить своё выступление тостом. Другого пути у меня и нет, – Сандро опередил всех и разлил винопо бокалам, и мы взяли в руки бокалы.
– Я хочу выпить за надежду и за будущее грузинского народа, за надежду на то, что этот народ действительно обретет себяи вернётся в мировое сообщество как успешная нация. А будущему я желаю, чтобы сплочённый в один кулак народ с любовью руководил своей страной.
Граф поднял бокал и в первую очередь чокнулся с Нано, потом с тамадой и затем со всеми остальными. Все выпили, мы ужесоскучились по тосту.
– Батоно Шалва, насколько мне известно, правительство уехалов эмиграцию, а вы? – Спросил граф.
– Я проводил их, но не уехал с ними. Хочу убедитьсядо конца, неужели совершенно безнадёжно продолжать нашу борьбу? Хочудо конца нести этот крест. Несмотря на то, что я не подписывал Акт об объявлении Грузии республикой, так как не верил, что социал-демократы смогли бы сохранить ее независимость, я всё жесчитаю своей обязанностью бороться до конца. Я всегда выступали по-прежнему выступаю за национальную и государственнуюнезависимость Грузии, за восстановление монархии. Именно те, кто подписал Акт о независимости Грузии, раньше всех сбежалииз Тбилиси, а сейчас, когда передали эту независимость большевикам на хранение, уже находятся на корабле. Я чувствую ответственность за весь парламент. Я подписался за то, чтобы боротьсяза мой древнейший народ и за новую страну. Когда я до концабуду уверен, что на этом этапе у нас не осталось ни одного шанса, тогда я приму решение, где должно быть моё тело, так как моя душа навсегда останется здесь. Я надеюсь, что найдётся человек моего рода, а может быть и моей фамилии, с мятежной душой, который не смирится с нашим национальным упадком, который скажет своё слово, разбудит народ и поведёт его на борьбу. – При этих словах он посмотрел на Сандро, и на его щеке заиграл нерв.
Я удивился, что у обоих были одинаковые лица и взгляд. Мне показалось, что именно тогда они и сблизились.
Раздел IXГора
Сандро Амиреджиби
«Утренний сон – это видение, а ночной сон – сновидение. Поэтому я буду приходить к тебе по утрам,» – так сказал мне Серафим.
В Харбине стояла жаркая августовская ночь. Я долго вертелсяв постели и никак не мог уснуть, пока не повеял легкий восточный ветерок. Утром я видел роды Алёны, и появление на свет Горы Иагоры. Всё это я видел настолько ясно, что можно былос полной уверенностью сказать, что я присутствовал при родахсвоего сына. У Алены были легкие роды, и это ничуть меня неудивило. Роль акушера выполнял Серафим, я видел, как он перерезал пуповину. Это видение тоже добавило мне опыта. Я испытывал безграничную радость и волнение. Серафим поздравилменя, и я открыл глаза. Боже ты мой! В Сибири, в кедровом лесуродился мой сын, который должен стать таинственным разумоми духом Сибири. Разве это не чудо!
Целый день я был взбудоражен этой радостью, я еле скрывалэмоции и ни с кем не мог поделиться ими. Юрий Юрьевич сказал, что не узнаёт меня. Он ничего не знал, это было моей личнойтайной. Хотя мне и очень хотелось поделиться с кем-нибудь своей радостью, да и более близкого, чем Тонконогов, человекау меня не было, я всё равно сдерживал себя. Следующей ночью, во сне, Гора Иагора уже лежал у меня на груди, такой счастливойночи у меня почти не было, я даже чувствовал его запах. У менявозникло желание вернуться к ним, но тогда это былоневозможно.
Народ разом хлынул из России в Харбин. В основном это быларусская интеллигенция, аристократия и офицеры. Те кто смогливывести свое имущество из страны жили безбедно. Но кто мог позаботиться об офицерах и интеллигенцию, кто мог дать им работу? Вот поэтому и выстроились длинные очереди у правительственных зданий за помощью. Но у правительства не было особого желания помогать просителям. Распространились слухи, что большевики вот-вот займут Харбин, что, в качестве приемников Российской Империи они возьмут в концессию железную дорогу в Манджурии. Поэтому некоторые решили не ждать такого оборота событий и перебрались в Пекин, другие же уехали в Шанхай. Вот так русские рассеялись по всему Китаю, все были в поисках убежища и пропитания.
В октябре мы приехали в Шанхай, это был удивительный город, он очень понравился нам. Здесь чувствовалась влияние англичан, своим европейским обликом, этот город очень отличалась от всех других китайских городов, которые мы видели до нашего приезда сюда. Здесь жило много русских, вернее, они пытались устроить здесь свою жизнь. Многие из них оказались в той же ситуации, что и в Харбине. Работы у них не было, и жить им было трудно. Если они и получали денежную помощь, то столь мизерную, что ее едва хватало на одну чашку риса в день. Британское правительство фактически подталкивало эмигрантов к тому, чтобы они вернулись в Россию. Но так как все эмигранты понимали, что на родине большевики уже уготовили им огромную братскую могилу, никто и не думал смотреть в сторону родины.