Я не понимаю свои мысли. Ведь Аманда жива, она не может просто взять и умереть, когда еще вчера разносила заказы в своей пиццерии.
– Мистер Донован.
Мы с Райаном соскакиваем как по команде и смотрим на доктора.
– Мы этого не ожидали, – начинает доктор.
– О чем вы? – шепотом спрашивает Райан.
– У Аманды случился рецидив. Я хочу быть с вами честен, Райан. – Доктор кладет руку на его плечо. – Любой рецидив снижает процент выживаемости.
Я перестаю дышать.
– Мы уже не можем прибежать к тем методам, какими пользовались полтора года назад. Сейчас понадобиться больше сил, Райан. Намного. Это сложно, но у Аманды есть шанс. Она молода. Я сделаю все, что смогу.
– Спасибо, доктор. Расскажите мне, что с ней сейчас происходит.
Доктор уводит его в кабинет, по пути разъясняя что-то о крови и прочих медицинских фактах, которые Райан уже знает. Я же остаюсь ждать, так как ничего не понимаю из его слов.
Я помню, как это было и не хочу повторения. Никогда не молился и не собираюсь этого делать сейчас, но все же складываю руки в замок, мысленно уносясь к Тому, в кого верят. Может, поверю и я, если Аманда будет жить.
Глава 11
Лив
В старых доках у реки Гудзон довольно холодно. Мы разожгли небольшой костер и тремся возле него. Я отхожу на несколько шагов в сторону от толпы. От холода стучат зубы, и я обнимаю себя руками.
– Лив, что с тобой?
Крис появляется рядом и с беспокойством смотрит на меня. Черная пуховая куртка скрывает его сильные руки, а на голове громоздится непонятная шапка с оттопыренными в разные стороны ушами.
– Со мной ничего. Но что у тебя на голове? – смеюсь я.
– Это шапка. – Крис улыбается. – Меня перевели на Брайтон-Бич, один русский парень подарил мне ее.
– Круто.
– Ага. – Крис делает затяжку и протягивает сигарету мне.
Я беру ее холодными пальцами, которые торчат из старых потрепанных митинков. Крис молча смотрит на Нижний Манхэттен, который виден с этой части доков. Я тоже молчу, вдыхая никотин.
– Я рад, что ты кинула Энди, – вдруг говорит Крис.
Я улыбаюсь.
– Серьезно, Лив, – продолжает он. – Он слабак.
– В тебе говорит ревность, – отвечаю я.
– Не спорю. Но ты бы его быстро сломала. Он перестал ходить в Бака-рю. Что ты ему сказала?
Я прекращаю улыбаться и выбрасываю окурок.
– Ничего особенного, из-за чего он мог струсить.
Энди оказался трусом. Понятное дело, почему он не появляется в зале. Испугался, что я все расскажу Крису или Баке.
– Ага, – говорит Крис. – Значит, был повод?
– Нет, перестань. Крис, скажи мне кое-что.
– Все что угодно. – Одной рукой он прижимает меня к себе.
– Я кажусь легкодоступной?
Хватка Криса на моей талии становится сильнее.
– Это он тебе так сказал? – сквозь зубы цедит Крис и смотрит на меня сверху вниз.
– Ответь на вопрос, Крис.
Я вижу, как в его зеленых глазах загорается злой огонь.
– Нет, ты такой не кажешься. Что он еще тебе сказал?
– Это не имеет значение. Меня возможно и задели его слова, но я об этом не думаю.
– По тебе не скажешь. Иначе бы ты не спросила.
Это верно. Я вздыхаю, выпуская теплый воздух изо рта.
– Ладно. Энди сказал, что парни говорили обо мне, что меня легко завалить. Я, конечно, не хочу сказать, какая я идеальная. Но, все-таки кому какое дело до этого?
Чувствую себя школьницей, буквально жалуясь Крису. Но когда тебя в глаза называют «шлюхой», поневоле одолевают мысли. Шлюхи спят за деньги, но это если придираться к словам. А вообще, никто никогда мне не тыкал носом, со сколькими парнями я ходила на свидания или спала. Это мое личное дело.
– Слушай, Лив. – Крис уже обеими руками обхватывает мою талию. – Если кто что и болтал, я затыкал им рот. Не узнаю тебя, с какой стати тебя волнует, что говорят?
– Меня это не волнует. Я просто взвешиваю свои ценности. Может, я где-то переборщила, раз меня можно посчитать доступной? Или же наоборот – где-то не дотянула и кажусь недоступной и провоцирую парней злиться. Где золотая середина?
Крис серьезно задумывается над моими словами. Он улыбается одним уголком рта и, наклонившись, тихо говорит:
– «Не дотянула» не про тебя, Лив. Я помню, какая ты в постели. Не ищи чертову середину, ты идеальна.
Внутри что-то зашевелилось, что-то похожее на сексуальное влечение. Меня с Крисом многое объединяет. Пусть у нас и не было романтической истории, нам есть что вспомнить.
– Идеальные твои слова, не я. – Я встаю на носочки, и слегка касаюсь своими холодными губами его. – Спасибо.
Крис судорожно выдыхает. Я улыбаюсь и иду к остальным.
– Ты в плохой форме, Лив.
Я смотрю на Баку, и внутри меня все кипит.
– Ничего подобного. Это ты сегодня встал не с той ноги.
– Не спорь. Бери. – Он указывает своим боккэном на мой, который валяется где-то в углу.
Мои руки немеют. Такое случается, когда у меня что-то не получается. Если Бака мной недоволен, я нервничаю. Если я нервничаю, я начинаю на бедре выводить слова, и ни одно из них, как назло, не складывается в ровные в три буквы столбцы. Я всегда так делаю, еще с детства. Когда я нервничаю, я беру любые слова и вывожу их в столбцы по три буквы. В школе психолог сказал, что это нормально. Так я подавляю в себе агрессию. Она уходит, не разрушая нервные клетки, и не выносится на окружающих. Но это выглядит очень глупо.
Но сейчас мне кажется, это превратилось в привычку.
– Перестань. – Бака ударяет меня по пальцам боккэном.
Это не больно, но я жутко зла на него за это.
– Бака, мы не в Средневековье.
Он внимательно наблюдает за мной. Я сжимаю и разжимаю пальцы.
– Твоя рука должна быть тверже, – говорит он холодно.
– Это просто привычка. Она мне не мешает жить. Тем более, держать меч.
Он взглядом приказывает мне взять деревянное оружие. Вздыхая, я подчиняюсь. Иногда он жесток, но я стараюсь сдерживаться. Он ведет меня по шаткому пути. Я должна почувствовать гармонию с самой собой. Мне сложно постигать то, что мне дает Бака, но я стараюсь.
Ночью, вернувшись из доков, я долго занималась, но постоянно отвлекалась. Макса я уже не видела несколько дней. Он предлагал соседские посиделки и завтраки, но так ни одного и не было. Я старалась не думать об этом, но все равно думала. Он ведь не злится на меня. По крайней мере, не должен.
– Вернись сюда, – врывается в мои мысли Бака. – Если не хочешь, чтобы я был груб с тобой, постарайся не думать о постороннем, когда мы здесь.
Я трясу головой и поднимаю руки, чтобы переплести волосы, которые уже рассыпались по спине.
– Мне нужно укоротить немного волосы.
– Только немного, – говорит Бака. – Твои волосы как у истинной онна-бугэйся.
Бака никогда не льстит. И поэтому когда он говорит такие слова, это должно многое значить. Две минуты назад он был грубым, а сейчас называет меня женщиной-самураем.
– Не пойму тебя порой, Бака. Ты либо злишься, либо нет. Я за тобой не успеваю.
– А должна. Тепло и холод, тьма – свет. Переключаешься моментально. Это часть обучения. – Он принимает стойку. – Нападай.
Джуди сваливает кучу пакетов на пол и со стоном падает на диван.
– Ненавижу Рождество.
Я пихаю ее ноги в сторону и сажусь рядом.
– Как можно ненавидеть Рождество?
– Если бы у тебя было четверо братьев, ты бы пела по-другому.
– Не обязательно всем дарить дорогие подарки.
– В моей семье этого не поймут. На семье не экономят, детка.
– Ты мыслишь не в том направлении. Как обычно едете за город?
Джуди высовывает язык и закатывает глаза.
– Эмбер.
Я понимающе киваю. У жены старшего брата Джуди, каждый год на Рождество просыпается всепоглощающая любовь к родственникам. До жути циничная особа.
– Хочешь поеду с тобой и разрежу обстановку? – Подмигивая, пихаю подругу локтем.
Джуди смеется.
– «Разряжать» не в твоей натуре, Лив. Особенно в присутствии моих братьев.
Я смеюсь в ответ. Ник – старший брат Джуди был моим первым сексуальным опытом. Их семья любит меня и до сих пор помнят о нашей школьной связи, поэтому его жена (которая, кстати, младше меня на год и больше на футов сорок, не меньше) так же осведомлена об этом, и в ее счастливое число «любимых родственников», я явно не попадаю.
– Ты тоже планируешь ужин с родителями? – спрашивает Джуди.
– В этом году да.
Обычно мы с Крисом и Айзеком ужинаем у моих родителей, а потом идем отрываться куда-нибудь с друзьями. Но в этом году у всех свои планы. Крис работает в Рождество, а Айзек едет на крутую вечеринку в Манхэттене. Он естественно будет работать со своей камерой всю ночь. За сутки он смонтирует мегакрутой рождественский выпуск своего канала и будет купаться в лучах славы Интернета.
– Мы можем придумать что-нибудь после, – предлагает подруга.
– Конечно. Но я работаю ночью, так что, думаю через пару дней после праздника. Точно уйдем в отрыв.
– Ловлю на слове. Точно не хочешь подмениться в праздник?
Она спрашивает в десятый раз. Я отвечаю одно и то же:
– Точно.
Я люблю работать в праздники. Толпы пьяных и не обузданных посетителей, которые (что самое главное) совершенно не скупятся на чаевые. Так что, да. Я точно не планирую подменяться.
– Айзек рассказал мне о тебе и Максе. Когда ты уже трахнешь его, Лив?
Я поднимаюсь с дивана и стягиваю с себя мокрые от влажного снега джинсы.
– Всему свое время. К тому же, он и сам не торопится. Мы так и не виделись с вечеринки.
– Ты продинамила его дважды. Твой ход, подружка.
Я пожимаю плечами и бросаю в Джуди мокрые джинсы.
– Если я сама сделаю ход, он прибежит за добавкой.
Весьма самоуверенное заявление и довольно крамольные мысли на этот счет. Будто я планирую соблазнить своего учителя. Но мне нравится то, что происходит между нами. И пусть я беспокоюсь на тот счет, что мы не видимся часто, несмотря на соседствующие квартиры, моя кожа хранит память о его губах. Разум подсказывает, что Макс создаст полный хаос в моей привычной жизни. А я, не внимая его рассудку, брошусь во все безумства с головой.