Снова пауза. Удаляющиеся шаги. При звуке открывающейся входной двери раскаяние заставило Элис поспешно выбраться из ванны. Она распахнула входную дверь. Пип заскочила внутрь, вертясь у Элис под ногами.
– Подождите, – позвала она.
Твиг и Кэнди уже были снаружи. При ее оклике они вернулись в дом.
– Вы могли бы остаться. Здесь полно места. Я буду на работе в ближайшие четыре дня. – Она подняла подбородок. – Вы должны остаться. Нам надо поговорить.
Сердце учащенно стучало в ушах.
Они переглянулись. Первой заговорила Кэнди:
– Что, если я сооружу что-нибудь на ужин? От нас всех мало будет толку на пустой желудок.
Кэнди занялась кухней, Твиг вышла на задний двор выкурить папиросу, а Элис тем временем пошла в спальню переодеться. Каждое движение стоило ей титанических усилий. Кроссовки долой. Было ли Джун больно? Одна нога есть. Теперь вторая. Она знала, что умирает, когда у нее случился приступ? Футболку – через голову. Она кричала или звала кого-нибудь? Была ли она напугана? Элис казалось, что у нее слишком тяжелая голова и шея не выдержит. Она повалилась на постель, всего на минутку, она искала утешения у своей подушки. Свернулась калачиком.
А вот и он.
Запах его одеколона на ее футболке, невесомый зеленый аромат и что-то еще. Его тело, его мечты, его дыхание с привкусом земли и соли.
Элис натянула горловину футболки на нос, делая глубокие вдохи. Он был расстроен, что его не взяли на пал травы. Он болезненно относится к тому, что она привлекает внимание других мужчин. Ей следовало быть осмотрительнее. Нужно пойти к нему и извиниться. Он просто вышел из себя. Время от времени такое со всеми случается.
Элис пыталась сдержать слезы. Она села в постели и выключила свет. Посмотрела на его дом за дюнами. Он был темным, окна не горели – черная глыба под усыпанным звездами небом.
Когда на следующее утро она проснулась, из кухни доносились голоса Кэнди и Твиг и запах свежесваренного кофе, и Элис не могла сориентироваться во времени и пространстве. Ей могло быть девять. Или шестнадцать. Двадцать семь.
– Хочешь чашечку? – предложила Кэнди, когда Элис, заспанная, пошатываясь, вошла в гостиную.
– Да, пожалуйста.
– Как спалось? – спросила Твиг.
– Без снов, – зевнула Элис, – а вам?
– Хорошо, – кивнула Твиг.
– Чувствовали себя, как школьницы в турпоходе. Представь себе, в нашем-то возрасте. – Кэнди улыбнулась, передавая Элис дымящуюся чашку кофе.
Элис благодарно кивнула.
Воцарилась тишина. На улице Пип вертелась, стараясь поймать свой хвост.
– Ей надо прогуляться, – сказала Элис, глотнув кофе. – Там есть тропинка, по которой я иногда брожу, она идет от калитки в конце моего участка до стены кратера. В конце ее открывается вид, который, я думаю, вам понравится.
С Пип, скачущей впереди, Элис, Твиг и Кэнди шли через заросли. Время от времени кто-нибудь из них останавливался, чтобы указать на розу пустыни или клинохвостого орла, парящего в вышине. Они по большей части молчали, пока шли по тропе вверх по стенке кратера. Когда они достигли смотровой площадки, Твиг еле дышала. Она присела в теньке, чтобы перевести дыхание.
– Это все из-за твоих дурацких сигарет, которые ты смолишь целыми днями, – проворчала Кэнди.
Твиг отмахнулась от нее.
Элис передала им воду и налила немного в мисочку для Пип – та, тяжело дыша, улеглась у ног Твиг. Утренний воздух остудил их кожу. Они повернулись к виду, открывавшемуся с вершины кратера. Пустынный горошек колыхался ярко-красным облаком.
– Как живописно, – выдохнула Кэнди. – Не думаю, чтобы я когда-нибудь видела столько пустынного горошка в одном месте.
– Он привлекает сюда туристов со всего мира.
– Он теперь будет цвести все лето до самой осени. – Твиг вытянула шею, заглядывая в кратер. – Там, откуда родом моя семья, дальше к югу, мы зовем его кровавым цветком, – сказала она тихо. – По нашим преданиям, он вырастает там, где пролилась кровь.
– Ты мне этого никогда не рассказывала, – сказала Кэнди. – Ты поэтому с такой заботой выращивала его в Торнфилде?
Твиг кивнула:
– Это одна из причин. Он всегда напоминал мне о семье, которую я потеряла. И, – ее голос дрогнул, – о той, которую я нашла.
– Имей мужество, не сдавайся, – пробормотала Кэнди.
Элис подобрала с земли палку и указала ею на пустынный горошек:
– Легенда гласит, что это место, куда упало сердце матери. Она вынула его из своего тела и бросила со звезд на Землю, чтобы быть рядом со своим ребенком, который упал с небес. – Элис сломала палку пополам, отдирая от нее кусочки коры. – Горошек цветет девять месяцев в году, вот таким идеальным кругом. Здесь говорят, что каждый цветок – это живой кусочек ее сердца, пустивший корень.
Она ломала палку на кусочки, пока вся она не легла горочкой у ее ног.
– Моя подруга Руби говорит, что если цветы болеют, то она и ее семья тоже болеют.
Он сидели втроем, не говоря ни слова.
– Ее похоронили или кремировали? – нарушила молчание Элис, не поднимая глаз.
– Кремировали, – ответила Кэнди. – Она указала в завещании, чтобы ее прах высыпали в реку, – так она сможет найти путь к морю.
Элис тряхнула головой, вспомнив, как она нырнула в реку, мечтая, что река приведет ее домой.
– Может, вернемся, Элис? Нам надо кое-что отдать тебе, – сказала Кэнди.
Твиг кивнула.
– Конечно, – ответила Элис.
Она свистнула Пип и повела всю компанию вниз по тропинке к дому.
Когда они добрались до коттеджа, солнце уже стояло высоко и припекало. Элис наполнила стаканы холодной водой.
Кэнди вышла к арендованной машине и вернулась с небольшим свертком, обмотанным куском ткани. Элис узнала его.
– О боже.
– В своем завещании она указала, что ты должна его получить. – Кэнди положила сверток Элис в руки.
Элис разматывала ткань, пока у нее в руках не оказался высвобожденный из обертки Словарь Торнфилда. Ее окутали воспоминания. То, как она впервые вошла в мастерскую с Кэнди. Как Твиг учила ее срезать цветы. Джун, показывающая, как класть их под пресс. Огги, просто обыкновенный мальчишка, отрывающий взгляд от книги и машущий ей.
– Ей понадобилось почти двадцать лет, но она сдержала слово, – твердо сказала Твиг. – Здесь все, что ты хотела знать. Мы не знали об этом, но последний год жизни Джун потратила на то, чтобы записать истории Торнфилда, включая те, что произошли с твоей матерью и отцом.
Элис крепче обхватила руками книгу.
– Когда ты прочтешь его, – добавила Кэнди, – ты узнаешь, что завещала Рут Стоун: никогда не отдавать Торнфилд в недостойные руки. – Она помедлила, подбирая слова. – Элис, когда твой отец еще был молод, у Джун случился сердечный приступ. Не очень тяжелый, но достаточный, чтобы она решила написать завещание. Только она хранила его в тайне, – Кэнди пыталась совладать с голосом, – потому что она не упомянула в нем Клема. Джун видела, каким собственником мог быть Клем по отношению к твоей маме, когда они еще были детьми. Порой она видела, как агрессивно он вел себя со всеми нами, если вдруг он переставал быть центром внимания. Он бывал очень вредным, когда не мог совладать с собой. Иногда был жестоким, когда выходил из себя. Когда он услышал, как Джун рассказывала Агнес по секрету, что Торнфилд однажды достанется ей, мне и Твиг и что она решила не завещать Торнфилд Клему… Когда он уезжал, он поклялся, что никогда больше не заговорит ни с Джун, ни с кем-нибудь из нас. – Ее голос дрогнул. – Поэтому мы с тобой не знали друг друга, пока тебе не исполнилось девять. Мы никогда больше не видели твоих родителей и не говорили с ними.
– То есть… – Элис задумалась, складывая кусочки этой истории вместе, – мои родители уехали, потому что Джун сделала выбор, который, как она знала, разозлит папу?
– Все не так просто. Джун считала, что для такого выбора у нее были серьезные причины. Она слишком хорошо знала Клема, чтобы оставить ему все, ради чего она и женщины из ее семьи столько работали. Он был слишком переменчивым.
– Да, – невесело усмехнулась Элис, – я, пожалуй, знаю, о чем ты, Кэнди. – Головная боль начала вибрировать в висках. – Почему вы мне не рассказывали, что они из-за этого уехали?
– Я не могла, Элис. Просто не могла. Я не могла предать Джун. После всего, что она для меня сделала. Это была ее история, и она должна была рассказать ее сама.
– Так что это просто перечеркнуло твои собственные чувства? Заморочки Джун стали и твоими тоже?
– О’кей, хватит, – вмешалась Твиг. – Достаточно. Давайте переведем дыхание.
Элис вскочила и стала мерить комнату шагами. По носу Кэнди стекали слезы.
– Я думаю, очень важно, – медленно проговорила Твиг, – чтобы мы не попались в ловушку прошлого.
– Попались в ловушку прошлого? – заорала Элис. – Как я могу попасть в ловушку прошлого, если я даже не знаю, что это такое.
– Элис, пожалуйста, – попыталась убедить ее Твиг, – попытайся сохранять спокойствие. Мы должны поговорить о том, что происходит сейчас.
– И что же происходит? – выпалила Элис.
– Сядь, – отрезала Твиг.
Ее лицо было непроницаемым, как и лицо Кэнди. Плохое предчувствие вмиг вымыло из Элис всю злость. Она перевела взгляд с Кэнди на Твиг.
– Что? – спросила она. – В чем дело? Говорите сейчас же.
– Элис, сядь.
Она попыталась возразить, но Твиг остановила ее, подняв руку. Элис выдвинула стул и села.
– Все это тяжело, и мы стараемся, как можем, смягчить удар. – Твиг сложила ладони вместе.
– Просто рассказывайте, – сказала Элис, стиснув зубы.
– О’кей, – начала Твиг.
Кэнди сделала глубокий вдох.
– Элис, – произнесла Твиг.
– Рассказывайте, черт возьми!
– Твой брат выжил в пожаре, Элис, – произнесла Твиг, вся как-то осев в кресле.
Элис словно отвесили оплеуху.
– Что? – переспросила она.
– Твой маленький брат. Он выжил. Его усыновили вскоре после того, как ты приехала в Торнфилд.