– Я хочу кое-что тебе показать, – сказала она.
Элис подвела его к гигантскому эвкалипту.
– Здесь наши родители встретились, к добру ли, к худу ли… – Голос ее дрожал. – Благодаря этому месту мы есть друг у друга. Это в той же мере твоя история, как и моя.
Чарли принялся разглядывать ствол эвкалипта, испещренный надписями. Дотронулся рукой до шрама на том месте, где было имя их отца. Хотя его подбородок дрожал, он задорно улыбнулся Элис. Когда он полез в карман за перочинным ножиком и оглянулся на Элис, вопросительно подняв бровь, она ответила ему такой же улыбкой и кивнула. Они возвращались с реки, рука в руке, овеянные запахами коры и древесного сока; на стволе эвкалипта остались вырезанные имена его приемной матери и их матери.
Утром, когда они уезжали из Торнфилда, Элис принесла с собой стопку бумаг за стол, где они завтракали. Она передала их Чарли. Он недоуменно посмотрел на нее. Твиг и Кэнди, с которыми она уже успела обсудить свои планы, наблюдали за ним, улыбаясь. Элис на всю оставшуюся жизнь запомнила выражение лица Чарли, когда он развернул дарственную с подписью Элис, которой она передавала свою треть Торнфилда ему.
Элис отложила в сторону огненные цветы и взяла верхнюю книгу из стопки. Она пробежала взглядом по почерку бабушки в Словаре Торнфилда. Провела пальцем по буквам историй, которые уже читала десятки раз: о Рут Стоун, Уоттл Харт и самой Джун. О Клеме и Агнес. О Кэнди и Твиг. Элис покрутила стебель огненного цветка, зажав его между пальцами и размышляя о его значении: Цвет моей судьбы. Собравшись с духом, она отложила словарь подальше, на садовое кресло.
После этого она просмотрела папку с бумагами: в ней были распечатанные письма от Дилана, которые он слал ей после ее отъезда ежедневно, еженедельно, ежемесячно – все до единого. Ее взгляд впился в строки, которые она знала наизусть, в одном из первых писем.
Ты уехала, но ты все еще здесь, то появляешься передо мной, то растворяешься. Твои платья среди моей одежды. Твоя зубная щетка рядом с моей. Вчера шел дождь. Я не смог заставить себя выйти на улицу сегодня; я не хочу увидеть, что твои следы смыло с красной земли.
Элис скомкала страницу, дыша через боль под ребрами. Подставила лицо морскому бризу, позволяя ему остудить кожу. Глянула на лежавший поодаль Словарь Торнфилда. Будь внимательна, Элис, – услышала она голос Джун, произносящий записанные ею слова. – Так мы выжили. Она разгладила страницу, убрала ее обратно в папку и отложила в сторону.
Наконец она обратилась к своим тетрадям, полным историй, которые она записывала при помощи цветов с приезда в Агнес-Блафф, во время месяцев, проведенных в пустыне, и всего последнего года у Салли, – историй, которые стали основой для ее заявки на резиденцию. Ты написала книгу, – подытожил Чарли с трепетом, когда Элис показала первый печатный экземпляр своей книги ему и Салли. Когда она прочитала заглавие, Салли покачала головой. Ты переплавила семена в золото, – сказала она тихо, улыбаясь сквозь слезы.
Элис извлекла одну тетрадь из стопки и провела рукой по ее обложке. Когда она приподняла ее, струйка красного песка высыпалась со страниц ей на колени, излучая в вечернем свете потустороннее сияние. Элис покрутила тетрадь в руках и отпустила, позволив ей открыться. Она погладила пальцами красные песчинки, застрявшие в прошитом центре тетради. Жизнь и истории других людей всегда говорили ей, что ее цвет – голубой. Цвет глаз отца. Цвет моря. Элис Блю. Цвет орхидей, ее ботиночек и сказочной королевы. Цвет потерь. Но самый центр всего ее существа был красным. Так было всегда. Цвет огня и земли, смелости и мужества.
Она пролистала книги, останавливаясь, чтобы назвать вслух каждый нарисованный или высушенный между страницами цветок и его значение; это было заклинание, призванное окончательно избавить ее от бремени замкнутой внутри и не рассказанной истории.
Черная огненная орхидея Желание обладать
Фланелевый цветок Что было потеряно – найдется
Бессмертник клейкий Моя любовь не покинет тебя
Голубая брунония Я оплакиваю твое отсутствие
Вертикордия расписная Слезы
Мятный куст Оставленная любовь
Железновия Приветствие незнакомцу
Ванильная лилия Посланник любви
Лиловый паслен Чары, колдовство
Бурсария колючая Девичество
Речная лилия Затаенная любовь
Акация Бейли Рана, которую нужно залечить
Медные чашечки Я сдаюсь
Красный речной эвкалипт Зачарованность
Орхидея Голубая леди Поглощенный любовью
Горький дроковый горошек Злосчастная красота
Банксия прекрасная Я твой пленник
Бессмертник песчаный Записано в звездах
Майреана жемчужная Мои скрытые достоинства
Гревиллея медовая Предвидение
Пустынный горошек Стёрта Имей мужество, не сдавайся
Спинифекс Опасные удовольствия
Пустынный вересковый мирт Огонь, я сгораю
Паракилия широколистная Твоя любовь для меня – жизнь и смерть
Пустынный дуб Воскрешение
Китайский фонарик Надежда может ослепить
Коралловая эритрина Лекарство от сердечной боли
Зеленый птичий цветок Сердце-беглец
Лисохвост Кровь от крови
Огненное колесо Цвет моей судьбы
Когда она почувствовала, что готова, Элис сняла колпачок с ручки и вывела заглавие своей рукописи на обложке каждой тетради поверх иллюстраций цветов. Она сложила их на коленях и перевязала тесемкой. Она собрала их в одну стопку с папкой писем и положила в костер. Взяв огненные цветы и достав из кармана спички, Элис на миг замерла. Она выждала немного, чтобы собраться. Дыши. Вытащила спичку из коробка, прицелилась и чиркнула по терке. Быстрое втягивание кислорода, запах серы, тихое шипение и потрескивание: костер ожил.
Сияние поднялось на фоне океана. Элис смотрела, как в костре занялись и вспыхнули цветы, как темнели и обугливались края писем Дилана, как раскалялись ее тетради. Она не сводила глаз со слов, написанных на обложках, пока они не стали неразличимы:
Потерянные цветы Элис Харт
Через некоторое время она подошла к садовому креслу и села, бережно взяв Словарь Торнфилда в руки. Пип разлеглась у ее ног. Элис сделала глубокий вдох, наполненный солью, дымом и цветами, и посмотрела на язычки пламени. На изменения их оттенков. На их трансформации. Ее прекрасная мать, в саду, навсегда. Элис положила руку на медальон с пустынным горошком и ожерелье из ининти. Верь в свою историю. Все, что ты можешь сделать, – это рассказывать ее правдиво.
Пришедшее к ней воспоминание было ясным и свободным: она сидела за письменным столом у окна обшитого сайдингом дома, стоявшего в конце узкой дороги, и грезила о различных способах поджечь своего отца.
Ее сердце билось медленно.
Я – тут.
Я – тут.
Я – тут.
Послесловие автора
В этом романе присутствуют персонажи и истории из разных культур. Я бы хотела выразить свою признательность моим великодушным друзьям, отдать должное всем тем жизненным ситуациям и многообразным источникам, из которых я черпала сведения и вдохновение, чтобы писать.
Фраза в первой главе: «Жизнь движется вперед, но понять ее можно, лишь обернувшись назад», – вдохновлена трудами датского философа Серена Кьеркегора.
Любимая сказка Кэнди о королеве, которая так долго ждет возвращения своего любимого, что превращается в орхидею цвета собственного платья, навеяна филиппинской сказкой «Легенда о Голубой Ванде».
Индийскими легендами о Сите и Драупади, которыми одна из Цветов поделилась с Элис, со мной поделилась Танмайи Бархале.
История о дочери короля, которая постоянно наряжалась в один и тот же оттенок голубого, была вдохновлена Элис Рузвельт Лонгворт, дочерью Теодора Рузвельта, которая всегда носила тот же бледно-лазурный цвет и была знаменита тем, что никогда не подчинялась общепринятым правилам.
Болгарская сказка о волке и лисице, на которую Огги ссылается в своем письме к Элис, навеяна версией болгарской народной сказки «Больной и здоровый», которую перевела для меня Ива Бонева.
Истории Лулу о бабочках-монархах, воинах огня и дочерях солнца вдохновлены мексиканскими поверьями, которыми со мной поделилась Виридиана Альфонсо-Лара.
Для меня было важно сделать вымышленными те места в Центральной Австралии, которые Элис посещала, где она жила или работала, поскольку в противном случае мне пришлось бы рассказывать истории, которые мне не принадлежат. Я проконсультировалась с Али Кобби Экерманн, женщиной из племени янкуньтятяра, поэтессой, получившей мировое признание, по поводу идеи создания этих воображаемых мест. Она согласилась, что это было мудрым решением.
Килилпитяра, или кратер Ирншо, а также все, что с ним связано – название, история, пейзаж, – вымышленные. Название места – Килилпитяра – вымышленное в том смысле, что я придумала его, однако использованный для этого язык питянтятяра – настоящий, на нем говорят племена анангу, и слова из него появляются в тексте на протяжении романа. Килилпи (существительное) означает «звезда». Тяра (существительное) означает «несколько из группы предметов» или «часть чего-то». Таким образом, дословно это сочетание переводится как «принадлежащий звездам». Я в основном ориентировалась на книгу «Перевод с питантятяра/янкуньтятя на английский» издательства IADPress.
В описаниях геологической структуры Килилпитяра я опиралась на изображения Кандималал (кратера Уолф-Крик) и Тнорала (Госсес-Блафф), но ощущение его мощи, энергии и величия я старалась передать из собственного опыта жизни в центральной пустыне.
Возвращенные «цветы раскаяния» и сопровождающие их письма туристов, которые Руби показывала Элис, отсылают к «камням раскаяния», которые сотрудники парка Улуру ежедневно получают от повинившихся туристов со всего мира.