– Сергей Николаевич, – подбежала Ирина, – я с вами пойду, мне на склады ГСМ надо… И я спросить хотела, а Максим надолго в командировку?
– Уже соскучилась? – я улыбнулся, и мы пошли дальше.
– Просто… просто я привыкла, что он хоть и на службе всегда, но всегда рядом, а тут они прям быстро так собрались, вооружились до зубов и уплыли, он даже не попрощался.
– Ира, твой муж боевой офицер, и еще, это у нас тут тишь да благодать, колхоз, навоз и светлый путь, а в остальном мире…
– Я знаю, понимаю, но волнуюсь, – не дала мне договорить Ирина.
– Не волнуйся, через пару дней явится твой ненаглядный, – я подал Ирине руку, помогая подняться на небольшую насыпь железнодорожного полотна, что было уложено от грузового пирса, проходило мимо склада ГСМ и вело к цехам и складам почти на самом верху.
– Спасибо, успокоили, пойду завскладом озадачу, – Ирина направилась мимо рядов холмиков от вкопанных в грунт цистерн к деревянной будке, рядом с которой стоял вооруженный автоматом караульный. А то! Склад ГСМ – объект стратегический! А я пошел дальше, вдоль путей к пирсам, мимо нескольких частных мастерских, что возникли здесь с одобрения правления острова, затем задержался у каменного помоста для кремации, где был импровизированный колумбарий, а на камнях высечены имена кремированных жителей Сахарного. Радует, что мало пока строчек, но одновременно огорчает, особенно когда вспоминаю обстоятельства гибели людей, помню практически каждого…
До обеда Иваныч, иногда прерываясь на инструктаж слесарей и сварщиков Федора, водил меня по «Пожарнику». В принципе, я был прекрасно знаком с бывшим судном пиратов, которое затем работало у нас как буксир или как транспорт. Все оборудование, связанное с прямым назначением судна, а именно четыре автономных системы пожаротушения, всякие пенообразователи и насосы, было снято давно. Что-то мы смонтировали на складах материалов и складе ГСМ, одну установку поставили на хуторе, рядом с заводом, остальное разошлось по прочим нуждам.
– …с мотористами ревизию в машинном провели, все отлично работает, посудина надежная, – говорил Иваныч, когда мы закончили обход трюма и машинного и шли по шкафуту правого борта. – О, пойдем что покажу!
Мы пришли к одной из кают баковой надстройки, и Иваныч загадочно кивнул на дверь…
– Ну, загляни за броняху.
Я открыл поворотные замки и оказался в небольшом тамбуре с кафельной плиткой на полу…
– Душевые, что ли?
– Угу, – улыбнулся Иваныч, – но они тут так по-барски развернулись, так что пришлось размер душевой сократить и модернизировать! Давай следующую открой.
За следующей дверью оказалась маленькая, два на полтора метра, но самая настоящая парная! Стены и потолок обиты рейкой, углом лавки, одна над другой, и каменка, выполненная из емкости из нержавейки, заполненной колотыми изоляторами от высоковольтной ЛЭП, меж которыми два мощных электрических тэна.
– Не опасно? – кивнул я на силовой кабель.
– Нет, это типовой вариант бани на вспомогательном флоте, – Иваныч похлопал меня по плечу, – не боись, подобная конструкция проверена годами эксплуатации.
– Что ж, здорово, в походе опробуем. А называться так и будет – «Пожарник»?
– Да бог с тобой, как можно! Название я уже придумал, боцманская команда меня в этом поддержала, и пока ребята трафареты режут, к вечеру нанесем на борт буковки, – Иваныч улыбнулся в усы.
– Главное, чтоб буковки были не в твоем стиле и под твое нынешнее настроение, что-нибудь вроде «Охреневший».
– Нет! – решительно мотнул головой Иваныч. – Все в рамках приличия и даже исторически… эм… пафосно, вот!
– Иваныч! – прошипела радиостанция голосом Василия. – Мне помощник нужен, надо на мачте антенну крепить.
– Сейчас подойду, решим, – ответил Иваныч.
Я не стал более отвлекать капитана нашего нового флагмана от дел насущных, лишь посоветовал ему в сиесту не работать, а выспаться, на что он отмахнулся и сказал, что как закончит, так и выспится.
453-й день, о. Сахарный
Как я и обещал Светлане, вчера и обедал, и ужинал дома. Даже кое-что по хозяйству успел сделать, поправил сетку и ограждение курятника, Бим все-таки «террорист», подкопы роет и охотится на пернатых. Между обедом и ужином побывал еще раз в форту, согласовали с Юрой состав усиленной группы прикрытия и вооружения, и когда уже собирался уходить, меня окрикнул Винод…
– Что-то случилось? – повернулся я к нему.
– Нет, Сергей Николаевич, – Винод подошел ко мне и жестом показал на низкую скамейку у караулки, – уделите мне несколько минут?
– Конечно, слушаю вас, – я присел на скамейку.
– Скажите, как долго я здесь буду находиться?
– Эм… А вас никто не держит, – удивился я вопросу, – вы для нашего поселения очень ценный человек, и мне по-честному хотелось бы, чтобы вы остались жить у нас, наукой, конечно, в наших условиях вам заниматься будет сложно, я бы сказал, невозможно, но у нас есть школа, детей тоже надо учить, опять же английский сможете преподавать. У вас будет жалованье, пока нет возможности, но в скором времени закончится строительство первого жилого корпуса и одна из комнат в нем ваша. А пока поживете здесь, в форту, или вас что-то беспокоит, не устраивает?
– О’кей, я с радостью приму ваше предложение остаться, и меня все устраивает, принимая во внимание случившееся с планетой, но… эм… мне тяжело ничего не делать, понимаете?
– Ах вот вы о чем, – выдохнул я, – так не вопрос, идемте, я познакомлю вас с директором нашей школы и приступайте хоть завтра!
– Это все очень, очень хорошо, и я с удовольствием приступлю к работе с детьми, но как вы посмотрите на то, если я все же попробую заниматься наукой и исследованиями? Я могу собрать элементарные метеорологические приборы, и для начала организовать метеостанцию. Ваши люди часто посещают материк, вы находите старые корабли, я могу собирать необходимое оборудование. И если вы позволите, в будущем, и выделите мне… эм… лодку и помощников, то я могу проводить экспедиции! Мы должны знать, что случилось, и какие это имеет последствия, мы должны знать о явлениях, которые могут произойти, – Винод говорил это все медленно, выговаривая каждое слово, иногда ошибаясь в ударениях и падежах, но говорил очень эмоционально, несколько раз даже хватал меня за плечо, при этом заглядывая в глаза так, будто там есть нечто неизвестное науке.
Винод замолчал, продолжая сверлить меня глазами, а я сидел с открытым ртом и переваривал сказанное им…
– Это отличная идея, Винод! – вышел я наконец из ступора. – Идемте в школу, точнее, это у нас учебно-производственный комбинат, там не только дети учатся и не просто учатся, еще и новые профессии и старые ремесла осваивают. Идемте все же, познакомлю вас с директором, Лидия Васильевна замечательная женщина, вот с ней все и обсудите, обещаю, она вас поддержит во всех начинаниях, и помощники вам там найдутся!
Вот такой разговор вышел вчера с Винодом, и мы посетили нашу школу, где я представил Лидии Васильевне Винода, они быстро нашли общий язык, и я самоустранился, отправившись наконец домой на ужин.
А сегодня утром меня бесцеремонно разбудил Михалыч, прискакав с хутора верхом…
– Николаич, вот какого лешего ты дал добро Ирине забрать со склада сельхозпродукции две бочки постного масла? То же стратегицкий запас был! С заводу надоть было брать! – притопывал ногой Михалыч, путая поводья о столб калитки.
– И вам доброе утро, – на крыльце показалась Светлана с Алешкой на руках.
– Ох ты, господи ты боже ж мой! – Михалыч всплеснул руками и, сменив гнев на милость, расплылся в улыбке, изобразив руками «козу», и прихрамывая пошел через двор к Светлане: – Идеть коза рогатыя за малыми робятами…
Завтракая в компании Михалыча на веранде, я все думал, посвящать ли его во все эти «непонятки», происходящие на материке, но все же решил рассказать, так как не последний он человек на нашем острове, да и жизненного опыта у старика… вон бородища какая, как у Карла Маркса. В общем, вкратце поведал я ему, как говорится, политическую обстановку в целом и о подозрительной возне в частности. Михалыч некоторое время молча сидел, вертя в старческих, но еще сильных ладонях опустевшую кружку, и смотрел в сторону Васиного острова, а потом вздохнул и сказал:
– Ну, тута чего мозги-то наперед ломать, ну происходит всякое, люди они завсегда сами себя перехитрить горазды. Ты мне лучше вот что скажи, Сережа, тебе-то до этого всего какое дело? – Михалыч с хитрым прищуром посмотрел на меня из-под густых седых бровей, достал из кармана старую жестяную, местами ржавую коробочку от карамели, вынул оттуда самокрутку, зажигалку и закурил.
– За остров наш переживаю, не хочу, чтобы нам жить мешали, люди натерпелись всякого, только в себя пришли, а я не знаю, Михалыч, чую прям, что неприятности какие-то надо ожидать.
– То, что оружию всякого артиллерийского выменять решили – это хорошо, тут хоть с одного бока прикрышка и острову защита, а вот с остальным… Поди теперь разбери, сколько тех пушек уже разошлося по рукам. Хочешь али не хочешь – придется вмешиваться в жисть, и в ту, что на материке, и в ту, что по другим общинам. Южнее плавали, «Аврора» не сдюжила, значит, и людям, что там есть, несладко, и искать они будут места лучше, история знавала исходы, цельными государствами переселялися! Что севернее – нам тоже неизвестно, может, ты с Иванычем, может, еще кто тудой сплавает да узнает… А у нас тута да, привыкли люди к спокойной жизни, не климат, а эта, прости господи, фиеста сплошная!
– Сиеста, – поправил я Михалыча.
– Ну да, она самая… так вот, знай себе трудись и сыт будешь, и угол свой имеешь, а ну как опять кто со стороны решит эту нашу, как ее… а, гармонию с идиллией сломать, а? То-то, не будешь свой нос сувать в дела чужие, то кто-то обязательно сунется к нам, да еще клешни окаянные свои потянет! Наглеть оно, конечно, ни к чему, но и нос по ветру держать надоть, а случись чего, то и по мусалам им! – Михалыч хлопнул по столешнице ладонью, громко вышло, даже Бим переполошился, выскочил из-под стола и залаял.