анижена, и можно было разглядеть ровные ряды анкерных креплений с шагом в один метр. Точно, какие-то сиденья стояли, по обе стороны ходовой рубки поднимались два полутораметровых трапа на ютовую палубу, где у бортов были закреплены обшарпанные бочки спасплотов. Мостик Иваныч тоже оценил – ничего лишнего и все нужное, и радиостанция, и навигационные приборы, капитанское и штурманское места.
Все бойцы разбежались по позициям. Я тоже, прихватив два «граника», заскочил в катер к Иванычу и Юре. Один из морпехов, как планировалось, стреножил пленных бандитов у навесов рядом с кострищем, а сам укрылся за ближайшим камнем, продемонстрировав пленным кулачище, те всё поняли, а один даже проникся и поставил себе на колени большую кастрюлю. Опознавание у бандитов было, примерно за километр до берега две весьма шустрых посудины сбавили ход, остановились, и радиостанция, что раньше была у местного «бугра», а теперь у бойца, что был рядом с пленными, несколько раз пиликнув, что-то пробормотала на очень плохом английском. Наш боец, опять, предварительно показав кулак одному из бандитов, протянул ему рацию. Пленный ответил, и катера, набирая скорость, пошли к берегу. Первым шел, почти глиссировал спасательный шлюп с лайнера, коих на Новой Земле хватало, но с двигателем пираты переборщили, и если бы не груз на носу шлюпа, то наверняка перевернулись бы, второй шлюп сразу отстал и неторопливо тарахтел следом. Расчет СПГ сообщил, что в отставшем шлюпе только двое.
– Достанешь? – уточнил Юра.
– Не уверен, пока не заподозрили ничего, пусть ближе подходят, а там вломлю.
– Принял… Внимание всем! Работаем после первого выстрела безоткатки! – сказал Юра, повесил радиостанцию на разгрузку и, повернувшись назад крикнул: – Заводи, Иваныч!
В ответ Иваныч кивнул, двигатель на удивление тихо завелся и ровно затарахтел.
– Серега, ну куда ты это припер! – Юра обратил внимание на меня и на два тубуса РПГ-26. – Положи, не балуйся! Давай сюда забирайся, на мешки, и не высовывался бы, а?
– Иди в жопу, Юра! Сколько можно! – Я забрался к нему и, разложив приклад АКМСа, дослал патрон.
В ответ он только покачал головой и чуть заметно улыбнулся.
– Выстрел! – донеслось из леса на берегу, и через секунду бахнуло…
– Промахнулся, твою мать! Перезаряжаюсь… – доложил расчет СПГ, и тут же началась активная стрельба.
– Давай, Иваныч, – Юра привстал и показал рукой вдоль СРа.
Катер плавно пошел вперед, перед моими глазами поплыл вспученный ржавчиной борт СРа, еще десять метров и корма… Быстрей, еще быстрей, мне пришлось упасть на мешки, потому что катер дернулся, нос чуть задрался… Вот они! Быстроходный катер, полный вооруженных людей, уже развернулся назад и набирал скорость.
Ду-дум… Ду-дум… Ду-дум… Ду-дум… – встав на колени, Юра начал лупить по противнику. А мне держаться не за что, качнет и вывалюсь… лишь оставалось чуть высунуть голову над бортом и наблюдать. Быстроходный шлюп взорвался после третьей короткой очереди «Утеса». Вверх, метров на двадцать, оставляя за собой огненно-дымный след, взмыла бочка…
– Ну вот и все, – тихо сказал Юра, чуть повел стволом.
Ду-дум… Ду-дум…
– Прекратить огонь! – это уже я прокричал в рацию, глядя, как у второго шлюпа в щепки разнесло борт.
По воде расползался огонь яркими языками пламени, стелился дым, остатки шлюпа и каких-то шмоток тоже горели, или это не шмотки… кто-то барахтался в воде среди огня и орал так, что я не выдержал и застрелил его, дав короткую очередь.
– Гуманист, – послышался позади голос Иваныча, он уже дал «стоп» и присоединился к нам с ТТ в руке.
– Вытаскивать никого не будем? – я на всякий случай поинтересовался.
– Ну, кто выживет, того, может, и достанем, – Иваныч забрался выше, выстрелил в еще одного горящего страдальца и стал тихо напевать: – Мы ловили барракуду, только нам не повезло. Барракуда, б. дь, паскуда, съела лодку и весло…
Из воды достали троих выживших, причем у одного сильно обгорело лицо, и он матерился, матерился по-нашему, забористо так, но не долго, у него еще и в брюхе было две дыры. Всех пленных хорошо упаковали и оставили на острове – рабочие руки Самохину пригодятся, а будут себя хорошо вести, заберем на Сахарный. «Тридцатку» все-таки затащили на скалистый уступ, после чего Самохин назначил караульные смены и приказал готовить ужин. Мы не стали объедать личный состав, забирать трофеи тоже не стали, так как личный состав восточного форта, скорее всего, увеличится. Разве что я забрал почти новенький ПКМ с оптикой – надо вернуть на «Мандарин», и конвоем отправились домой. Пришлось немного подождать Василия, он на НП радиостанцию разворачивал. В состав конвоя вошли «Аврора», волочащая за собой пустой катамаран, и «Принцесса», в которую забрались мы с Юрой, взяв на буксир резиновую моторку. «Японца» с так удачно установленным «Утесом» и водные мотоциклы оставили в распоряжение форта – свой флот тут будет необходим. На Сахарный вернулись уже глубокой ночью…
484-й день, о. Сахарный
Домой, то есть на хутор, не пошел, дабы не будить семейство, так и рухнул в кают-компании «Принцессы» на угловом диванчике, устал, только и успел, засыпая, скинуть мокасины. Юра хоть и пытался все время хоть как-то овладеть навыками судовождения, но не его это, он напрочь сухопутный. Вот и пришлось без малого восемь часов отстоять у штурвала, разглядывая корму «Авроры» и таращась на приборы навигации.
– Николаич, рассвело, – Юра толкнул меня в плечо.
Я открыл глаза и, увидев Юру, сразу сказал:
– Ты, может, сразу в форт, отсыпаться?
– На хутор тебя отведу, проверю, как там ребята, да и спать… но, Николаич, давай ты партизанить не будешь, а? Как соберешься куда топать, то вызывай.
– Договорились, – я свесил ноги и нащупал обувь, – пошли.
По хутору носилось несколько собачонок, одна даже увязалась за нами от первого дома, но я почувствовал ту пустоту, которую не восполнишь… Нет моего лохматого, не подпрыгивает, поскуливая, пытаясь достать и лизнуть в лицо, не бежит впереди и не лает, рассказывая всем о том, что: «Смотрите все! Хозяин вернулся!»… Грустно…
А хутор уже не спал, в стороне полей уже была слышна работа техники, с западной стороны, где наши цеха, тоже было шумно. Праздно шатающихся не было, даже дети организованно топали к общей столовой, чтобы позавтракать и отправиться в учебный центр или на курсы ремесел, ну это для тех, кто постарше.
– Папка! – от гомонящей группы детей ко мне бежал Дениска.
Он с ходу запрыгнул на руки и у меня за спиной принялся жамкать затвор автомата.
– Привет, – я потрепал его по волосам, – как вы тут?
– Хорошо, только деда Федя очень сердитый.
– Это он для порядка, – я остановился и опустил Дениску на землю, – ну беги, не отставай.
Юра помахал рукой двум бойцам у навеса рядом с домом Михалыча, те сразу подбежали, а один из них, как положено, остановился за пару метров и, подойдя строевым шагом, доложил, отдавая честь:
– Товарищ старшина, за время несения службы происшествий не случилось, старший наряда ефрейтор Кошкин.
– Вольно, – Юра тоже козырнул, а затем протянул руку сначала одному, потом второму бойцу. – Что, прям тишь и благодать?
– Береговая охрана вчера с утра моторку гоняла у Пустого острова, те к нам на южный берег спрыгнули, ну силами дежурной группы задержали их.
– Кто такие?
– Корейцы.
– В смысле?
– В прямом. Одного при задержании ребята из ГБР форта подстрелили, он по-русски вроде хорошо говорил, пока сознание не потерял, сейчас он в госпитале, в реанимации, а второй вообще ни бельмеса по-русски, сейчас у пасечников, новоселье в новой тюрьме справляет… Алексей Макарыч предположил, что они с Новой Земли тиканули.
– Ладно, чую, если сейчас начну вникать, то и родных не увижу. Все, Юра, – я пожал ему руку, – топай в расположение и спать, ну и я часиков пять поспал бы…
– Понятно? – Юра, нахмурившись, спросил у ефрейтора, а потом добавил: – Пять часов никого не пускать!
– Есть пять часов никого не пускать.
Бабу Полю снова застал за ремеслом няньки, к слову, хорошей няньки. Алешка с ней спокоен, баба Поля успевает и по хозяйству, и разговаривать с ребенком, а он в ответ что-то там агукает.
– Доброе утро, – тихо сказал я, войдя в дом и скинув у порога свою ношу, разгрузку и автомат. – Света опять в госпитале?
– Да, еще до рассвета ушла, покормила Алешку и все.
– Мы вас тут совсем заэксплуатировали, – я прошел к умывальнику и вымыл руки.
– Да что ты, Сережа, нам же, старикам, такая забота только в радость… О, глянь-ка, закряхтел, ручонки тянет – родную кровь чувствует.
Я аккуратно взял из кроватки Алешку на руки и поднял над головой.
– Привет, бутуз!
– Ты не тряси…
Поздно, Алешка срыгнул на меня завтраком и расплылся в беззубой улыбке.
– Ну вот, поел же недавно совсем, – баба Поля вытерла полотенцем мою робу и смогла разглядеть вблизи. – Осспади! А глаза-то ввалились, спал-то сам когда?
– Вчера точно спал…
– Иди, ложися, али поешь, может? – Полина Андреевна забрала Алешку.
– Нет, больше хочу спать, чем есть…
– Вот и иди, за печку укладывайся.
Проснулся я оттого, что стало тепло и как-то приятно мягко…
– Вернулся, – Света прилегла рядом со мной и погладила по щеке, заросшей щетиной.
– Я всегда возвращаюсь, – я обнял любимую женщину и припал к ее губам, отчего стало спокойно, тепло, все мысли куда-то улетучились… только я и она…
– …и ужинать, что ль, не собирается? – донеслось откуда-то издалека.
– Вот окаянный! – это уже Полина Андреевна шепотом. – Ты спицияльно?
– Так чего, уже темно вон, час этот, мать иго, комендантский…
А мы лежали на нешироком топчане, слушали тихую перепалку стариков, смотрели друг другу в глаза и улыбались…
– Может, уже домой переедем? – прошептал я.
– Нет, не управлюсь я и с делами на «Иртыше», и с Алешкой…
– А какие у тебя там дела? – еще сильней понизив голос и зарывшись носом в Светины волосы, я прошептал ей на ухо.