– Что тебя беспокоит? – спросил я и плеснул в граненый стакан, как оказалось, яблочного сока, холодного и не сильно сладкого.
– Беспокоит новая бригада, которая теперь хозяйничает в моем поселке…
И Аслан начал излагать доводы, догадки и предположения, которые мне были уже известны. Я выслушал его и спросил:
– И что ты предлагаешь?
– Еще пока не знаю, просто хочу заручиться твоей поддержкой, если что-то случится. У нас ведь с вами всегда все было гладко, без претензий… торговали, строили… можем и дальше жить как добрые соседи и друзья.
– Конечно, можем, и будем! Но, Аслан, пока ничего не должно случиться, ты меня понимаешь? И если ты что-то задумал, мы должны об этом знать, эта, как ты выразился, бригада не из яслей вывалилась, а очень и очень серьезная группа военных специалистов, они на уши весь Лесной за полчаса поставят и подавят любую твою попытку что-то сделать… Все твои догадки в целом верны, мы знаем об этом и принимаем кое-какие меры.
– Хорошо, – Аслан тяжело вздохнул, – но время идет, и они принимают меры. В ближайшем будущем в старой школе, где они расположились, состоится встреча, на ней будет кое-кто из Лунево, будут из Лесного влиятельные люди, и еще какие-то непонятные барыги.
– Хм… – я задумался, – и о целях этого сходняка тебе тоже известно?
– Кое-что, и за это надо Араику спасибо сказать, – Аслан достал из кармана моток провода с наушниками от мобильного телефона, крутого вида авторучку, только немного толще обычной, снял колпачок, вставил разъем в гнездо, и протянул нам с Иванычем по наушнику, – сами послушайте…
Фоном играла какая-то музыка, были слышны разговоры, я узнал голос Араика, который предложил кому-то салат и пожелал приятного аппетита, потом щелчок…
«…слишком много на себя берет, делает дальние форты… слыхал, что они бригаду Араба на ноль помножили? Вот… угольком барыжит… и сидел бы тихо… у нас был “барабан” на его острове, но после того как твой человек засохатил всю тему и не смог его убрать, только радиопереговоры их слушаем… шифруют…
– …собрать тех, кто под нас готов лечь…
– …сначала угольный разрез отжать, там у них охрана есть, но людей мало, можно ушлепкам с того большого острова тему накинуть, пусть они сначала сунутся…
– …подождать… пусть расслабится…»
Потом опять что-то зашуршало, щелкнуло и запись кончилась. Мы с Иванычем еще несколько секунд сидели, наклонившись головами друг к другу.
– Такие дела, Сергей, этим собакам мало того, что они уже взяли, они хотят чужое… Мало что они натворили, они хотят еще… А на словах Араик велел передать, что через неделю они все соберутся в старой школе.
– Что ж, спасибо, – я вынул наушник, – и Араику от нас привет передавай… возвращайся в Лесной, через Толика я с тобой свяжусь и, пожалуйста, сам ничего не затевай.
– Договорились, – Аслан кивнул, хоть и было видно, что некий план собственной акции у него есть, – но пообещай, что позовешь меня драться с этими шайтанами.
– Уж это без тебя точно не обойдется, обещаю.
Больше ничем сегодня я заняться так и не смог, просидел до вечера на пристанях, свесив ноги с пирса, пытаясь собрать в кучу мысли и наблюдая, как по заливу рассекает санитарный катер – Иваныч принимал зачеты по судовождению. Потом дождался с работы Светлану, и мы, прикупив в ресторанчике «У Паши и Аркаши» всякого вкусного, отправились на хутор ужинать, кормить детей и бабу Полю. Михалыч, в связи с производственной необходимостью, завис у слободчан на ближайшие пару дней.
494-й день, о. Сахарный
Не спится. После трех часов верчения и попыток уснуть Света меня вежливо послала, точнее, попросила уступить место на нешироком топчане Алешке, а самому «что-нибудь придумать»…
– Сережа, я не высплюсь, а у нас завтра полноценный прием в кабинете.
– Хорошо, пойду во двор, может, на свежем воздухе усну.
Я аккуратно достал Алешку из кроватки и положил его на свое место.
– Ну, спите, – я по очереди поцеловал жену и сына, оделся и вышел во двор.
Юра встал с лавки рядом с поленницей, брякнул ремень на антабках… хорошо сидел, в тени, его и не видно было, пока не поднялся, подставив лицо под слабый свет одного из трех фонарей на весь хутор. По дороге мимо дома Михалыча прошли двое патрульных – ребята местные, не из форта, у одного дробовик на сгибе локтя, у второго СКС на плече стволом вниз, у обоих на рукавах красные повязки с надписью «патруль».
– Ты чего, Серег? – прошептал Юра, повесив автомат на плечо.
– Не могу уснуть, ты один, что ли, дежуришь?
– Нет, ребят отпустил поспать, вон они под навесом столовки на лавках храпят… слышишь?
Я прислушался, и действительно со стороны общей фермерской столовой доносился весьма музыкальный храп спящего дуэта, я улыбнулся и сказал:
– Музыкально, даже будить жалко.
– Что случилось?
– Да ничего… пока, просто спать никак не получается, кругом тишина, вот я подумал – пойти домой, там посидеть, мозгами пошевелить, но ты же за мной увяжешься.
– Конечно!
– Тогда буди своих морпехов и пошли, там у меня покемаришь.
Тишина… слабый, еле уловимый ветерок освежает приятной прохладой. Доносится запах дыма – по дороге от фермы до жилого поселка через каждые пятьсот метров горят костерки. Света от них не сказать, что много, но во всяком случае, они не позволяют ночным патрульным споткнуться и расквасить нос в кромешной тьме тропической ночи. Шли молча, и как только за очередным поворотом показался свет первого поселкового фонаря на перекрестке, я спросил Юру:
– Что, кстати, познакомился с командиром дружины слободчан?
– Да мы с ним знакомы, тогда еще, когда в Слободе периметр усиливали после шухера у артельщиков, в этом, как его…
– Лас-Вегасе…
– Точно!
– Стой, кто идет!? – от пачек с кирпичом у стены завода шагнул боец, был и второй, но того не видно, только слышно, как он со спины заходит.
– «Туман»! – сразу, от греха, сказал пароль Юра, мальчишки молодые, шибанут еще от пуза очередью с перепуга.
– А, тащ сержант… «Ветер», – боец назвал отзыв, опустил оружие и подошел ближе. – А вы чего… о, доброй ночи, Сергей Николаевич.
– Нормально все, молодцы, а мы воздухом дышим, – сказал я, – а как у вас служба?
– Спокойно все, – ответил часовой, махнув рукой, а потом поймал на себе взгляд Юры, вытянулся и отчеканил: – Товарищ сержант! За время несения службы происшествий не случилось!
Спустились до дома, я остановился у калитки. Промзона, склады ГСМ, пассажирский и служебный пирсы светятся огнями, луч тепловозного прожектора с вышки таможенного поста медленно скользит по проливу – сдержал Палыч обещание, все важные объекты осветили, и слышится монотонный гул со стороны ТЭС. А жилой район весь в темноте, за исключением освещенной дороги, от перекрестка над моим домом до пассажирских пристаней.
– Оперативный дежурный двадцать второму, – прошипела радиостанция у Юры на разгрузке.
– В канале…
– Буди Николаича, диспетчер аэродрома сообщил, что борт Макарыча на подлете, товарищ полковник созывает всех на оперативное совещание.
– Понял…
– Ну вот, Юра, – я накинул на место проволоку, запирающую калитку, – в форту покемаришь.
– Да уж, – Юра поправил ремень автомата на плече, – надо поспать, а то что-то мне подсказывает, что после «оперативки» уже не получится.
В ответ я только кивнул, и мы быстрым шагом пошли к форту.
Заскочил на узел связи, заменить наконец-то радиостанцию и, прихватив журнал радиоперехватов, сразу отправился в цоколь здания комендатуры. Пока еще все соберутся, и прибудет Макарыч – растопил кипятильник. Налил воды и решил почитать справку, подготовленную прокурором, повыше над столом закрепив провод, на котором висела автомобильная фара и неплохо освещала все помещение. В докладной Антона Васильевича было все без воды, по существу и в основном цифры – выходило, что всего слободчан прибыло семьсот тридцать человек, среди них кадровых военных лишь двое, один тот самый командир народной дружины, капитан Николаев, танкист, а второй был весьма интересным персонажем. Майор Кононов, офицер запаса морского спецназа ТОФ, который в слободе скромно занимался тем, что перешивал всякую старую одежду под новые климатические условия, чинил обувь и понемногу скорняжничал. В запас он вышел за шесть лет до Волны – «комиссован по совокупности ранений», но пометку насчет него я сразу же сделал у себя в ежедневнике, даже если он не строевой, то уж знаний передать сможет превеликое множество и в оперативном штабе ему самое место. Также за счет слободчан мы получили следующих специалистов: ветеринар, фельдшер «скорой помощи», фармацевт, реаниматолог – это что касается медицины; один преподаватель вуза – физик, две студентки педагогического института, воспитатель детского сада; один инженер-энергетик и один прораб; машинист тепловоза; штурман с рыболовного сейнера… На этом все, что касается специалистов, у остальных были специальности, никак не укладывающиеся в современные реалии, либо не было образования вообще. Зато было много молодежи и детей, практически две трети от всех слободчан, которых отец Андрей вытащил из подростковых банд, притонов и нищих окраин анклавов.
Низко, чуть ли не цепляя «брюхом» деревья на вершинах сопок, рассекая воздух лопастями, пролетел вертолет. Непонятно, но откуда-то взялся мандраж, как предчувствие событий, которые начнут свершаться в ближайшем будущем, а может и оттого, что к утру будут приняты решения и отданы приказы, исполняя которые, могут погибнуть люди… наши люди, но другого выхода нет. У нас был период, когда нам никто не мешал, за редким исключением, мы жили, работали, договаривались с другими анклавами, а потом успешно торговали и сотрудничали… Неимоверными усилиями создали то, что имеем, но не всех радуют успехи соседей, и пришло время показать, что мы мирные люди, но наш бронепоезд на запасном пути…
– Ты чего, Юр? – я повернулся на скрип двери, в проеме которой показался Юра.