— Сюда! — Солара втолкнула Стима в открытый проём спасательного челнока. Не без труда закрыв люк диафрагмы, девушка побежала к другому цилиндру, пытаясь увести дрона за собой. Но тот и не думал покупаться на эту уловку — его интересовал только объект поисков. Дрон с личностью Блэр неспешно подошёл к капсуле, где сидел Стим, и попробовал взломать люк. Он не поддался, сигнализируя на внешний дисплей, что спасательная капсула занята. Тогда дрон приставил к круглому иллюминатору дуло плазменной пушки и стал прожигать толстое тугоплавкое стекло. Иллюминатор стал медленно мутнеть и плавится.
Лихорадочно ища взглядом любой предмет, который можно использовать в качестве оружия, Стим ухватился за массивный рычаг и потянул его на себя, стараясь вырвать из паза. Взревевшие стартовые двигатели заставили сжаться в страхе в пилотское кресло. Спасательная капсула вместе с дроном стала медленно опускаться в глубокую шахту под палубой. За шлюпом закрылась тяжёлая крышка и на мониторе пульта быстро замигала надпись: — «Декомпрессия». Вторая створка, закрывающая выход в космос пришла в движение, обнажив тёмный проём, озаряемый всполохами космического шторма. Лобовое стекло капсулы мгновенно покрылось белёсой изморозью, как и тело дрона. Теперь дрон был не таким подвижным, учитывая, что его механические суставы не были приспособлены для функционирования в открытом космосе. Мучительно медленно перебирая непослушными конечностями, он упрямо полз вдоль корпуса, когда окружающий мир наполнился морем огня. Мощное ускорение вдавило Стима в противоперегрузочное кресло, а дрон, лишившись опоры, полетел в невесомости параллельным курсом следом за быстро удаляющейся капсулой в сторону энергетического шторма, который сжёг все его электронные платы. Механическое тело медленно сносило всё дальше в открытый космос — прочь от Ковчега. Находящаяся внутри него личность Блэр отчаянно сопротивлялась гибели электронного сознания, но была бессильна против обстоятельств.
Прислонившись лицом к иллюминатору, Стим с ужасом наблюдал, как быстро уменьшается Ковчег, чей изуродованный от встреч с мелкими астероидами корпус под воздействием ионизирующего излучения стал ярко светиться. Мир, в котором юноша провёл всю сознательную жизнь, где остались друзья и его единственная любовь — всё стремительно удаляется прочь, пока сам он неуклонно приближается к зловещему завихрению в пространстве прямо по курсу капсулы. Трудно в столь юном возрасте смирится с гибелью, которая ждёт не в глубокой старости, а через считанные часы. Хотелось кричать от отчаяния и биться головой о переборку, но слова застряли в груди ледяным комом. Сердце отчаянно колотилось в груди, печально отсчитывая оставшееся время. Крепко зажмурив глаза, Стим приготовился к самому худшему.
Часть 4Консорциум Сларги Флич
Изредка пробуждаясь от беспокойного сна, Стим хотел снова закрыть глаза и никогда больше не просыпаться. В тесном, холодном узилище, несущемся в черноте космоса, было одиноко и тоскливо. Прошло неизвестно сколько времени с тех пор, как спасательная капсула попала в пространственный разрыв материи, вызванный космическим штормом. Трудно описать чувства Стима, когда он понял всю бесплодность попыток развернуть капсулу назад. Съёжившись в массивном пилотском кресле с широкими подлокотниками, юноша попробовал снова заснуть, но из этого ничего не вышло — за время, проведённое здесь, он выспался на неделю, если не на месяц вперёд. Консервированных запасов продовольствия должно хватить на несколько недель экономного употребления, но в том то и дело что не голод угрожал ему — запасов кислорода, согласно показанию датчика хватит от силы на пять дней. Часами апатично наблюдая в иллюминатор за сверкающими звёздами, Стим никак не мог взять в толк, отчего такое несоответствие в количестве продовольствия по отношению к кислороду. Какой прок нагружать капсулу едой, когда пилот будет мёртв задолго до того момента, как съест последний кусочек еды и выпьет последнюю каплю воды? В этом не было никакой логики.
От дальнейших раздумий на эту тему отвлёк короткий сигнал вызова. Посмотрев в сторону пульта, с лёгким удивлением увидел, что на дисплее изменилась привычная картинка. Раньше там постоянно мигало сообщение: — «Ведётся активный поиск зоны посадки». Теперь вместо этого длинные колонки цифр с непонятными координатами и просьбой подтвердить выбор.
— «Хуже не будет» — рассудил Стим и нажал клавишу на консоли управления.
Звёзды качнулись и медленно стали двигаться, когда капсула стала менять курс. Среди одиноких пылевых облаков и сияющего шара маленького Белого карлика стал медленно проявляться тусклый полумесяц в обрамлении из тонких золотистых колец. На экране вычислительного комплекса появилась спектральная статистика звезды, а также информация, сообщавшая об обнаружении планеты с подходящими для кислородной жизни условиями и умеренной температурой. Стим с трудом читал архаичный язык соларианцев, многое при этом не понимая. Он не знал что значит «триангуляция зоны посадки» или «управляемая телеметрия». Наугад щёлкая переключателями, он обнаружил, что пульт больше не реагирует на манипуляции. Ему и в голову не могло прийти, что все операции за него выполняет бортовой вычислительный комплекс, правящий курс капсулы с момента отстрела от материнского корабля.
Вернувшись к наблюдению за приближающимся полумесяцем планеты, юноша стал размышлять, что сейчас делает Солара. Жива ли ещё? Как отнеслась к расставанию?
Стим достал из кармана комбинезона тщательно оберегаемую фотографию родителей, которых почти не помнил. Лишь смутные образы иногда приходили к нему во снах, отчего он старался в последнее время всё время спать, чтобы быть рядом с ними. Наставник Вейл говорил о какой-то загадке крови. Так секрет и остался бы навеки неразгаданным, если бы юноша случайно не порезался об острую кромку на рамке и не запачкал кровью датчик ДНК, который выглядел как обычное украшение в виде вензеля. Почти сразу над рамкой медленно засияло голографическое изображение соларианца, который во снах называл себя его отцом. От неожиданности Стим выронил рамку и на всякий случай отодвинулся в сторону. Потом осторожно дотронулся до изображения, которое ожило, словно до этого стояло на паузе. Раздался чёткий, твёрдый голос такой родной и забытый.
— Если ты читаешь это сообщение, значит, меня давно нет в живых. — Полковник Слав Таггарт на мгновение замолчал, словно набираясь решимости. — Сын! Ты стал совсем взрослым и должен понимать, что в той ситуации у меня не было выбора. Твоя мать приняла трудное решение, но не суди её слишком строго, ибо она твоя мать. Что касается меня, то я сделал то, что должен был сделать. Я совершил в своей жизни много недостойных поступков, за что теперь сожалею. Единственным моим утешением и прощением стала призрачная возможность совершить нечто такое, что компенсирует вред от моего бездействия и безволия. Я наивно хотел подарить нашим гражданам целую Вселенную, полную чудес и загадок, вместо тесных и перенаселённых миров внутреннего кольца раздираемых противоречиями. Мне надоело служить избалованной кучке избранных, возомнивших себя Божествами, распространивших власть на мириады жизней. Чтобы понять мой поступок ты должен для начала усвоить, насколько велика моя ненависть к этим лицемерным эгоистам. Пользуясь благами цивилизации и достижениями нашей великой нации, они решили скрыть величайший дар, созданный лучшими учёными генетиками. Вечная жизнь. Это не сказка и не вымысел. Они синтезировали в секретных лабораториях искусственные организмы, способные бесконечно долго обновлять клетки тела. Я не учёный и не могу объяснить все процессы, но верю, что это в корне изменит всю нашу жизнь. — Лицо отца стало суровым, когда он подошёл к самому главному. — Ты являешься непосредственным носителем модифицированных организмов известных ранее под названием штамп ELP-111…
При этих словах Стим сжался от страха. Он знал, что этот штамп вируса был повинен в почти полном вымирании соларианцев в 1025 году новой эры. Если Хранители неправильно интерпретировали результаты анализов его крови, это объясняет их желание избавиться от него.
— В этом удивительном вирусе, порождённым войной, сосредоточены все наши новейшие разработки в области генной инженерии. Если умрёшь ты, погибнет и драгоценное наследие, предназначенное для потомков. Космическая программа «Ковчег» выглядит глупо и нелепо, если бы не одно но… — отец развернул звёздную карту и указал пальцем в одну из многочисленных точек. — Это Центурия, до которой много больше, чем двадцать световых лет, но она реальна в отличие от других экспедиций, отправленных на верную гибель. Мы со стариной Трелоби разработали план, который поможет колонистам продержаться, сколько потребуется для выживания, прежде чем общество рухнет под тяжестью социальных волнений и всплывшей наружу правде о цели полёта. Ты должен сохранить свой секрет как можно дольше, иначе всех ждёт то, от чего вы бежали — перенаселённость и неизменная смерть от нехватки ресурсов. Ковчег — невероятно большое и самое сложное инженерное сооружение, какое когда-либо строила наша цивилизация. Создатели этого класса кораблей, приняв во внимание недостатки предыдущих моделей послуживших прототипом «Ковчега», решили создать самообеспечивающийся мир, лишённый недостатков. Его корпус усилен силовыми шпангоутами, двигатель и силовая установка переработана. Улучшена и доработана противорадиационная защита и системы жизнеобеспечения. Физики снабдили корабль специальными экспериментальными установками, способными использовать силу сверхновых для увеличения скорости движения в космосе. Если вам повезёт пройти сквозь эпицентр сверхновой, есть хорошие шансы развить скорость, которая заметно приблизит к желанной цели. Но берегитесь червоточин — это самое разрушительное явление в Галактике и до сих пор плохо изученное.
Отец ещё много чего рассказывал, что Стим просто не мог понять и осмыслить услышанное. Его разум отказывался воспринимать происходящее, сосредоточившись на новости, что оказывается, он — Стим, был уникальным соларианцем во всех отношениях. Все эти разговоры о вечной жизни и полётах в космосе долгие столетия вызывали только сомнения и шок. Юноша был безумно рад узнать информацию о своих родителях. Тем более увидеть отца, но он ожидал от него услышать не рассказ о тайной деятельности в подпольной ячейке заговорщиков, и даже не откровения о тяжёлой жизни н