– Я мужчина, мадам, и ваш муж к тому же. Именно поэтому я хочу заняться с тобой любовью, дорогая.
В следующее мгновение их губы слились в страстном поцелуе, и в тот же миг горячая волна, прокатившаяся по телу Миранды, исторгла хриплый стон из ее груди. Но она, противясь желанию, принялась молотить кулачками по груди Джареда. Тот, однако же, обратил на это не более внимания, чем на муравьиные укусы. Он подхватил ее на руки, опустил на кровать и прижал к матрасу, впившись поцелуем в губы жены.
Миранда издала глухой стон – и вдруг почувствовала, что вот-вот задохнется от желания. Но в тот момент, когда поцелуй, наконец, прервался, она внезапно поняла, что Джаред скользнул вниз, а потом вдруг оказалось… О боже, язык его погрузился в ее лоно!
– Джаред, что ты делаешь, Джаред, не надо! – в замешательстве прокричала Миранда, непроизвольно запуская пальцы в его волосы.
Он вздрогнул и пробормотал:
– Все в порядке, любимая моя, не волнуйся. И знаешь… Черт побери, тебе это понравится, вот увидишь.
Через несколько минут Джаред вошел в нее и прошептал ей в ухо:
– Давай же, любимая, попробуй это сделать одновременно со мной. – А потом, еще через минуту-другую, он с наслаждением почувствовал, как его плоть внутри нее обдало теплой волной любовного сока. И почти в тот же момент выплеснулось и его горячее семя.
Миранда же вдруг почувствовала себя совершенно опустошенной, в то же время ей казалось, что она наполнилась чем-то новым и необычайно приятным. Но через несколько минут все эти чувства ушли, уступив место удивительному спокойствию и умиротворенности.
– И все-таки ты животное, – тихо пробормотала Миранда, нежно обнимая мужа.
Джаред хмыкнул и также тихо ответствовал:
– Тем не менее, мадам, мы неплохо позанимались любовью средь бела дня. И знаешь, стены дома от этого не рухнули…
– Дикарь! – Миранда рассмеялась и отстранилась от него.
– О нет, дикая кошечка, вовсе нет. – Джаред заглянул ей в глаза. – Я просто голоден, вот и все.
– О боже! Да вы и впрямь ненасытны, сэр!
Джаред снова рассмеялся.
– Боюсь тебя разочаровать, любовь моя, но сейчас я хотел сказать, что действительно проголодался. Так что нам придется прерваться на завтрак.
– Ох!.. – Миранда, смутившись, покраснела.
– Однако с радостью обещаю, что после завтрака мы продолжим, – поднимаясь с кровати, добавил Джаред. – Пойду скажу кухарке, чтобы она прислала еду сюда. Тебе необходимо отдыхать по мере возможности, Миранда. Я намерен максимально использовать то время, которое мы проведем в доме одни до возвращения твоей мамы и Аманды. – С этими словами он скрылся в своей гардеробной.
Расслабленная и умиротворенная, Миранда осталась лежать на скомканной постели.
– Несносный проказник, – пробормотала она себе под нос. И тут же улыбнулась, внезапно осознав, что, очевидно, испытывала слабость к «несносным проказникам». – Впрочем, Джареду об этом знать совсем не обязательно, по крайней мер сейчас, – добавила Миранда шепотом.
Глава 5
Каждый новый день медового месяца был лучше предыдущего. Как молодая кобылица, робкая и пугливая поначалу, потихоньку привыкает к хозяину и начинает чувствовать неразрывную связь с ним, так и Миранда вскоре стала воспринимать присутствие Джареда в Виндсонге как нечто совершенно естественное и необходимое.
В рождественский день Джаред проснулся очень рано – холодное зимнее небо еще только начинало светлеть – и с удивлением обнаружил, что жена не спала; опершись на локоть, она внимательно разглядывала его. Притворившись спящим, он, в свою очередь, принялся разглядывать ее. «О, как же она была хороша в новой ночной рубашке из голубого шелка! А ее распущенные серебристые волосы – это просто чудо!» – мысленно воскликнул Джаред.
Думая, что муж спит, Миранда протянула руку и коснулась пальцами его щеки. При этом ее чудесные глаза смотрели на него с необычайной нежностью. Сердце Джареда радостно затрепетало – ведь так могла смотреть только любящая женщина! Конечно, у него и прежде были женщины, которые любили его, но сейчас он точно знал, что ему нужна только одна женщина – именно та, которая в эти мгновения смотрела на него.
В конце концов, не выдержав, Джаред протянул руку и коснулся ее щеки.
– Ой! – вскрикнула Миранда, краснея. – И давно ты проснулся?
– Нет, только что, – солгал Джаред. – С Рождеством, тебя, милая!
– Счастливого Рождества, сэр! – весело отозвалась она и, соскочив с кровати, побежала в свою гардеробную. Через несколько секунд она вышла оттуда со свертком в руках, сиявшим яркими красками упаковки. – Это тебе, дорогой!
Джаред приподнялся, взял сверток и, развернув его, обнаружил великолепную жилетку из набивного шелка, расшитую изящным узором из миниатюрных золотистых цветов с зелеными листочками. Пуговицы жилетки сверкали отполированным до блеска малахитом. Кроме того, в свертке оказалось несколько пар толстых шерстяных носков искусной ручной вязки. И немного настороженный взгляд жены не оставлял сомнений в том, что она сама сшила для него жилетку и связала носки. Это тронуло Джареда до глубины души, и он едва сдержал подступившие к глазам слезы. Расправив жилетку, он принялся ее рассматривать.
– Чудесная работа, мадам! Знаешь, я поражен твоим умением орудовать иглой. Следующим летом я непременно возьму эту вещицу в Лондон. Уверен, она станет предметом зависти всех джентльменов из «Уайтс».
– Тебе она в самом деле понравилась? – с улыбкой спросила Миранда. – Надеюсь, носки ты тоже оценишь по достоинству.
– Вне всяких сомнений, мадам. Я очень тронут, дорогая. – Поднявшись с кровати, Джаред шагнул к жене и крепко обнял ее. – Для полного счастья осталось только получить в подарок твой рождественский поцелуй, любимая.
Миранда тотчас прильнула губами к его губам, потом вдруг спросила:
– А у вас для меня ничего нет, сэр?
Джаред весело рассмеялся.
– О, моя милая Миранда!.. Что ж, иди в мою гардеробную и открой нижний ящик комода. Увидишь две коробки. Возьми их и скорее возвращайся сюда.
Миранда мгновенно принесла две коробки – одну маленькую, другую побольше. Джаред тотчас положил их на кровать: на коробке, что побольше, было название известного парижского магазина, а вторую украшала эмблема лондонской ювелирной фирмы.
– Ну, дорогая, с какой начнем? – спросил он с улыбкой.
– Конечно, с маленькой. В таких обычно хранят более дорогие вещи, – ответила Миранда с наигранной серьезностью.
Джаред снова рассмеялся и протянул ей коробку.
– О!.. – в восхищении выдохнула Миранда, раскрыв коробку. Внутри, на подушечке из белого шелка, лежала брошь в виде античной камеи с изображением головы молодой гречанки. Зачесанные назад и стянутые лентой вьющиеся волосы девушки были выполнены из светлого коралла. Шею же украшала золотая цепочка с бриллиантом, игравшим многочисленными гранями. Вещица явно была эксклюзивной и наверняка очень дорогой. Миранда осторожно вынула брошь из коробки и, полюбовавшись ею, приколола к ночной рубашке. – Таких великолепных украшений у меня еще не было, – прошептала она.
– Я увидел эту камею в прошлом году в Лондоне. Когда же мы с тобой познакомились, я сразу направил заказ ювелиру. Мы с ним договорились, что если брошь купят, то он сделает для меня копию. Но на это потребовалось бы время, и мне очень хотелось верить, что брошь все-таки не купят. Очевидно, Господь услышал мои мольбы, и оригинал дождался тебя. А теперь, дорогая, открой вторую коробку.
– Но я еще не поблагодарила вас за первый подарок, сэр.
– Твои прекрасные глаза светятся такой благодарностью, что в словах нет необходимости. Распечатывай же посылку от мадам Дениз.
Раскрыв коробку, Миранда на несколько секунд замерла с раскрытым ртом. Наконец пробормотала:
– Держу пари, сэр, что этот роскошный наряд вы тоже выбрали сами, когда в последний раз были в Париже. Я права?
Миранда закуталась в извлеченный из коробки великолепный восточный халат из нежно-зеленого шелка и, кокетливо улыбнувшись, воскликнула:
– О, какая прелесть!
Глаза Джареда весело блеснули.
– Вообще-то я уже покупал похожие вещи у мадам Дениз. Для Чарити и Бесс, естественно, – поспешно добавил он.
Однако Миранда, приподняв брови, с лукавой улыбкой сказала:
– Похоже, бабушка ван Стин была права, когда говорила, что вы, сэр, большой проказник по дамской части.
Наступивший вскоре 1812 год принес с собой холода и метели. В почте, которую в Виндсонг доставляли через Нью-Йорк, оказалось письмо от Доротеи и Аманды. И они сообщали, что Торвик завален снегом, так что им вряд ли удастся вернуться до весны. К тому же река и лонглендская гавань были скованы льдом.
Виндсонг тоже превратился в белое безмолвие. Порой устанавливалась очень ясная погода, и небо было не менее ярким и голубым, чем летом. Но случались и хмурые дни, и тогда вокруг ничего не было видно, кроме непрестанно валившего снега. В воздухе иногда чувствовались едва уловимые запахи, свидетельствовавшие о неизбежном наступлении весны, однако деревья, за исключением принарядившихся в белое вечнозеленых сосен, стояли голые и мрачные и время от времени своими скрипами-стонами жаловались на одиночество. Особенно заметно это чувствовалось в таком веселом летом лесу, вокруг пруда Лонгпонд, находившемся на западе острова. Болотца и заливные луга в феврале начали замерзать по ночам, а утром блестели сплошным зеркалом, гладкую поверхность которого лишь в некоторых местах нарушали случайно забредшие туда звери. Зато на четырех незамерзших прудах бурлила жизнь; тут были и канадские гуси, и лебеди, и дикие утки всевозможных пород, и всем им приходилось туго этой зимой. А вот домашним животным было, естественно, намного легче, хотя и они в своих теплых стойлах мечтали о сочной траве летних лугов. Монотонность их жизни нарушали только подсыпавшие корм работники и проживавшие на скотном дворе кошки. Куры же зимой предпочитали и вовсе не высовывать клювов из своих курятников.