Вернувшись домой, они обнаружили, что миссис Поултни, несмотря на чрезвычайную занятость в связи с приготовлениями к свадьбе Аманды, ухитрилась приготовить великолепный обед. В столовой, на буфете, их уже поджидали запеченная с каштанами и устричными раковинами индейка, истекавшая соком жареная говядина, аппетитная ветчина и заливное из огромного шотландского лосося. Овощные блюда были представлены еще богаче: имелись стручки зеленой фасоли с миндалем, морковь и сельдерей в сдобренном укропом сливочном соусе, цветная капуста в соусе из грецких орехов, побеги брюссельской капусты, отваренный молодой картофель, картофельное суфле и пудинг из кабачков. Чуть позже подали жареных жаворонков, паштет из свиной печени и пирог с кроликом, а в качестве гарнира к этим блюдам – салат из молодого латука, небольших головок редиса и крошечных перьев лука-шалота. Кроме того, в меню значились пирог с абрикосами, средних размеров колесо английского сыра «Стильтон» и огромное блюдо с персиками, апельсинами, вишней и зеленым виноградом. Ко всеобщему удивлению и радости, миссис Поултни успела приготовить даже небольшой двухслойный свадебный торт.
Кухарка, которую позвали, чтобы поблагодарить за это маленькое чудо, краснела от смущения и сияла гордостью за свое мастерство. Она объяснила, что фокус заключался в том, что пришлось взять два верхних слоя с торта, приготовленного к свадьбе Аманды и Адриана.
– Но не беспокойтесь, мисс, ваш торт мы еще вполне успеем доделать, – добавила кухарка. – Новые коржи уже испечены и сейчас остывают.
Расторопность и находчивость миссис Поултни была вознаграждена аплодисментами, и на кухню она вернулась, сжимая в кулаке золотой соверен – подарок от благодарного хозяина.
Отведав свадебного торта, секретарь голландского посла с улыбкой откланялся. Вслед за ним ушел лорд Суинфорд, сказав, что хотел бы немного поспать перед предсвадебным мальчишником. Джаред решил, что подремать не помешает и ему. Аманда хотела последовать их примеру, однако вскоре опять спустилась и направилась в библиотеку, куда ушла Миранда, чтобы, как она сказала, полюбоваться садом и подышать воздухом.
Но когда сестра позвала ее, то оказалось, что Миранда сидела на небольшом балкончике, предназначенном для обозрения верхних полок, и читала книгу.
– Я здесь, – отозвалась Миранда.
Аманда забралась к ней по шаткой библиотечной стремянке.
– Боже мой, Миранда, ты опять здесь? Ты испортишь зрение раньше времени, если будешь так много читать.
– Я люблю читать, Манди. А здесь изумительная библиотека. Обязательно уговорю Джареда перевезти ее в Виндсонг.
Аманда села на мягкую табуреточку напротив сестры и посмотрела на нее с загадочным выражением.
– Почему ты не спишь? Предсвадебная нервозность? – спросила Миранда, заметив этот странный взгляд сестры.
– Мам-ма и ее н-новый муж… – пролепетала Аманда.
– Мама и мистер ван Нотлман?
– Да. Ведь они даже не дождались вечера…
– О чем ты?.. – насторожилась Миранда.
– Они… Они… – Личико Аманды залилось краской. – Кровать у них очень сильно скрипела. И я даже слышала, как мама вскрикивала и стонала! Прямо днем, представляешь?
Вспомнив, как сама была шокирована, когда Джаред решил заняться любовью в освещенной солнцем спальне, Миранда сдержала усмешку. Нечто похожее сейчас переживала сестра, и следовало не смеяться, а успокоить ее.
– Не стоит так смущаться, милая, – сказала она. – Желание заняться любовью у мужа может возникнуть в любое время, иногда в совершенно неподходящее с нашей точки зрения. Так проявляется мужская любовь, и для жены нет ничего зазорного в том, чтобы откликнуться на его призыв. Так что супруги любят друг друга необязательно только в темное время суток.
– А-а… понятно, – кивнула Аманда, но затем в глазах ее вновь появилось недоумение. – Но ведь я говорила о нашей маме… Мне казалось, что ей уже слишком много лет для этого. А мистеру ван Нотлману и подавно. Ему ведь чуть ли не пятьдесят!
– Возраст, как объяснил мне Джаред, при этом не имеет особого значения, – возразила Миранда.
Несколько секунд Аманда сидела молча. Потом вдруг спросила:
– А как… Скажи, на что это похоже?
– Если не считать мгновенной боли в первый раз, то просто восхитительно. Конечно, это слово не вполне передает ощущения, которые испытываешь, занимаясь любовью, но другого я сейчас не могу подобрать. Разрыв девственной плевы это, разумеется, весьма неприятное и болезненное ощущение, зато потом… – Миранда мечтательно улыбнулась.
– Восхитительно? И это все, что ты можешь сказать мне, сестренка? – пробормотала Аманда, и в голосе ее прозвучали нотки обиды.
– Это вовсе не от того, что я не хочу делиться с тобой своими впечатлениями, Манди. Я действительно не могу найти слов для описания… Такое нужно пережить самой. Единственное, что я могу тебе посоветовать, это не бояться и довериться Адриану. Подозреваю, что он имеет опыт в подобных делах. Постарайся просто отдаться ощущениям, которые будешь испытывать.
– Значит, будет хорошо?
– Да, сестричка. Очень хорошо!
«Очень хорошо», – вспомнила Миранда ночью собственные свои слова, когда Джаред, покачиваясь и источая винные ароматы, вернулся с устроенного лордом Суинфордом мальчишника. С трудом стянув с себя рубашку и сбросив ботинки, он упал возле нее на кровать и легонько укусил за грудь.
– Ты пьян! – с осуждением воскликнула Миранда.
– Н-не настолько, чтобы не суметь л-любить свою обожаемую жену, – заплетающимся языком пробормотал Джаред, стаскивая с себя бриджи.
«Очень, очень хорошо», – мысленно повторила Миранда через некоторое время, – когда утомленный Джаред мирно засопел у нее под боком.
Прозрачная голубизна неба на следующее утро возвестила о том, что день будет теплым и ясным. А свадебная церемония была под стать, то есть поистине великолепной. На платье Аманды пошло несколько ярдов лучшего шелка. Сшитое в чопорном старинном стиле, платье это как бы обволакивало невесту белым воздушным коконом, однако низкий полукруг выреза при этом почти обнажал и грудь, и плечи. Пышная юбка с кринолином была украшена бантиками, в центре которых находились искусно сделанные из шелка бутончики роз. Длинные, чуть приспущенные рукава были декорированы по манжетам великолепными кружевами. Оборка из таких же кружев украшала горловину платья. Сзади же был прикреплен длинный шлейф, который поддерживали трехлетний внук и четырехлетняя внучка лорда Фрэнсиса Данхема и его жены леди Миллисенты. Лебединую шею невесты украшала нить великолепного жемчуга – то был подарок матери. Над светлыми локонами возвышался подарок будущей свекрови – сверкающая бриллиантами тиара, к низу которой крепилась белая вуаль. В руках же Аманда держала белые розы, перевязанные розовыми шелковыми лентами.
В свиту невесты входили сразу три подружки – ее кузины: замужняя миссис Кэролайн, а также младшие мисс Шарлотта Данхем и мисс Джорджина Данхем. Все трое были одеты в одинакового кроя платья небесно-голубого цвета. Головы их украшали венки из розовых роз, а в руках они несли корзиночки с разноцветными цветами, характерными для раннего лета. Миранда, которой была отведена в свите роль старшей, контрастно выделялась на фоне этого многоцветья своей необычной внешностью и однотонным темно-синим платьем.
Все приглашенные в церковь на церемонию венчания затем отправились в особняк на Девон-сквер. Собравшихся поднять бокал за здоровье новобрачных и отведать кусочек свадебного торта оказалось так много, что гости заполнили не только бальный зал и гостиную, но и сад. Присутствовали все сливки лондонского общества. А разъезжаться начали ближе к вечеру, хотя многие продолжали веселиться и после наступления темноты. Правда, молодые супруги к тому времени уже давно умчались на фаэтоне в неизвестное никому из гостей место.
Сразу после отъезда молодоженов с гостями и хозяевами стали прощаться Доротея и ее новый муж. Их судно отходило из лондонского порта в девять вечера, а прибыть на него, конечно же, следовало пораньше. И только сейчас, прощаясь с ними, Миранда окончательно осознала, что у ее матери начиналась совершенно новая жизнь. Доротея более не носила фамилию Данхем, и впервые за много лет на ней не лежала обязанность заботиться о ком-либо из Данхемов: Том погиб, а дочери стали замужними женщинами. Причем Миранда отметила, что мать явно похорошела и как будто светилась изнутри. Что ж, ничего удивительного. Ведь ее дочери нашли любящих их мужей, сама Доротея была любима. Пожалуй, это и есть счастье. Странно, конечно, было думать о маме, как о женщине настолько молодой, чтобы ее полюбил мужчина. Но это было действительно так.
– Позволь, мама, еще раз пожелать тебе и мистеру ван Нотлману счастья. Повнимательнее относись к своему здоровью. А как только мы вернемся на Виндсонг, сразу приезжайте к нам туда всей семьей.
– Спасибо, милая. А ты постараешься быть хорошей женой Джареду, да? И никогда не забывай о хороших манерах.
– Постараюсь, мама, – сказала Миранда, опустив глаза.
– Удачи тебе, Дороти. – Джаред расцеловал тещу в щеки.
– Джаред, дорогой мой… – Доротея в ответ обняла его.
Миранда же нерешительно посмотрела на отчима, соображая, как следовало общаться с ним. Видимо, сообразив это, Питер ван Нотлман шагнул к ней и развел руки для объятий.
– Меня вполне устроит, если ты будешь называть меня дядя Питер, – сказал он. – Я, конечно, не смогу заменить Тома Данхема, но дочери Доротеи мне теперь так же дороги, как и мои собственные. К тому же вы с Манди гораздо красивее их. Но тут уж кому как повезло. Ну, иди же сюда и поцелуй меня.
Они обнялись, и Миранда сначала поцеловала отчима в щеки, источавшие приятный аромат крема для бритья.
– Твои девочки тоже очень симпатичные, Питер, – заступилась за своих новых подопечных Доротея.
Мистер ван Нотлман с любовью посмотрел на нее и с веселой улыбкой проговорил:
– Знаешь, что я тебе скажу, дорогая моя супруга?.. Поверь, я очень люблю своих дочерей, но выглядят они у меня бледненько, как хлебный пудинг. Это правда, с которой не поспоришь. Однако я по этому поводу не беспокоюсь и тебе переживать ни к чему. Они воспитанные девочки, характер у всех превосходный, и от приданого ломятся сундуки. А что касается внешности, то, как гласит пословица, в темноте все кошки одинаковые. Так что женихи обязательно найдутся.