– А как к этому отнеслась твоя жена? Одобрила маскарад? – спросила Миранда довольно резким тоном.
Снова воцарилось молчание, на сей раз очень долгое. Наконец, тяжело вздохнув, Джонатан произнес:
– Чарити умерла.
– Что?! – в ужасе воскликнула Миранда.
– Моя жена утонула этим летом, катаясь на лодке. Чарити же выросла на полуострове Кейп-Код и обожала море. Плавать на небольшой лодке – это было ее любимое занятие, и некоторые в наших краях считали подобное занятие весьма эксцентричным. Но она садилась в свою лодку при первой же возможности. И управлялась с ней как заправский моряк. Но в тот раз неожиданно налетел сильнейший шквал. Лодку разбило о скалы, а через семь дней на берег выбросило тело Чарити. – Голос Джонатана дрогнул и сделался совсем хриплым. – Теперь, все думают, что я отправился на китобойный промысел, чтобы отвлечься от горя.
– А дети?
– Остались с моими родителями.
– Ах, Джо, прости меня! Мне ужасно жаль! – воскликнула Миранда.
Джо взял ее руку в свою и легонько сжал.
– Первый шок уже прошел, Миранда. Я свыкся с мыслью, что Чарити уже нет с нами. Пока не уверен, что смогу жить без нее. Но знаю, что должен – дети нуждаются во мне. – Он грустно улыбнулся. – Если бы я мог заменить Джареда в Санкт-Петербурге, я бы, конечно, поехал туда. Но я всегда был послушным сыном, не представляющим жизни вне родного города. Это Джаред – любитель приключений и мастер на выдумки. А о дипломатии я и подавно не имею ни малейшего представления. Вот и получается, что единственное, чем я могу помочь, – это дурачить свет, выдавая себя за брата, пока он не вернется. Ты должна мне помочь в этом.
– Хорошо. Уверена, что ты справишься, Джо. Я расскажу тебе все, что ты должен знать. В Лондон мы вернемся только после Нового года, так что время у нас есть.
– А как насчет твоей сестры и ее мужа? Следует рассказать им?
– Нет, не надо. Чем меньше людей будут знать о том, что ты не Джаред, тем лучше. Кроме того, тебе представляется отличная возможность проверить себя. Если ты сумеешь одурачить Аманду и Адриана, то и всех остальных проведешь. – Тут Миранда вдруг положила его руки себе на плечи и, чуть запрокинув голову, сказала: – Целуй меня! Скорее же! – Она привлекла Джонатана к себе.
В этот момент дверь открылась, и Перкинс, вошедшая в спальню, замерла у порога с широко раскрытыми глазами.
– О боже!.. – воскликнула она.
Джо с Мирандой тотчас разомкнули объятия и посмотрели на горничную. Перкинс с облегчением вздохнула и восторженно закричала:
– О, милорд, вы вернулись!
– Как видишь, Перки, – потягиваясь, произнес Джо. – А ты, как я вижу, за время моего отсутствия разучилась стучаться. Мы позвоним, когда ты нам понадобишься. – Он повернулся к Миранде, вновь обнял ее и страстно поцеловал.
Дверь за горничной закрылась, однако Джонатан Данхем не ослабил объятий. Его губы снова прикоснулись к губам Миранды, но на сей раз он целовал ее очень нежно и долго. Опомнился Джонатан, лишь сообразив, что Миранда вся дрожала; по щекам же ее ручьями катились слезы.
– О, черт, прости меня, Миранда! – воскликнул Джо. – Не знаю, что на меня нашло. – Он заглянул ей в лицо и бережно, по-родственному, обнял. – Я погружен в свое собственное горе, но прекрасно понимаю, как сильно ты скучаешь по нему.
– Вы с ним и целуетесь по-разному, – пробормотала Миранда через несколько минут.
Джонатан рассмеялся и сказал:
– Да, нам когда-то говорили об этом. Но поверь, это больше никогда не повториться. Даю слово, Миранда. Я забылся… и оскорбил тебя. Искренне раскаиваюсь. Честное слово! Ты простишь меня, дорогая?
– Я не чувствую себя оскорбленной, Джо. Могу только сожалеть о том, что я не Чарити. Ведь я понимаю, что ты целовал не меня, а ее. Если бы она умерла в результате болезни, у тебя хотя бы была возможность сказать ей последнее прости. Но она погибла неожиданно, и ты не мог даже попрощаться с ней. Это очень больно, я знаю.
– Ты необычайно умна для своего возраста. Кажется, я начинаю понимать, почему Джаред влюбился в тебя без памяти.
– А мне кажется, что нам пора позвонить Перки. Кстати, откуда ты знаешь ее прозвище?
– Лорд Палмерстон сказал. Он всегда все продумывает до мельчайших деталей. Между прочим, в качестве своего нового камердинера я привел одного из его людей. Всем остальным мы скажем, что Митчума переманил другой джентльмен, сделав ему более выгодное предложение, а его место займет Коннорс.
– Очень хорошо. – Миранда протянула руку и дернула за сонетку. – Я распоряжусь, чтобы на ночь нам принесли еще одно одеяло. Мы свернем его и положим между нами, чтобы была видна граница, которую нельзя нарушать.
– Я могу спать вон на том диванчике, – предложил Джонатан.
– Да, только твои длинные ноги будут свешиваться, а полы у нас очень холодные. Не бойся, Джо, я не стану тебя соблазнять, – добавила Миранда с усмешкой.
Она встала с кровати, села за туалетный столик и начала расчесывать свои длинные волосы.
В дверь постучали, и в комнату вновь вошла Перкинс, которая принесла поднос с рассчитанным на двоих завтраком.
– Доброе утро, милорд. Доброе утро, миледи. – Горничная поставила поднос на столик возле камина. – Коннорс спрашивает, будете ли вы принимать ванну, милорд? Как жаль, что Митчум ушел от нас.
– Скажи Коннорсу, чтобы приготовил ванну после завтрака.
– Хорошо, сэр, – произнесла Перкинс, делая реверанс. И тут же вышла из комнаты.
Джонатан подошел к столику и начал поднимать крышки со стоявших на подносе блюд.
– О боже, копченая сельдь. Брр!.. – Его даже передернуло.
– Джаред любит копченую селедку, – пояснила Миранда.
– А я терпеть не могу.
– Придется привыкать, Джо. Кстати, твой голос похож на голос Джареда, но ты слегка гнусавишь, как все уроженцы Новой Англии. Так что и над акцентом тебе придется поработать.
Подобные советы Миранда давала ему в течение нескольких последующих недель, и вскоре Джонатан начал ощущать себя скорее Джаредом, чем самим собой.
Аманда и ее муж подмены не заметили, но поначалу Джонатану было довольно трудно исполнять роль брата в их присутствии. Помогала Миранда, поведение которой, как обычно и с Джаредом, представляло гремучую смесь из проявлений страстной любви и демонстрации полной независимости. Эта игра шла на пользу и душевному состоянию Джонатана. Боль от потери Чарити стала утихать, и в нем постепенно начал просыпаться прежний мужчина.
Им обоим нравилась жизнь в поместье. Миранда обожала прогулки верхом и совершала их регулярно, за исключением тех дней, когда стояла совсем уже ненастная погода. Джонатан часто сопровождал ее. Отъехав подальше от Суинфорд-Холла, они могли разговаривать обо всем совершенно свободно, не опасаясь чужих ушей. Из рассказов Джонатана Миранда многое узнала о детстве Джареда и о бабушке Саре Лайтбоди, благодаря доброте и мудрости которой он сумел освободиться от упрямого и безжалостного отца.
– Я не помню, чтобы в сознательном возрасте брат хоть как-то проявлял свои чувства, – говорил Джо, – но когда бабушка умерла… О, Джаред рыдал как ребенок.
Вскоре вернувшаяся из Брайтона вдовствующая леди Суинфорд приняла Джонатана-Джареда безоговорочно и была прямо-таки очарована им.
– У твоего мужа, Миранда, прекрасные манеры! – то и дело восклицала она. – К тому же он очаровательный мужчина. Да-да, чертовски очаровательный!
Несмотря на довольно теплую погоду, приближался первый месяц зимы, и уже начали поговаривать о Рождестве и о том, что перед ним будут две заслуживающие внимания семейные даты: полгода семейной жизни Аманды и Адриана и год со дня свадьбы Миранды и Джареда. А шестого декабря, в день первой годовщины венчания лорда и леди Данхемов, в Суинфорд-Холле был торжественный прием, на который решили пригласить побольше гостей. А также устроили танцы. И так уж получилось, что самым знатным из гостей оказался бывший поклонник Аманды герцог Уитли.
Дариус Эдмунд, герцог Уитли, был высоким мужчиной около сорока лет, с чуть тронутыми ранней сединой каштановыми волосами и безукоризненными манерами. Одевался же он безупречно. И вообще, считался ценителем всего красивого и был страстным собирателем произведений искусства. Возможно, его ухаживания за Амандой являлись следствием этого увлечения. Дариус дважды был женат, и обе его жены были очаровательными женщинами и имели безупречную родословную. Но, к сожалению, обе скончались, не успев родить ему детей.
Красота Аманды возбудила его воображение настолько, что он решился сделать ей предложение, невзирая на ее сомнительную национальную принадлежность. Отказ – да еще в пользу всего лишь баронета! – произвел на герцога Уитли обескураживающее впечатление. Однако он принял удар судьбы с присущими ему достоинством и тактом. К счастью, никто из лондонцев, кроме членов его семьи, не узнал о предложении и о неожиданной реакции молоденькой янки. Члены же ее семьи оказались людьми весьма благоразумными, и поэтому никто не узнал об этом необычном конфузе. Все это позволило герцогу принять сейчас приглашение Суинфордов. Ему давно уже хотелось побывать в Суинфорд-Холле, чтобы взглянуть на сестру-двойняшку леди Суинфорд, о которой много слышал в Лондоне. Сам он ее не помнил, но его младший брат Кит, который был с ней знаком, отзывался о леди Данхем исключительно в восторженных тонах. «Редкой красоты женщина! – восклицал он. – И, что еще более удивительно, на редкость умна!»
В том, что брат его не обманывал, Дариус Эдмунд убедился, уже стоя в очереди гостей, приветствовавших хозяев Суинфорд-Холла. Все время, пока продолжалась эта официальная процедура, герцог не сводил глаз с Миранды и думал только о том, почему не замечал раньше эту очаровательную женщину. Он был так восхищен, что даже не стал этого скрывать, когда настала его очередь приподнять руку Миранды и прикоснуться к ней губами.
– Леди Данхем, – пробормотал он, – поверьте, я поражен вашей красотой. Вы обязательно должны обещать мне танец. И надеюсь, вы станете моей дамой во время ужина.