В этот момент дверь широко распахнулась – запирать ее никто даже не пытался – и гостиная начала заполняться татарскими воинами. Молодые служанки в страхе завизжали. И вид у татар действительно был устрашающий. Желтоватая, напоминавшая пергамент кожа, резко контрастировала с их длинными черными волосами и раскосыми темными глазами. На них были перепоясанные ремнями, пестрые, яркие куртки с металлическими застежками и мешковатые штаны, заправленные в высокие, до коленей, сапоги. А головы татарских воинов защищали остроконечные войлочные шлемы со свисавшими на щеки и затылок длинными клапанами.
Действовали татары четко и слажено. Они быстро отделили молодых служанок и Ваню. Причем девушек раздели донага и увели из комнаты. Старая Марья отказывалась отойти от Миранды, и это их почему-то позабавило. Сашу они никак не беспокоили, лишь время от времени бросали презрительные взгляды на его красную рубашку. К Миранде же отнеслись на удивление заботливо, настояв на том, чтобы она села. Несколько воинов, широко улыбаясь, осторожно погладили ее огромный живот и что-то одобрительно пробормотали.
Вскоре в гостиную вошел стройный молодой мужчина со свирепым лицом. Воины мгновенно смолкли и замерли, устремив на него взгляды в ожидании распоряжений. Мужчина подошел к Саше и заговорил по-французски. Говорил, конечно же, с ужасающим акцентом, но без усилий, правильно выстраивая фразы.
– Я хан Арык, последний оставшийся в живых внук хана Бату. А кто ты? И кто эта женщина?
Саша гордо выпрямился и заявил:
– Я Петр Владимирович Черкесский, которого называют Сашей, сын покойного князя Владимира Черкесского.
– Ты сейчас князь Черкесский?
– Нет, моя мать была всего лишь крепостной моего отца. Однако я воспитывался вместе с моим сводным братом Алексеем, нынешним князем Черкесским.
– А эта женщина кто? Его жена? Любовница?
– Нет, хан Арык. Это леди Миранда Данхем, сестра английского посла в России.
– А что она делает здесь? – спросил начальник татарского отряда.
– Ее муж, который сейчас сражается за своего короля в далеких заморских землях, оставил ее с братом. А доктор сказал, что в ее положении лучше уехать на зиму из Санкт-Петербурга куда-нибудь, где потеплее. Вот мой хозяин, князь Черкесский, и предложил ей пожить в этом имении. Они с послом хорошие друзья.
Хан Арык резко развернулся к Миранде.
– Когда должен появиться на свет ваш ребенок, мадам?
– Через одну-две недели, – солгала Миранда.
– А когда вы приехали сюда?
– В ноябре. Через месяц после отъезда моего мужа в Америку. И это счастье, что я добралась сюда. Там, на севере, слишком много снега, просто ужас!
– А зачем вы приехали в Санкт-Петербург?
– Решили с мужем навестить моего брата. А мужу вскоре пришлось уехать, – отвечала Миранда. И вдруг, поднявшись и выпрямившись насколько позволял живот, спросила: – А по какому праву вы меня допрашиваете, хан Арык? Я до сих пор полагала, что князь Алексей – единственный внук последнего владельца этих мест хана Бату. Саша, ты уверен, что этот человек не обманывает нас?
Хан Арык расхохотался.
– Да уж, – сказала он, – эта женщина определенно англичанка. Столь высокомерными в такой ситуации могут быть лишь представительницы этой нации. Что ж, в ответ на ваш вопрос, прекрасная леди, я коротко ознакомлю вас с историей последних поколений моего рода. Так вот, у хана Бату было пять сыновей и одна дочь. Сыновья жили здесь, на этом самом месте, которое является теперь имением князя Черкесского, а дочка вышла замуж за русского и уехала в Россию. Дети Бату родили ему тридцать внуков: троих полукровок и двадцать семь чистокровных татар – пять девочек и двадцать два мальчика. Когда же старый хан лежал на смертном одре, сюда ворвались русские солдаты и убили всю его семью. Никого не пощадили! Я сам видел, как они насиловали мою мать и мою тетю. Солдат было много, и они делали это по очереди. Я почти уверен, что последние из этой очереди совокуплялись уже с трупами. Все наши мужчины во время нападения были убиты. Мне тогда было десять лет, и мне одному из первых разбили голову, что и спасло меня. В конце концов я оказался лежащим без сознания под телами моих родных и двоюродных братьев, и солдаты подумали, что я тоже мертв. Но я, как видите, выжил.
– А затем, покончив с резней, – продолжил хан, – солдаты принялись за дегустацию вин из погребов моего дедушки и так перепились, что я без труда сумел убежать. Я добрался до живших в Бессарабии родственников матери и оставался там, терпеливо ожидая шанса отомстить русским. И вот этот шанс выпал. Я здесь! – Он пристально посмотрел на Миранду. – На ваш вопрос, моя прекрасная леди, я ответил. Осталось решить, что делать с вами.
– Как я понимаю, хан Арык, вы теперь отправитесь в Стамбул, чтобы продать там рабов Алексея Владимировича, – проговорила Миранда. – Хан тотчас кивнул, и она добавила: – Тогда возьмите меня с собой.
– Зачем?
– Вы сможете получить за меня хороший выкуп. Английское посольство в Стамбуле заплатит вам за мое благополучное возвращение.
– Но вы же в таком деликатном положении не сможете путешествовать, моя прекрасная леди.
– Неправда, смогу, – возразила Миранда. – Не станете же вы утверждать, что не возьмете с собой беременных рабынь?
– Не стану, – кивнул хан.
– Так почему же вы думаете, что они перенесут предстоящую дорогу, а я нет? Я вполне смогу путешествовать в таком состоянии.
Татарин несколько минут молчал, делая вид, что обдумывает предложение, хотя оно его более чем устраивало.
– Хорошо, – произнес он наконец, – я возьму вас в Стамбул.
– Польстился на выкуп? – улыбнувшись, спросил хана по-татарски один из его воинов.
– Конечно, нет, – ухмыльнулся Арык. – Но она пусть думает, что так. Это избавит нас от многих проблем по дороге в Стамбул. А там, стоит ее только вывести на рынок… Мы получим за нее гораздо больше, чем смогут заплатить англичане, друг мой, Бюри. Только взгляни, какие у нее волосы! А глаза!.. Да, конечно, она беременна, но этот факт лишь означает, что она способна рожать новых красивых рабов. Поверь, она принесет нам целое состояние! Уводи ее. А мы тут ненадолго задержимся. Осталось еще кое-что доделать… – Арык повернулся к Миранде. – Идите с Бюри, прекрасная леди. Он позаботится о вас.
– Хан Арык! – раздался вдруг взволнованный крик Саши. – На мне лежала обязанность заботиться об этой женщине, когда она находилась под покровительством князя Черкесского. Позвольте мне проститься с ней! – Хан утвердительно кивнул. Саша тотчас подошел вплотную к Миранде и быстро заговорил по-английски. – Не доверяй татарам. Они собираются продать тебя в Стамбуле. Запомни, английское посольство находится на улице Тысячи цветов, возле мечети султана Ахмета. Это неподалеку от старого ипподрома. Да поможет тебе Господь, Миранда Томасовна. Позволь попросить прощения за те страдания, которые ты из-за меня испытала. Прости, если можешь. – Саша поднес к губам ее руку и поцеловал. – Ради собственной безопасности не проявляй какого-либо сочувствия ко мне при татарах, – добавил он еще тише.
– Я прощаю тебя, Петр Владимирович, – искренне ответила Миранда. – А что с тобой-то будет?
– А теперь иди. Иди же! – сказал Саша уже по-французски.
Миранда посмотрела ему в глаза – и вдруг все поняла.
– О боже… – прошептала она, холодея от ужаса.
– Уведите же ее! – обратился Саша к хану Арыку. Тот едва заметно кивнул, и Бюри, крепко сжав руку Миранды, повел ее к выходу.
– Подождите! – крикнула она. – Пожалуйста, позвольте мне хотя бы обуться. – Миранда указала на свои босые ноги.
Бюри понял, выпустил ее руку и позволил Миранде пройти в комнату. А там он встал у открытой двери, внимательно наблюдая за ней. Миранда вынула из шкафа две галабеи и надела обе поверх ночной рубашки из тонкого газа, которая была на ней. Затем достала сапоги, которые берегла для побега. Эти сапоги она давно уже выпросила у Саши, постоянно жалуясь на то, что домашние тапочки не годились для ее любимых длительных прогулок. Вспомнив, что князь приказал не ограничивать ее в чем-либо без особой на то причины, Саша приказал самому опытному на ферме сапожнику сделать для Миранды подходящую обувь. И сапожник постарался на славу. Доходившие до коленей сапоги из мягкой красной кожи отлично сидели на ноге, а овечий мех, которым они были подбиты, не только украшал, но и согревал в непогоду. Миранда натянула их на ноги, затем надела легкую темно-коричневую шерстяную накидку и осмотрелась. Заметив на туалетном столике небольшой гребень, она сунула его во внутренний карман накидки и подошла к двери.
– Я готова, – сказала она Бюри, и тот вывел ее на улицу.
От вида, который открылся с крыльца виллы, Миранда в ужасе похолодела. Все поля были сожжены, виноградники безжалостно вытоптаны, а на месте фруктового сада лежали срубленные деревья. Все строения, за исключением самой виллы, были объяты пламенем. А татарские всадники, разбившись на небольшие группы, сгоняли скот. К их седлам были приторочены в отчаянии бившие крыльями куры, гуси и прочая домашняя птица. Но самое ужасающее зрелище являли собой рыдающие женщины и дети, которые, разбитые на несколько групп, стояли обнаженные, в страхе прижимаясь друг к другу. Поискав взглядом Луку, Миранда его не обнаружила. И только сейчас поняла, что мужчин среди пленников вообще не было.
– А где же мужчины? – спросила она. Бюри посмотрел на нее и покачал головой. Сообразив, что этот татарин не понимал по-французски, она попробовала задать тот же вопрос на одном из местных диалектов, которому обучал ее Лука. – Здесь жили мужчины. Где они?
– Их убили, – коротко ответил Бюри.
– Убили? Почему?
– А что нам с ними делать? Производители с фермы князя Черкесского прекрасно известны среди торговцев, даже в Стамбуле о них знают. Поэтому продать их мы бы нигде не смогли. А хан Арык хочет полностью опустошить эти земли. Над ними весит проклятие. Оно будет снято, когда здесь не останется ничего живого. Тольк