Почему бы и нет, черт возьми? Я кивнула, и Джеймс налил вторую порцию виски. Передав стакан мне, он подошел к книжным полкам и достал оттуда альбом в кожаной бордовой обложке.
Открыв его, он перебирал страницы с детскими фотографиями своих сыновей.
– Мне нравится пересматривать их время от времени. Так я напоминаю себе, зачем просыпаюсь по утрам. – Он указал на семейное фото. – Вот что по-прежнему заставляет меня бороться. Семья – единственная вещь в мире, достойная того, чтобы за нее сражаться.
В горле у меня пересохло, я совсем запуталась, эмоции душили меня, поэтому я молча уставилась на снимок. Тройняшки еще совсем юнцы, я даже не могла отличить их друг от друга. На самом деле, все парни оказались так похожи между собой, что было сложно определить, кто есть кто на этой фотографии, несмотря на то что Кэйден и Кэйвен – от другого мужчины. Тем не менее, с тех пор как вскрылась неприятная правда, я замечала незначительную разницу между старшими братьями и остальными членами семьи – более светлый оттенок голубых глаз, более темные волосы, более резко очерченные скулы.
Различия, которые невозможно увидеть, если не приглядываться.
Неудивительно, что за столькие годы никто не заметил разницы.
– Ух ты, вот это здоровяк! – воскликнула я, указывая на улыбающегося коренастенького малыша с пухлыми щечками. – Кто это?
На лице Джеймса появилась ностальгическая улыбка.
– Это Кайлер. В нем всегда было нечто особенное. – Он любовно провел пальцами по фотографии. – Глядя на него, ни за что не подумаешь, что он появился на свет раньше срока. Такой крепыш. – Джеймс вновь перевел взгляд в пустоту. – Он всегда был счастливым ребенком, постоянно улыбался и улюлюкал. Все замечали это.
Джеймс повернулся ко мне.
– Его первым его словом было слово «папа». В тот момент я думал, что буквально разорвусь от переполнявшего меня счастья. – Он судорожно сглотнул ком в горле. – Я люблю Кэйдена и Кэйвена всем сердцем – полюбил в тот самый момент, когда впервые увидел. Я всегда считал их своими сыновьями и никогда не задавал Алекс вопросов о ее прошлом, потому что именно я стал для них настоящим отцом.
Я слушала его, скрестив ноги.
– Я знаю, поначалу они восприняли эту новость в штыки, но уверена, что Кэйден и Кэйвен помнят об этом.
– Надеюсь, потому что они – мои сыновья во всех смыслах этого слова. Это даже не обсуждается. – Он улыбнулся, вновь погладив пальцами фото. – Но когда Кайлер появился на свет, моя плоть и кровь, единственный, с кем у меня была кровная связь в этом мире, меня буквально переполняли эмоции. Я поражался, сколько любви к нему способно вместить мое сердце. Не мог поверить в то, что можно так сильно кого-то любить.
От эмоций голос Джеймса надломился, и его захватили воспоминания.
– Я был одержим им, Фэй. Когда он спал, я оставался в его комнате целыми часами, любуясь им, восхищаясь тем, насколько он идеален. Эта крошечная частичка меня. – Искренняя радость светилась в его глазах. – Я никогда и подумать не мог о том, что семнадцать лет спустя его будет бесить любое упоминание обо мне. Не мог и представить, что провалюсь с таким позором, уничтожив все прекрасное, не сохранив ни частицы того, кем был я, ни тени невинного счастливого ребенка, которым был он.
Джеймс совершал чудовищные ошибки, и его действия причиняли боль тем, кого он должен любил сильнее всего, но я просто не способна была презирать его за это. Все ошибаются.
Я допускала ошибки точно так же, как и Джеймс. Он был готов взять на себя ответственность, и я видела, как страстно мой дядя желал загладить свою вину.
Я потянулась к нему, чтобы обнять. Опустив голову на плечо, он прижался ко мне, обнимая крепкими руками.
– Что же мне делать, Фэй? Как все исправить? Прошу тебя, скажи. Я не знаю, как быть.
– Хотела бы я дать ответ на твой вопрос, Джеймс, но у меня его нет. Единственное, что ты можешь сделать, – поговорить с ним, открыться так же, как мне, и надеяться, что он выслушает. Но никогда не сдавайся, не прекращай попыток. Твои сыновья нуждаются в том, чтобы ты продолжал бороться за эту семью, даже если сами этого не понимают или не ценят. – Я попыталась выдохнуть опустошающую боль. – Я отдала бы все за шанс поговорить со своими родителями. Спросить их, почему. Попытаться понять, зачем они поступили именно так. Знаю, они не хотели причинить мне боль и считали, что делают как лучше, но мне бы хотелось, чтобы все было по-другому.
Я громко и тяжело вздохнула, и Джеймс поцеловал меня в висок.
– Я не могу переписать историю и не могу узнать ответы на свои вопросы, мне придется как-то смириться с этим. Но Кайлер здесь, и он должен получить свои ответы, даже если отказывается тебя слушать. Ему это просто необходимо. Тебе остается только надеяться, что когда-нибудь он поймет, почему ты поступил тем или иным образом. По крайней мере, у вас есть возможность объясниться. У меня ее уже нет.
Увидев, что Джеймс витает в своих мыслях, я решила дать ему время спокойно все обдумать. Поцеловав его в щеку, я на цыпочках вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь и прислонившись к ней с другой стороны.
Слишком много трудностей возникло в моей жизни за последнее время.
Чьи-то пальцы коснулись моей талии, и я испуганно выдохнула. Убрав руку от лица, я отчаянно захлопала ресницами. Рядом возник Кай, пристально уставившись на меня своими голубыми глазами.
– Как много ты слышал? – прошептала я.
– Достаточно, – ответил он низким охрипшим голосом, и в его глазах отразилась боль.
– Ты должен поговорить с ним. Он тоже страдает.
– Он взвалил на нас эту ношу и заслужил эти страдания. – В словах Кайлера слышались гнев и горечь. Думаю, ему понадобится гораздо больше времени, чтобы отыскать силы простить отца. Если он вообще когда-нибудь сможет это сделать.
– Он твой отец. Когда-нибудь его не станет, и ты пожалеешь обо всех утраченных моментах, о каждой упущенной возможности поговорить с ним, узнать его как человека, а не просто как твоего родителя. – Острый и резкий укол боли пронзил мое сердце. – Я говорю так, потому что сама жалею об этом. Не отказывайся от него навсегда. Попытайся найти способ простить его.
Я повернулась и, перескакивая через ступеньку, бросилась в свою комнату, отчаянно пытаясь скрыться от всех, прежде чем поддамся эмоциям.
Глава 25
Пару часов спустя в дверь постучался Брэд, и я посвятила его во все произошедшее. После его ухода я несколько часов просто провалялась в постели, слушая музыку и перебирая мысли в усталом мозгу.
Убедиться, что в конечном счете я не состояла в запретных отношениях с собственным братом, – огромное облегчение. Не знаю, что между мной и Кайлером сейчас и есть ли у нас шанс возобновить отношения, но такая возможность, по крайней мере, вновь замаячила на горизонте. В особенности теперь, когда Алекс и Джеймс знали о том, как мы относимся друг к другу, а Эддисон была не более чем обычной занозой в моей заднице. Учитывая то, как Кай вел себя последнюю пару дней, я больше чем когда-либо была убеждена, что слова, сказанные им на той вечеринке, – полная чушь. У Эддисон имеется какой-то рычаг давления на Кайлера. Я готова поставить последний доллар на то, что она – причина, по которой Кай меня отталкивал.
Свет в его комнате все еще не горел, и мне была ненавистна мысль о том, что он вновь отправился к ней. Лежа на боку, я свернулась калачиком, закрыла глаза и попыталась заглушить неприятное чувство, надеясь наконец погрузиться в сон.
Но все попытки оказались совершенно тщетными.
Мысли вернулись к отцу, и я задалась вопросом, узнаю ли я когда-нибудь, кто он, и хочу ли вообще знать. Знает ли он о моем существовании? Может быть, знает, но не хочет вмешиваться в мою жизнь? Хотя, учитывая очевидную склонность моей матери к скрытности, держу пари, что все это время он находился в том же неведении, что и я.
Реальность была такова, что я могла никогда не узнать, кто он такой, поэтому лучше забыть обо всей этой жалкой неразберихе.
Около трех часов ночи я решила встать и сделать себе кружку горячего шоколада. Это могло бы помочь уснуть. В гостиной было темно, и я осторожно пробралась на кухню. Включив приглушенный свет над плитой, я достал а молоко из холодильника и сотейник из шкафчика. Когда я опустила его на плиту, знакомые теплые руки обхватили меня за талию, отчего почти все молоко пролилось на пол и на меня. Я раскрыла рот, чтобы закричать, но его зажала чья-то ладонь. Пока я пыталась перевести дыхание, за спиной раздалось хихиканье Кайлера.
– Клянусь богом, ты специально подкрался ко мне! – зашипела я.
– Сама напросилась, – промурлыкал Кай. Его дразнящее дыхание коснулось моей шеи, когда он нежно ее укусил. Любые возражения моментально отпали, так и не успев сорваться с языка.
– Что ты делаешь? – хрипло спросила я, впрочем, не особо сопротивляясь. Его соблазнительные губы опустились ниже, целуя самое чувствительное место на моей ключице, и все тело пробрала дрожь.
– Я не мог уснуть. – Он терся носом о мою кожу, лаская ее языком, и я моментально потеряла контроль. Прежде чем все зайдет слишком далеко, я выключила плиту и сделала шаг назад.
– Нам нужно поговорить.
Он притянул меня к себе.
– К черту разговоры. Я хочу тебя поцеловать.
Приложив всю силу воли, о существовании которой я и не подозревала, я вырвалась из его объятий и обошла кухонный островок с другой стороны, использовав массивную каменную столешницу в качестве преграды. Я не настолько доверяла себе, чтобы не поддаться животной похоти.
– Никаких поцелуев, пока мы не поговорим. Я не стану твоим запасным аэродромом, Кай. Либо все, либо ничего.
Он провел пальцами по щетинистому подбородку, не сводя с меня глаз.
– Ты никогда не будешь моим запасным вариантом. Для меня всегда была лишь ты. Только ты.
– Я знала! Выкладывай все начистоту. Прямо сейчас. – Я скрестила руки на груди и смерила Кайлера своим самым строгим взглядом.