— Прекрати пороть чушь, — прорычал Каммат.
— О, нет, пусть продолжает! — Из легкого облачка тумана посреди поляны появился король Эрлот. — Пока ждем последнюю жертву, можно и поболтать, не так ли?
Атсама поклонилась, отметив, что остальные лорды последовали ее примеру, и продолжила рассказ:
— Господин Каммат обычно начинает с того, что указывает концом посоха — ах, я не упомянула посох? — на кого-нибудь из людей и спрашивает, плохо ли тому живется. Поначалу люди смущались, но потом привыкли, и теперь смело заявляют: «Да, господин, плохо нам живется. Вот раньше — хорошо было!»
Под насмешливым взглядом Эрлота Каммат не знал, куда деваться. Вертел головой, отходил в сторону, но успокоился лишь когда король обратил все внимание на рассказчицу.
— Дождавшись нужных слов, господин Каммат вздыхает снова и начинает говорить. «Глупые вы создания! — Тут Атсама нарочито приглушила голос ради сходства с Камматом. Ринтер и Олтис рассмеялись громче прежнего. — Жалуетесь на долю, а того не ведаете, что Река вам такое испытание уготовила. Известно ведь, кто достойно долю свою здесь вытерпит, тот По Ту Сторону весело да беззаботно живет! Вот, взять меня. Завидуете вы вечной жизни моей, силе и власти, роскоши, в которой я существую. Но потребна ли мне та роскошь? Мне, привыкшему довольствоваться тем ложем, что любой клок земли обеспечит? Нет. А нужна эта роскошь лишь для того только, чтобы в душах ваших злобу и зависть пробуждать, испытывать их. А власть и сила мне к чему? Наделила меня всем этим Река, чтобы стражем я стоял между вами и Нею. Усмирите свою гордыню, опустите головы, раскайтесь в мыслях дурных и поступках, и будет вам благо. А не будь меня тут, над вами, вечно, тонули бы во грехе, а По Ту Сторону работали бы в каменоломнях без сна и отдыха».
Герцогине пришлось остановиться, потому что Олтис уже визжал от смеха, обнимая дерево, чтоб не упасть. Ринтер смеялся осторожнее, прикрыв губы ладонями. Эрлот же, улыбаясь, глядел на Атсаму. Она улыбнулась в ответ и продолжила:
— Снова вздыхает умудренный седовласый старец и говорит: «Что бы выбрали вы? Срок жизни свой, исполненный удовольствий и веселья, а после — каменоломни без срока, или же праведных страданий исполненную жизнь свою, а после — негу и умиротворение? То-то же. И не ропщите вы, ибо стократ мне хуже, чем вам! Я вечность пребуду пастырем вашим, и нет мне надежды на забвение. А сила моя, роскошь жилища — слабые то утешения…» Долго так может говорить мудрый Каммат. Потом отпускает всех величественным жестом и подзывает баронетов. Пока люди расходятся, он незаметно указывает какого-нибудь юношу с милой мордашкой и уходит, постукивая посохом. Юношу затем уводят, и больше никто его не видит. Кроме господина Каммата, разумеется. Господин Каммат показывает ему краткий путь к неге и умиротворению у себя в спальне, где обычно и протекает Великая Река. Вот какой он, Каммат. Доблестный спаситель людей от каменоломен. Одного не понимаю: зачем По Ту Сторону столько камня, что его вечность добывать приходится? Не иначе как огромное изваяние строится. Статуя до небес. С посохом.
Каммат бросился на герцогиню, но путь ему преградил Эрлот.
— Так близко к сердцу принимаешь насмешку? Ты вампир и лорд, на тебя смотрят люди. Веди себя достойно.
— Расслабься, посвисти чего-нибудь, — посоветовала Атсама. Впервые за вечер в ее голосе за издевкой послышался гнев, и этот гнев смирил Каммата.
— Прошу простить. — Он поклонился Эрлоту и сделал шаг назад.
— Так чего же мы ждем? — поинтересовалась Атсама. — Еще одна жертва? Должно быть, кто-то особенный?
— О, еще какой особенный! — улыбнулся ей Эрлот.
Атсама взглянула на Каммата, но тот стоял спиной, и выражения его лица она не увидела. Олтис не придал никакого значения словам короля. Но в сердце герцогини шевельнулась тревога. «Арека! — подумала она. — Спокойно. Если так случится, ты убьешь ее быстро и без раздумий». Если бы можно было заставить сердце биться еще медленнее, чем не биться вовсе…
Солнце исчезло, лес погрузился во тьму. Тучи сокрыли ночные светила. Кто-то чиркнул спичкой. Атсама повернулась к людям. Грубое мужское лицо освещается огоньком — человек раскуривает трубку. Огонек в чаше то разгорится, то пригаснет, будто крошечное сердечко пульсирует, тщась целый мир осветить.
Стук копыт.
Атсама посмотрела на тропу. Показалась повозка. Пара лошадей вороной масти остановилась, подчинившись руке кучера. Фырканье, тихое ржание.
Две фигуры в повозке. Одна помогла слезть другой, и Атсама на миг прикрыла глаза — оба силуэта мужские.
Тот, что спустился, стоит, прислонившись к повозке.
— Держи! — Сверху ему протягивают костыли. — Скачи скорее, на четырех-то ногах точно до рассвету сдюжишь.
Атсама медленно повернулась к Эрлоту и обнаружила, что он смотрит на нее.
— Как это понимать?
— Видишь ли, этот парень куда как расторопнее, чем кажется, — сказал Эрлот. — Года три назад его прислали с Юга в виде дани. Вся партия была такой, и я велел их уничтожить. Но этот изловчился сбежать. Спрятался у тебя, а ты ничего и не заметила, верно, Атсама?
Атсама бросила взгляд на Каммата. Лицо его бледнее обычного. Позабыв обиды, лорд коротко мотнул головой. Олтис и Ринтер молчат, переглядываются, ничего не понимая. Сопровождающий баронет подвел мальчика к остальным жертвам. Люди засмеялись, прозвучало что-то про ноги и костыли.
— Пусть так, — сказала Атсама. — Но почему я об этом узнаю сейчас, вот таким образом? Почему в моих владениях хозяйничают посторонние?
— Потому что я — король. — Голос Эрлота утратил все шутливые нотки. — Весь мир — мои владения.
Атсама склонилась, быстро обдумав следующую фразу:
— Что проку гнаться за калекой? Скучная жертва.
— Мы дадим ему чуть больше времени. А впрочем… Дадим время всем. Эй, вы, там! Бегите. Спасайтесь.
Баронет подтолкнул замешкавшихся. Курильщик спешно выбил трубку и скрылся среди деревьев. Мальчик, опираясь на костыли, заковылял в другую сторону.
— А теперь я кое-что скажу. — Эрлот окинул взглядом четверых лордов. — Скажу один раз и хочу, чтобы мои слова запомнились. Сегодня — последний день, когда вы можете наслаждаться жизнью. Эта охота — мой вам подарок. Завтра… Примите это сами, доведите до каждого барона и баронета! Завтра я запрещу убийства. За каждого убитого взыщу высокую цену. Вы узнаете, каково это — молить о доле смертного.
Только Ринтеру хватило глупости открыть рот:
— А что такого изменится завтра?
— Ничего особенного, кроме твоей жизни, — отозвался Эрлот, глядя при этом на Атсаму. — Слушай меня, выполняй приказы, и все будет хорошо. Рано или поздно.
Перевел взгляд на Каммата:
— С завтрашнего дня мужчины не должны выходить в поля. Гоните женщин и детей. Мужчин же я направлю на другие работы. И, ради Великой Реки, я не хочу больше слышать разговоры о том, что я лишился ума и меня нужно отравить полынью. Безумен не тот, кто делает непонятное, а тот, у кого не достает ума понять.
Теперь смотрит на Олтиса, который старается отвести взгляд.
— Со дня на день Восток двинется к нам в гости. Недавно я узнал кое-какие подробности от нашей прекрасной принцессы. Собирается огромная флотилия, все свободные князья Востока идут на Запад. Если им удастся преодолеть океан, если их не убьют те маленькие гостинцы, что Река оставила по всему миру, то рано или поздно они будут здесь. Возможно, раньше, чем это вообще возможно, потому что ведут их двое настоящих безумцев, готовых попрать все законы. Мальчишка, принявший дар от Алой Реки, и Эмарис Виллеран.
— Как ты мог такое узнать? — вскричала Атсама. — Летучие мыши не могут…
— Эмарис? — в один голос воскликнули трое лордов. — Но как…
Атсама закрыла глаза, даже сквозь веки ощущая насмешливый взгляд Эрлота. Поздно изображать удивление — попалась.
— Кажется, моя фрейлина действительно тебе доверяет. Хорошо. Я придумаю, как это использовать. Не переживай, Атсама. Я не стану убивать ее, чтобы досадить тебе. Она умрет, когда дождется того, кого ее сердце жаждет все эти годы. Умрет счастливой — так я хочу.
— Но Эмарис… — воскликнул Олтис.
— Достаточно, — оборвал его Эрлот. — Вы знаете все, что необходимо. А теперь — да начнется охота!
Едва умолк раскатистый глас Эрлота, стая летучих мышей рванулась в чащу. Лишь одна. Остальные замешкались и предпочли обличья волков.
Раскинувшись так широко, что чувство стаи получалось хранить с огромным трудом, летучие мыши заполнили лес беззвучными криками. Он не мог уйти далеко, но мог укрыться. Атсама проклинала себя за то, что ни разу не отведала кровь мальчишки. Сейчас бы чувствовала его, пусть и слабо.
Голос одной из мышей вернулся с четкой картинкой. Вот он, стоит, прислонившись к дереву. И не пытается прятаться. То ли дурак, то ли наоборот слишком умен, чтобы питать глупые надежды.
Стая собралась, Атсама шагнула к Мальчику, взяла его за плечи.
— Хорошенько запомни все, что с тобой и на тебе!
— Не так уж много, — улыбнулся он. — Может, лучше здесь? Тебе будет не так больно, если я назову тебя кровососущей шлюхой и плюну в лицо?
Тысячи лет назад юная Анитти разрыдалась бы от таких слов, но Атсаму называли и похуже.
— Очень смелый, молодец, — буркнула она. — Глаза прикрой.
К стае добавилось еще несколько мышек. Стремительно лавируя между деревьев, они летели в западном направлении.
«Как тяжело! — заметалась в стае мысль. — Почему так тяжело нести человека?»
Мыши стали сбиваться с курса, натыкаться на ветви. Не дотянуть до остатков Сатвира… Последним рывком Атсама изменила направление и, как только стая вылетела на открытое пространство, вернула облик себе и Мальчику.
Они стояли перед дырой в земле.
— Полезай внутрь, — велела Атсама. — Сиди тихо, я за тобой вернусь, как только…
Она не договорила, понятия не имела, когда вернется, и, главное, — зачем. «Эрлот отобрал то, что принадлежит мне, и я это верну», — немного успокоила ее глупая мысль.