Не дойдя двух десятков шагов до парадного входа, Айри увидела Эмариса, выходящего из дворца. На лице вампира застыло выражение яростной решимости.
— Эмарис! — закричала княжна, побежав к нему.
Айри могла поклясться, что он услышал. Но вместо того чтобы остановиться, превратился в стаю летучих мышей и исчез во мраке. Айри скрипнула зубами. Что ж, ладно! Быстрым шагом пересекла двор, отворила конюшню. Минуту спустя оттуда стрелой вылетела черная лошадь, унося на спине пригнувшуюся всадницу. Айри даже не подумала переодеться — так и сидела в платье, свесив обе ноги на одну сторону, каждую секунду рискуя разбиться насмерть.
Остановив лошадь у забора дома Эмариса, Айри спрыгнула. Рука решительно толкнула калитку, туфельки застучали по мощеной камнем дорожке. Дверь дома открылась, и навстречу вышел Эмарис. Руки сложены на груди, лицо непроницаемо.
— Доброго вечера, — кивнул.
— Я тебя звала! — Княжна дышала так тяжело, будто сама одолела весь путь, не утруждая лошадь. — Кто дал тебе право…
— При всем уважении, — перебил Эмарис, — это мой дом. И я не желаю терпеть здесь подобное обращение.
— Забыл, кто мой отец? — прошипела Айри, стискивая кулаки.
— Забыли, кто я?
— Угрожаешь?
— Намекаю. — Эмарис сверкнул на княжну серыми глазами. — Там, откуда я родом, каждый отвечает за себя сам. И если у тебя нет силы решить проблему, ты с этой проблемой живешь. Мне плевать, кто твой отец, девочка. Со мной ты будешь вести себя подобающе, или я вышвырну тебя отсюда, как дворнягу.
Звук, вырвавшийся из горла Айри, напоминал нечто среднее между яростным воплем и испуганным возгласом.
— Где он? У тебя?
— Он не хочет тебя видеть.
— Этого не может быть!
— Хочешь в чем-то признаться?
Подскочив к Эмарису, княжна схватила его за отворот куртки.
— Если с ним что-то…
Айри замолчала. Эмарис проследил за ее взглядом и увидел в окне Левмира. Парень спокойно смотрел на разыгравшуюся в саду сцену. Рука девушки опустилась. Княжна шагнула назад, еще раз, не отрывая глаз от Левмира. Горькая улыбка искривила губы. Поклонившись, Айри развернулась, стук каблуков по камню звучал грустно и одиноко.
Эмарис проводил девушку взглядом. Скрипнула дверь — Левмир вышел на крыльцо.
— Герой, — невесело усмехнулся Эмарис. — От девчонки спрятался.
— А что мне с ней, драться, что ли? — пожал плечами Левмир.
— Как ощущения?
— Гораздо лучше. Если не считать того, что я убил… Скольких?
Не отвечая, Эмарис вытянул правую руку вперед. Захлопали крылья, на палец спикировала летучая мышь. Эмарис поднял ладонь к лицу, серые глаза вампира встретились с черными — зверя. Левмир затаил дыхание — вот она, передача вести!
Странный звук привлек внимание Левмира. Опустив голову, он увидел кулак Эмариса. Кулак сжался так крепко, что кожа лопнула, меж пальцев текла кровь.
— Левмир, — тихо сказал Эмарис, отпустив летучую мышь. — Мы отправляемся на Запад.
Проходя под окном Ареки, Атсама метнула наверх яростный взгляд. Если этот вызов — ее рук дело, Атсама многое выскажет. Как самой этой дерзкой девчонке, так и ее господину.
В окне пусто, хотя створки раскрыты. Чем она там занимается? Опять корпит над дурацкой книжкой? Атсама фыркнула и отвернулась. Ей-то что? Будто других игрушек не хватает.
Вспомнив о своих фаворитах, Атсама поморщилась. Когда она с ними разговаривала? Пожалуй, что никогда.
Атсама вошла в крепость. Гулко зазвучали по камням подбитые сталью подметки ботинок. Сегодня герцогиня в суровых мужских одеждах и чувствует себя куда увереннее.
Эрлот поднялся навстречу герцогине с кресла. Привычный черный плащ сменил другой, серый, простого покроя, слишком просторный. Атсама нахмурилась, узнав плащ паломника. В таких одеждах баронеты уходили искать Монолит. В таком плаще когда-то покинул дом Освика Кастилос.
— Ты запутался и хочешь вернуться к истокам? — Слова сами сорвались с губ, Атсама будто перенеслась в прошлое, когда они стояли на одном уровне и могли бесконечно изводить друг друга такими вот горькими шутками.
Эрлот улыбнулся, и Атсама улыбнулась в ответ. Хотя бы этого не отнять — Эрлот никогда не задирал нос. В отличие от Эмариса, который, приняв бразды правления, тут же отрешился от всех и вся, Эрлот был и остался высокомерной сволочью, плюющей на условности.
— Собираюсь отлучиться на несколько дней, — сообщил король. — Узнал, что кое-кто приготовил мне ценный подарок, хочу встретить, чтобы ничего не пропало. В мое отсутствие ты будешь принимать решения.
Атсама развалилась в кресле, закинув одну ногу на подлокотник. Этот плащ, этот тон, в котором не звучало ни нотки пафоса, располагали к разговору по душам.
— Доверишь поиграть в твои игрушки? — задумалась Атсама. — Лестно. А если что-нибудь поломается? Мне бы не хотелось платить.
Эрлот сел напротив, посмотрел в глаза своей герцогине.
— Сколько мы уже знакомы, Атсама? — тихо спросил он. — С тех самых пор… Мы ни разу просто так не говорили. Почему?
— Потому что говорить не о чем, — отозвалась Атсама. — Наши души одинаковы. Наши страсти похожи. Твоя — война ради победы. Моя — война за выживание. Рано или поздно мы получаем то, чего жаждем, как сейчас: ты победил, а я — выжила. Поэтому нам нечего делить, поэтому ты можешь мне доверять. Поэтому я — твоя герцогиня, и на меня ты оставляешь Кармаигс. Я верно передала суть заготовленных тобой слов?
Эрлот развел руками.
— Сам не сказал бы лучше. Все верно. Только не до конца. Состоись этот разговор три года назад, я бы уже перешел к делам, но теперь…
Эрлот сделал паузу, и Атсама, сохранив невозмутимый вид, внутренне напряглась. Три года назад многое изменилось. Странно, что лишь сейчас она в этом призналась сама себе.
— Если я не оправдываю доверия — оставь Каммата. — Атсама поднялась, изображая спешку и равнодушие. — Не надейся, что ради сомнительной радости неделю управлять огромной тюрьмой я стану валяться у тебя в ногах.
Эрлот вскочил следом.
— Я не велел тебе уходить! — В голосе загремела угроза. Атсама остановилась.
— Так давай к делу, милый. С каких это пор ты стал таким болтливым?
Эрлот подошел к ней. На лицо вернулась улыбка.
— Атсама. — Он покачал головой. — Ты единственная, кто еще может и смеет вывести меня из себя.
Герцогиня кивнула, будто королева, принимающая извинения.
— Последние годы тебя что-то гложет, — продолжал Эрлот. — Какая-то мысль не дает покоя. Не расскажешь, в чем дело? И как это связано с моей фавориткой? Она называет ваши отношения «дружбой», ты знаешь об этом?
Атсама выдержала взгляд Смерти. Времени подготовиться хватило с лихвой.
— Ты проницателен, Эрлот, — сказала она. — Пожалуй, кое-что меня гложет. Скука. Да, родной, мне попросту скучно. После того как погиб Мэросил, исчез Варэлл, остались только два этих глупца, говорить с которыми все равно что биться головой о стенку. Теперь, когда все дозволено, трудно развлекаться по-настоящему. Потому я пытаюсь нарушать правила, которых никто не устанавливал. Да, я тесно общалась с девчонкой, и нашла этот опыт весьма занимательным. Вправлять мозги несмышленышу тоже бывает весело. Но если тебя это беспокоит…
— Пока нет, — перебил Эрлот. — Пока я удовлетворен твоими объяснениями. И, как только вернусь, предлагаю тебе охоту.
— Что? — Атсама моргнула от неожиданности. — Охоту? На людей? — Она расхохоталась. — Милый, ты что, хочешь проверить, могу ли я убить человека? Не превратилась ли в Освика?
Эрлот молча наблюдал ее веселье. Зал погружался во тьму, но сегодня господин не торопился зажигать свечи.
— О чем ты говоришь? — сказал Эрлот, когда наступила тишина. — Просто предлагаю развлечься. Но к делу. Все, что нужно знать, тебе расскажут поверенные бароны. Они завтра придут сюда…
— Ах, нет-нет, — воскликнула Атсама. — Здесь я не останусь. Я согласна поиграть в королеву, но только у себя дома. Эта крепость всегда меня раздражала.
Эрлот нахмурился. Он прекрасно понимал, отчего Атсама не любит крепость, точную копию той, что разнесли до основания во время битвы с Киверри. Но если даже он, более всех пострадавший, усмирил эту боль, то она должна бы справиться еще легче.
— Я надеялся, ты присмотришь за моей фавориткой.
— И я присмотрю, — кивнула герцогиня. — У себя дома.
Эрлот задумался.
— Ну же, милый, не вредничай. — Атсама осмелилась похлопать его по плечу. — Позволь девчонке сходить в гости. Обещаю, шалить не будем.
— Говори об этом с ней, — решил Эрлот. — Согласится — будет так. Нет — посидишь неделю здесь.
— Что? — Атсама ощутила, как чернеют ее глаза. — Я должна спрашивать у нее разрешения? Эрлот, отдай приказ, или я…
— Дружба — очень неприятная вещь, — усмехнулся Эрлот, когда Атсама не нашлась со словами. — Иногда приходится делать то, чего ты не хочешь, ради другого. Мне интересно, где я найду тебя, вернувшись. А теперь — прощай. Ночь начинается.
Атсама не успела возразить. Фигура Эрлота раскололась на два десятка черных летучих мышей, которые, описав круг под потолком, вылетели в раскрытое окно. Проводив их взглядом, Атсама с тоской посмотрела на лестницу.
Арека со стоном оттолкнула от себя книгу. Глаза болели, непонятные знаки резвились чехардой. Но постепенно Арека начинала понимать суть грамоты вампиров. Эти значки, в отличие от привычных глазу букв, сами по себе несли смысл, а не просто о нем говорили. Теперь, когда значки уже не приходилось разгадывать, сверяясь со словарем, Арека пугалась возникающих в голове картинок. Но вместе со страхом и страшным напряжением в глубине души просыпалась гордость: она — единственная из людей, кто сумел одолеть письмена вампиров!
Стук. Арека обернулась к двери и нахмурила брови. Господин обычно входит без стука, а прислуга… Что им делать тут в столь поздний час?
Подойдя к двери, прислушалась. Тишина. Служанка бы сразу сказала, зачем пришла, а больше… Больше некому.