Роткир опустил взгляд на палец. Ранка почти исчезла, все как обычно, только кожа вокруг поблескивает от слюны.
— Какая интересная девочка, — пробормотал Роткир.
Дверь открылась с хлопком.
— Роткир! Ну что за дела? Договорились ведь! — На пороге стоял хозяин тира с несчастным выражением лица. — Я ж никогда, ты же знаешь…
Роткир быстро обтер палец грязной кухонной тряпкой и встал. Посмотрел в котелок.
— Откуда у тебя ключ вообще? — продолжал хозяин.
— У меня от всех замков ключи, — отозвался Роткир. — Не плачь, я тебе тут суп приготовил, только сварить осталось. Не благодари, потом заплатишь. Девчонка с зайцем куда побежала?
— Туда, — указал пальцем мужчина. — Только так неслась, будто стену головой пробить собиралась. Ты что ее тут… Сдурел, что ли?!
— Фу, — поморщился Роткир. — Как только подумать мог? Ладно, бывай, пора мне. Суп посоли.
Он выскочил за дверь, оставив хозяина дома недоумевать над котелком с как попало порушенными овощами.
Волны мягко накатывают на берег, почти касаясь ног. Белая пена остается на камнях. Левмир улыбнулся, глядя на необъятную громаду моря.
— В первые дни я постоянно приходил сюда, — тихо сказал Эмарис. — Море… Последний раз видел его больше трех тысяч лет назад. Тогда люди еще не умели строить корабли.
Левмир кивнул. Никакого сравнения с виденными реками и озерами. В море ощущалась великая сила.
— Если не хочешь — можем просто уйти, — предложил Эмарис. — Учись думать как вампир. Это всего лишь люди. Они постоянно умирают, так или иначе. Полувеком раньше, полувеком позже…
— Я не для того шел к Алой Реке. Пусть вампиры учатся думать как люди.
Эмарис пожал плечами. Пограничный корабль виднелся вдали. Паруса спущены, на палубе пусто. Вдохнув в последний раз, Левмир остановил сердце. Ушла боль от еще одной раны. Воспоминание о князе, лопочущем извинения, вызывает теперь лишь усмешку. Какой прок оправдываться, если сразу знал, что делаешь подлость?
— Не суди князя слишком строго, — сказал Эмарис. — У него были причины.
— Причины солгать? — Левмир повернул голову к Эмарису. — Устроить балаган с якобы сборами армии? Я не вижу этих причин.
— Не видишь, потому что смотришь только на себя. Посмотри на князя.
Левмир обернулся. Князь, нервно заламывая руки, стоял в двадцати шагах. Отвел взгляд, когда Левмир посмотрел на него.
— После такого унижения он все равно просит тебя о помощи, — продолжал Эмарис. — А если ты откажешься — он, пожалуй, возьмет лодку и поплывет туда сам. Князь любит дочь превыше всего. А она этим умело пользуется. Вот и весь расклад. Виновница — там, на корабле. А князь виновен лишь в том, что любит и не может отказать.
— Для тебя он, наверное, герой, — усмехнулся Левмир.
— Нет. Мы с ним оказались в одинаковом положении. Но я поступил куда лучше.
Взгляд Эмариса показал больше, чем сказали слова. Левмир приоткрыл рот, осознав, наконец, что таила в сердце Айри.
— Люди, — сказал Эмарис. — Страшно подумать, что они способны пережить, с чем могут смириться, после каких ударов продолжают идти. У каждого своя Алая Река. Но воды ее всегда — кровь.
Левмир первым шагнул в набежавшую волну. Следом двинулся Эмарис. Князь подался вперед, глядя, как скрываются из виду две фигуры. Еще одна волна, и уже никто не скажет, что на берегу кто-то стоял.
Пальцы впились в скользкое днище, с треском ломая древесину. Левмир подтянулся. Соленая вода стекла с застывших мертвых глаз, вверху показались мачты. Оставляя отверстия от пальцев на корпусе, Левмир карабкался вверх. Слева послышалось бряцание — Эмарис, взбирается по якорной цепи. Поднявшись до середины, он с небольшим усилием разогнул одно из колец. Цепь с тихим всплеском ушла под воду.
— Якорь почему-то потерялся, — сказал Эмарис в ответ на вопросительный взгляд Левмира.
Через борт перепрыгнули одновременно. Бесшумные, быстрые, облетели верхнюю палубу.
— Смотри, — шепнул Левмир, склонившись у штурвала.
На ладони алым росчерком лежит лоскут.
— Платье Айри.
— Я помню, — кивнул Эмарис. — Как хочешь поступить?
Левмир перевел взгляд на закрытую дверь, ведущую в трюмы. Где-то там, наверняка связанная, дрожит от страха княжна. Ее черные глаза наполнены слезами. А может, она уже ничего не боится.
— Мы не знаем корабля, не знаем, сколько их, — заговорил Эмарис. — Ворвемся — девчонка может пострадать. Лучше бы выманить наверх. Тогда у нас, по-крайней мере, будут заложники.
Левмир улыбнулся. Эмарис не разглядел его движения — парень просто исчез, а миг спустя уже стоял на одной из мачт, расправляя парус.
— Канат! — донесся громкий шепот.
Эмарис провернул штурвал, обострившееся чутье подсказало ему, когда остановиться. Прыгнул к мачте, потянул канат. Парус поймал ветер. Метнувшись к штурвалу, Эмарис выровнял курс. Корабль, наращивая скорость, пошел к берегу. Левмир беззвучно спрыгнул на крышу кубрика, Эмарис присоединился к нему. Оставалось ждать.
По человеческой привычке Левмир прикусил губу, но тут же вздрогнул — клыки пронзили кожу до крови. Шепотом выругался и поймал на себе взгляд Эмариса. Как хорошо, что сердце не бьется, иначе щеки тут же бы покраснели. Закрыв глаза, Левмир попытался представить Ирабиль. Будто карандашом нарисовал в воображении золотые и серебряные волосы, зеленые глаза, робкую улыбку. А когда образ завершился, Левмир понял, что до сих пор видит тринадцатилетнюю девчонку. Такой она засела в памяти, маленькой и яркой, всегда смотрящей вперед с надеждой и верой.
Попытался представить, как выглядит И теперь. Ей шестнадцать лет… Исвирь была не намного старше, когда погибла. Исвирь казалась взрослой, непонятной. Между ней и Левмиром зияла пропасть, разделявшая миры.
Любимое лицо исказилось. Левмир старался удержать дорогие сердцу черты, но любое изменение разрушало целое. Три года, украденных из жизни. Три года, которые они могли провести вместе. Где-то там, на Западе, ждет другой человек, лишь немного похожий на смелую девчонку. Образ закрыла темнота, из которой проступило другое лицо. Черные раскосые глаза, черные волосы, дерзкая, чуть надменная улыбка. Айри была живой и настоящей. Она нуждалась в нем здесь и сейчас.
Топот, донесшийся снизу, привел Левмира в чувства. Открылись глаза, почерневшие — не от голода, нет — от злости. На Реку, укравшую счастье, на Айри, поселившуюся в сердце, и на этих подонков, что выбегают на палубу, крутя головами. Трое, в одинаковых темно-зеленых мундирах.
Левмир прыгнул, одновременно метнулся вниз Эмарис. Почти беззвучно повалили двух пограничников. Эмарис ударил своего лбом о палубу, Левмир последовал его примеру. Оставшийся, мужчина лет тридцати, с грубым обветренным лицом, обернулся, и крик застыл на губах. Две пары черно-красных глаз смотрят на него. Два демона, вырвавшихся из преисподней, приближаются.
Эмарис скользнул за спину пограничника, выкрутил руку, зажал рот.
— Спокойно, — прошептал на ухо. — Хочешь жить — стой тихо. Сколько вас? Покажи пальцами.
Пограничник поднял дрожащую левую руку с растопыренными пальцами.
— Всего? Значит, внизу еще двое?
Кивнул, насколько позволяла хватка Эмариса.
— Девчонка жива?
Еще кивок.
— Теперь слушай меня. — Эмарис отпустил пограничника, развернул его лицом к себе. — Сейчас ты очень тихо и очень подробно расскажешь, где ее держат. Один громкий звук — и ты мертвец. Выясню, что солгал — убью. Если девчонка пострадала — убивать буду три дня подряд. Я могу надеяться, что ты меня понял, храбрый воин Мокрые Штаны?
— Да, — прошептал пограничник. На палубе под ним расплывалось большое пятно.
Началось!
Айри прикусила губу, капля крови стекла на подбородок. Веки опущены, руки связаны за спиной.
— Эй, ты чего? — всполошился Добряк.
— Отстань ты от нее, — посоветовал Шестерка. — Пусть делает, что хочет. Ненормальная ведь.
— А вдруг припадок? Помрет еще.
— Когда я в последний раз проверял, за бортом было море.
Айри мысленно улыбнулась. Она сидела в углу крошечной каюты, бледная, обессилевшая. Голод и жажда помогли освободить голову от лишних мыслей. Что сделано, то сделано, к чему жалеть теперь? Тем более что уже…
Началось.
Трое — Дурак и Шестерки — слишком долго отсутствуют. Корабль движется, сердце бьется быстрее. Он рядом.
Княжна сдала последний бастион. Права оказалась колдунья, не отличить судьбы от счастья. Права глупая рабыня — хватит врать самой себе.
Началось…
Шаги по лестнице. Один человек идет, или больше? Один…
Приоткрыв глаза, Айри увидела Шестерку, подошедшего к запертой двери. Стук.
— Ну что там? — нарочито вальяжным тоном спросил Шестерка.
— Парни, не поверите! — засмеялся из-за двери Дурак. — Акула сцапала якорь и плывет! У нас где-то был гарпун? Надо убить эту тварь, пока границу не пересекли.
— Ты чего несешь? — Шестерка отодвинул щеколду. — Какая акула заглотит якорь?
Добряк шагнул к двери, лицо по-детски любопытное.
Началось. Дверь распахнулась. Дурак влетел в каюту, сбив с ног Шестерку. Два смертоносных вихря завертелись и пропали. Левмир и Эмарис стоят посреди каюты. В руках Эмариса дрожит Добряк, кажется, будто они целуются, но…
— Не до конца! — сказал Левмир.
Эмарис поднял голову, впервые продемонстрировав Айри эту свою натуру. Окровавленные клыки…
— Займись лучше княжной, — с ноткой раздражения сказал он. — «Только не до конца».
Левмир опустился на корточки рядом. Из-под трепещущих ресниц Айри видела его страшные глаза и притворялась бесчувственной.
Холодная рука похлопала по щекам. Тихий вздох, и пальцы потеплели. Солнце вернулось, прогнав Алую Реку. Айри открыла глаза.
— Я знала, что ты придешь.
А он покраснел, даже сейчас. И улыбнулся.
— Как эти бестолочи умудрились тебя поймать? Они ничего не сделали?