— Ничего, что дымно? — не выдержал Роткир. Этот молчаливый кошмар, длящийся второй день, совсем не походил на то, что он себе представлял, соглашаясь на задание.
— Голова болит, — сказала Ирабиль. Не то на вопрос ответила, не то просто так сказала.
Роткир вмял папиросу в пепельницу и открыл окно. От свежего воздуха мигом начался кашель.
— Сразу бы сказала, — буркнул, не оборачиваясь. Сумерки сгущались над пустым кварталом. Тьма, клубящаяся в подворотнях, выползала наружу.
— И ты сразу бы открыл, а потом еще какую-нибудь ерунду придумал.
Роткир наклонился, и плевок полетел в чахнувшую под окном клумбу.
— Ведешь себя как дура.
— Знаю.
Опять никакого сопротивления. Роткир стукнул кулаком в подоконник.
— Слушай, давай начистоту, а? Я ведь не прошу, чтобы ты со мной голая на крыше танцевала, хотя было бы забавно. Про поцелуй — пошутил, хотя… Ладно, оставим «хотя». Нам здесь еще, может, очень долго сидеть придется. Мы хоть разговаривать можем с тобой или нет?
Роткир задержал дыхание, готовясь услышать равнодушное: «Разговаривай». Должно быть, от такого он бы взорвался окончательно.
— Нет.
Злость будто Река унесла.
— Почему?
— Вот, уже разговор…
— Нет, объясни. Я что, виноват перед тобой в чем-то?
— Не виноват.
— Противен?
— Нет.
— За дурака меня считаешь?
— Не считаю.
— Так… Стой. — Роткир смотрел на девчонку, которая еще больше сжалась под его взглядом, будто исчезнуть надеется.
— Так вот оно что, — усмехнулся Роткир, наконец, отметив покрасневшие щеки девушки. — И в чем беда? Или все своего ждешь?
Радостное предчувствие, всколыхнувшееся в груди, тут же обратилось в черную дыру. Стоило увидеть, как она улыбнулась, как посмотрела в окно. Роткир тоже глянул. Но нет, никакой расписной красавец к дому не подходит. Только вот чувство оказалось таким сильным… Будто сейчас она вскочит, засуетится, собирая на стол, запоет… А его, Роткира, будто и нет здесь вовсе.
— Ну и где же он на самом деле? — Роткир сам принялся собирать на стол, чтобы отвлечься. — В бараке каком гниет? Думаешь, твой брат его вызволит?
— Он на Востоке, — вздохнула Ирабиль.
— В каком городе?
— Не знаю, какие там города.
— Не так много.
Роткир сходил в соседнюю комнату, которую они разделили напополам шкафом с книгами. Взяв один фолиант, бухнул его на стол в кухне.
— Так покажешь?
Ирабиль покинула свой насест и склонилась над разворотом книги. Эту карту она уже видела, когда пыталась разобраться в отцовской библиотеке, и сейчас с любопытством разглядывала знакомый рисунок. Сразу нашла Кармаигс, примерно определила Сатвир. Потом взгляд скользнул выше. Варготос, горная гряда, за которой карта почти сразу обрывается.
— Мы — здесь, — счел нужным сказать Роткир, и его палец указал на точку с надписью «Варготос».
— Я умею читать, — проворчала Ирабиль.
— Брательник натаскал?
— Фу! — Принцессу передернуло. — Обязательно так выражаться?
— Ну прости. — Роткир пытался говорить раздраженно, только в голосе все равно слышалось удовлетворение.
Принцесса тряхнула головой, еще ниже наклонившись над книгой. Густые рыжие волосы укрыли покрасневшее лицо.
«А вот Левмир когда что-нибудь такое говорил, я совсем не злилась, — подумала Ирабиль. — Только чего это я вдруг сравниваю?»
— Где тут Восток? — Толкнула карту по столу.
— Справа. — Роткир обвел пальцем несколько городов. — Вот Пармиатр, Симмакт, Гамваит. Смотря что считать востоком.
— Симмакт? — Ирабиль уставилась на самый восточный город. Прежде чем Роткир сказал, она вспомнила имя графа, что правит городом. Нет, что-то здесь не так…
— А дальше? Это ведь не вся карта?
Роткир посмотрел на нее с удивлением:
— Это все.
— Как — «все»? — нахмурилась принцесса. — Что, там земля обрывается?
— Вроде того. Болота, леса, в которых живут такие вот твари. — Роткир перевернул несколько страниц и показал жуткую картинку. Существо напомнило принцессе медведя, но выглядело в сто раз уродливей. Вытянутая, похожая на волчью, пасть, длинные не то руки, не то лапы с огромными когтями волочатся по земле. Самым страшным в изображенном чудовище было его неуловимое сходство с человеком. Будто художник, озлившись на людей, задался целью создать гнусную пародию. Монстра, который, судя по виду, только и мог, что хватать и жрать.
— Это волколак, — пояснил Роткир. — Там их логово, из других мест давно вышибли. Хотя, говорят, иногда встречаются. Брательник… в смысле, брат твой одного встречал.
— А ты откуда знаешь? — удивилась принцесса.
— Граф как-то обмолвился. Ну, так что?
Ирабиль перевернула страницы и наткнулась на еще одну карту. Леса и болота, о которых говорил Роткир, переходят в практически пустое пространство с редкими «домиками» и знаками вопроса. Заложив пальцем, вернулась к первой карте.
— Это не все, — уверенно заявила И. — Просто полной карты нет.
— Да как же нет? Вот она!
— Да? — Принцесса толкнула книгу к Роткиру, палец ткнулся в клочок моря на западе. — Покажи тогда, где соединяется это, — открыла вторую карту, показала пустыню на востоке, — и это? Куда делось море, если здесь его нет? Тот, кто карту рисовал, даже близко к нему с этой стороны не подошел!
Роткир посмотрел на карту, перевел взгляд на торжествующую девушку.
— И что? Хочешь сказать, он где-то там? Миленькая, да ты бредишь. Ни один человек туда не доберется, даже через лес не пройдет. Ты понимаешь, какие здесь расстояния? — Он снова показал ей первую, потом вторую карту. — Сплошная пустыня. Даже рек нет. Я не говорю, что где-то там не живут люди. Я говорю лишь, что даже вампир не одолел этот путь.
— Слышали мы уже это! — Девчонка засмеялась, а Роткир содрогнулся: в этот миг она была не одна, кто-то третий незримо сел между ними, и от него повеяло холодом. — Знаю, про кого говорю. Он — дойдет и вернется ко мне и через пустыню, и через лес, и никакие волколаки его не остановят. А этот твой вампир — трус и ничтожество. Вот. — Палец ткнулся в горную гряду наверху карты. — А дальше — что?
— Да ничего, пусто, — пожал плечами Роткир.
Принцесса расхохоталась:
— Да у тебя куда ни ткни — всюду пусто! Там одной степи на три дня пути конного, а потом начинаются владения Реки. Где все это? То-то же.
— А ты, можно подумать, сама там была, — усмехнулся Роткир. Улыбка поблекла, когда принцесса посмотрела ему в глаза. Впервые за два дня.
— Была. И он был. Потому и говорю тебе: не рассказывай, что он может, а чего нет. Может быть, Река нас обманула. Может, забрала больше, чем подарила. Но мы до нее дошли, а ничего тяжелее просто не бывает.
Она вышла из кухни, оставив Роткира одного. Он закрыл книгу, прикурил папиросу. В комнате заскрипела кровать.
— Я так понял, ужинать ты не будешь, — сказал Роткир.
— Нет, — отозвалась принцесса. — Хватит с меня ужинов. И так уже штаны едва налезают.
Помолчав, она добавила:
— Вампиры так гордятся, что сильнее людей. Только не знают или позабыли, сколько сил нужно, чтобы человеком оставаться.
Роткир молча стряхнул пепел в жестяную миску. Надо будет о многом подумать. Сегодня его подопечная разговорилась не на шутку и выдала столько, что и за ночь не передумаешь.
Глава 29
От хруста шейных позвонков Рэнт содрогнулся.
— Чего морщишься, ублюдок? — раздался рядом голос Милашки. — Жизнь для тебя слишком сурова?
Он не ответил. Вообще старался с ней не разговаривать и триста раз проклял тот миг, когда согласился на подлый план Варта.
Люди еще спали. От Мертвого Яра отошли еще ночью так далеко, как смогли, и повалились только под утро. Сцену кровавого пиршества, последовавшую за этим, никто старался не вспоминать. Были те, кто понимал — да. Но большинство от пережитого ужаса посходили с ума. Визжали, отбивались…
Вампира со сломанной шеей Аммит уволок с собой, и вот теперь пришло время допроса. Солнце, взбираясь на небосвод, уже окрасило лес в серые тона, птицы беззаботно щебетали, перепрыгивая с ветки на ветку — будто и не было ночью никаких битв, будто не гибли с пугающей скоростью десятки людей.
Все теми же цепями, которыми сражались Сардат и Сиера, Аммит связал вампира, притянув за спиной лодыжки к запястьям, и подвесил на толстом суку. Только после этого повернул ему голову в нужном направлении. Этот-то хруст и нагнал на Рэнта дурноту.
Пятеро вампиров отошли от людей подальше и теперь полукругом стояли перед пленником, ожидая пробуждения. Рэнт покосился на Милашку — эта в полном порядке. Достаточно взглянуть на ее суровое лицо, чтобы угрызения совести поутихли. Посмотрел на Сиеру. Сложно что-то по ее лицу понять — горцы хорошо умели прятать истинные чувства. Но она здесь. Стоит, правда, рядом с этим распроклятым Сардатом, зато не одна, не убегает, как раньше. И на том спасибо.
А вот в Сардате после битвы что-то изменилось. Рэнт пока не мог подобрать слов, чтобы объяснить это. Как будто ожесточилось и без того суровое лицо. Как будто в глазах ярче запылал недобрый огонек. Как будто, помогая Аммиту вешать вампира, без всякой нужды грубо оттолкнул Учителя. Как будто Сиера попыталась коснуться его руки, а он — отдернулся.
— С добрым утром! — прикрикнул Аммит. — Посмотри, какой прекрасный день настает, а ты все спишь. Как не стыдно?
Вот уж кто точно ни на грош не изменился, да оно и неудивительно. Что такое для перворожденного эта потасовка? Смех, да и только. Сколько ему тысяч лет? Что это вообще такое — тысяча лет? Рэнт не представлял, чем можно заниматься такую прорву времени. С ума сойти. С другой стороны — это ж скольких баб можно…
— Кровь, — просипел пленник, оборвав мысль Рэнта на середине. — Пожалуйста, хотя бы глоток…
Черные с красным глаза умоляюще смотрят на Аммита, на Сардата.
Аммит захлопал по карманам с озабоченным видом.