Сардат сел рядом, посмотрел на нее. В глазах заклубилась недобрая тьма, которую он старательно подавлял.
— Хочешь зайти в деревню? Я так понял, не совсем по пути…
Сиера задумалась. Вспомнила — впервые без содроганий — как вместе с бароном смотрела с вершины скалы на мертвую долину. Валяющиеся трупы…
«Я предал их тела огню», — долетел с Той Стороны тихий голос Модора.
Закрыв глаза, Сиера кивнула.
— Да. Думаю, да. Я бы хотела побывать там, прежде чем… все закончится.
— Эй! — Сардат толкнул ее в плечо, и глаза потемнели еще больше. — Ничего не закончится, ясно? Мы что-нибудь придумаем. Так, как там, — он махнул рукой назад, туда, где отгремела страшная битва, — не будет. Аммит в этом деле соображает, он вообще хотел сам все решить, так что нечего мне тут сопли размазывать, лады?
— Извини, — легко согласилась Сиера. — Не буду размазывать. А в деревню все равно хочу зайти. Прежде чем Аммит начнет все решать.
Посмотрела ему в глаза, улыбнулась. На этот раз Сардат ответил. Но каких трудов стоила ему эта улыбка?
Первые тревожные намеки Сиера получила уже через несколько минут, когда к ней вальяжной походкой приблизился Рэнт и предложил «сходить на охоту». Сардат, оказавшийся неподалеку, услышал и, прежде чем девушка успела ответить, сказал:
— А может, со мной сходишь?
Рэнт растерянно замигал, явно не ожидая такого.
— Или с Милашкой? Ты подойди, спроси — она, думаю, не против с тобой прогуляться подальше, только копье возьмет поувесистей.
— Командир! — Рэнт поднял руки к груди, будто собираясь в порыве искренности разодрать одежду. — Да я…
— Ушел, — процедил сквозь зубы Сардат. — Быстро.
Рэнт исчез. Сиера, в которой всколыхнулась родовая гордость, заставила себя молчать, хоть и многое рвалось наружу. Уж в чем в чем, а в отношении Рэнта она за себя постоять могла, и помощь ей не требовалась.
Вовремя задумалась — почему же за целые сутки Сардат Рэнту слова не сказал? Быстро поняла, как дорого ему обошлось это молчание. Сейчас же будто нить протянулась от него к баронету. И Рэнт не решался дергать поводок.
Хуже всего — думала Сиера — что во всем этом как-то замешана она сама.
Несмотря на то, что вокруг валялось много веток, Сардат срубил дерево. Пилы, разумеется, не нашлось, и он продолжал кромсать его на щепы топором. Люди, смеясь, подходили, набирали дров и складывали костры — всего два теперь — а Сиера, глядя то на ожесточенное лицо Сардата, то на превращаемую им в кашу древесину, понимала, что видит он отнюдь не дерево, и не щепки алыми брызгами разлетаются по сторонам. «Бревно с ушами», — вспомнилась фраза, брошенная Глардотом на тракте. Сиера поежилась и нашла взглядом Рэнта. Тот как раз вышел из лесу, держа в одной руке за уши нескольких зайцев. Посмотрел и обошел по широкой дуге Сардата. Слава Солнцу и Реке — понимает хоть что-то!
Когда разжигали костер, к Аммиту подошел, хромая, Варт.
— Скоро уж, — заметил ставший теперь еще более печальным и молчаливым командир партизан. — Как там будем-то? План бы какой придумать.
— Тебя порежем малек, чтоб кровь текла, да кинем охране, — вмешался Сардат, нахохлившийся рядом. — Пока они жрать будут — все сделаем. Нормальный план? Вполне как тебе нравится.
— Оно, может, и хорошо бы, — невозмутимо отозвался Варт. — Да только будь вампиры такими тупыми, мы б уже во дворце в Кармаигсе пьяные валялись. По уму б чего придумать…
— Ты меня сейчас тупым назвал? — ни с того ни с сего поднялся Сардат, сжав кулаки.
Варт попятился, но тут подал голос Аммит:
— Нет плана. Смотреть будем, как там и чего. Одно скажу: бойня будет. И другое: делать надо днем. И еще: я по-прежнему не понимаю, чем там можете помочь вы все.
Услышав такое, Сардат отвернулся, а Варт вдруг насупился:
— Там все-таки главный наш. Не сидеть же, сложа руки.
— Это да, — покачал головой, глядя на зародившийся огонь, Аммит. — Знаешь, как мамаша дочери дает картофелину и ножик тупой — на, мол, помогай, раз рвешься. А дите потом дивится: как так — только дочистила, а обед на столе уже?
Варт понурился, а Сардат, сорвавшись с места, исчез где-то в сгустившихся сумерках. Аммит посмотрел на Сиеру, и в его глазах она увидела — впервые, кажется, — боль. Новые и новые нити натягивались кругом, и Сиера путалась в них, как в паутине.
За ужином к вампирам, сидящим особняком, приблизилась Милашка. Сиера заметила, что разговор у людей задался только когда она ушла. Тяжко ей, должно быть, сносить такое, но по лицу не скажешь. Все та же злобная насмешливость, да то и дело прорывающаяся невеселая, но открытая улыбка.
— Вечер добрый, господа кровососы, — поздоровалась она, присаживаясь с миской рядом. — Вот, интересно, как живете. Какие разговоры ведете — дай, думаю, послушаю. О том, может, у кого кровь вкуснее, да откуда пить лучше? Без шуток, правда интересно. Как в партизаны ушла — тоже долго прислушивалась, какие речи ведутся…
— Вот и помолчала бы, послушала, — огрызнулся Сардат, бросив на землю наполовину полную миску. — Чем языком трепать…
— Тебя не переслушаешь, — и не подумала обидеться Милашка. — Как почнешь байки травить — хоть уши затыкай. Да все с прибаутками. Дай, думаю, тоже словечко вставлю, авось папочка не наругает.
Сдавленный смешок Сиеры, кажется, спас Милашку от неприятностей. Сардат, уже собравшийся высказать что-то непоправимо резкое, покосившись на Сиеру, смолчал и отвернулся. Милашка же обратилась к Аммиту:
— Так чего с фургоном-то? Варт грустит. Ему, конечно, грустить-то надо бы, веселого мало, да только дело так не сделается. Как два десятка бойцов одолевать будем?
Аммит пожал плечами:
— Сам теряюсь. Девчонка советовала разобрать мост — наверное, так и поступим. А потом… Куда они денутся? Никуда. Попробуем поговорить. Если они знают, кто я такой, от разговора не откажутся. Быть может, сдадим им кого из ваших на обмен. Варта, например. В Кармаигсе притворятся дураками. Или скажут, что в пути подох.
— Эх, — вздохнула Милашка, в отличие от Сиеры, спокойно выслушавшая предложение, — надо было у тех, вчерашних, голов напилить. Оно, знаешь, хорошо действует, когда на тебя головы друзей сверху швыряют. Мы раз так наслаждались — до сих пор дрожь пробирает.
— Вот — ага! — подал голос до сих пор молчавший Рэнт. — Еще бошки гниющие с собой волочь!
— Вампиры не гниют, дурачина, — хохотнула в ответ Милашка. — Ой, помрешь с вами… Тоже мне — владыки-горемыки. Ладно. Спасибо за добрую беседу, пойду к любимому под крылышко. Не грусти, папаша! — крикнула на прощанье Сардату. — Покромсаем еще врагов ненавистных, отведешь душеньку.
Сиера смотрела на его руки. Пальцы правой подрагивают на колене, а левая сжата в кулак. Рука барона.
С уходом Милашки сделалось и вовсе грустно. Мало-помалу все поели, и Сиера собрала посуду. Пошла к ручью, вдыхая теплый ночной воздух, слушая цикад. Странное было чувство. Как будто вся тьма из души, казавшаяся незыблемой, уходит, и заполняет душу Сардата. Не по себе — будто ношу свою на кого-то переложила. Да только так хорошо, что плакать хочется.
По пути Сиера собрала миски у всех людей. Многие изрядно опешили, увидев вампира, рвущегося услужить, но Сиера даже не заметила. Хотелось посидеть одной на берегу, подумать ни о чем, выполняя простую работу.
Не дали ей такого счастья.
— Дай помогу-то — набрала сколько, — выскочил откуда ни возьмись Рэнт.
— Спасибо, сама справлюсь, — по возможности вежливо сказала Сиера. Сто раз уж прокляла тот миг, когда позвала баронета на охоту.
— Да ладно, чего! — Рэнт уже доставал миску из мешка, в который Сиера их собирала. — Мне ж не сложно, я не гордый…
Возразить она не успела — сзади послышался резкий голос Сардата:
— Ты оглох, уродец? Тебя послали — задницу поднял и ушел.
Сиера не выдержала.
— Никого я не посылала! — повернулась она к Сардату. — Тебе-то что за дело?
Понимала прекрасно, что ему за дело. Знала и что за посудный интерес тут у Рэнта. Не вчера на свет родилась, и не впервые из-за нее парни грызлись. Да только терпеть такого высокомерия не хотела и не могла.
— Мне что за дело? — В голосе Сардата загремело что-то нехорошее. — Этот скот чуть человека не угробил. Меня оболгал. И, как ни в чем не бывало, теперь будет глазки тебе строить? Нет уж. Слышал меня? Вон отсюда пошел. Хочешь помогать — иди Варту сапоги почисти, как раз по тебе задача.
Рэнт встал, наклонив голову, Сардат шагнул навстречу. Сердце Сиеры сжалось ледяными обручами — оба останавливали сердца.
— Рэнт! — окрикнул Аммит. — Сюда иди. Быстро.
Баронет вздрогнул, и одним обручем стало меньше. Потупив взгляд, Рэнт заторопился на зов. Сардат подождал, пока баронет уйдет.
— Такому только повод дай, — сказал негромко. — Нечего его подкармливать.
— Нечего меня от него защищать! — нахмурилась Сиера. — Случись что — я трех таких на месте сожгу, глазом не моргнув.
— Ой ли? — Еще один обруч растаял. Сардат насмешливо прищурился.
— Вот тебе и «ой», — смягчилась Сиера. — Что с тобой творится? Сам мне говорил, тогда еще: сделал все, что мог, а получилось, не получилось — другой разговор. Чего ж теперь на своих рычать да кидаться?
— Этот, что ли, свой? — Сардат кивнул туда, куда удалился Рэнт.
— Этот! А что он, по-твоему, в город вернется, да на службу поступит? Нужен он там. А дрался, вспомни, вместе со всеми. Ты видел, как он девчонку из пасти у волка вынул? Я видела. Мы тут все теперь заодно, вашими стараниями. Так что хочешь злиться — иди лучше дерево еще сруби.
Слова сами с языка сорвались. Видно, не остыло еще воспоминание о том, как он крушил несчастную древесину. Сказала — и пожалела тут же. Потому что Сардат вдруг побледнел и еще раз взглянул в ту сторону, где сидели невидимые и далекие Рэнт и Аммит.
— Извини, не хотела, — забормотала Сиера, чувствуя, что походя зацепила какую-то лишнюю струну. — Просто…
Не дослушав, он развернулся и ушел. Сиера осталась на берегу одна. Постояла с минуту, думая — вернется. Потом опустилась на корточки. Все хорошее разом из сердца ушло. Воздух казался удушливым, цикады — раздражали. Не хотелось уже ни сидеть, ни думать. Только гора посуды осталась прежней.