— Твою-то ж мать, — пробормотал Роткир. Эта его фраза напомнила принцессе, что с тех пор как она появилась здесь, прошло секунд десять, не больше. Отрубленная рука, Кастилос, Эрлот…
Она выглядывала из-за спины Роткира, поднимаясь на цыпочки. Народ все прибывал. Те, кто не видел кровавой сцены с Ринтером, окружили троицу и взволнованно переговаривались. Смысл разговоров ускользал от принцессы.
Разметав горящие доски, из пожарища выскочил Кастилос. Ирабиль перевела дух: живой. В руке сверкает меч. Не тот, огромный, но все же меч. Эрлот же безоружен.
Кастилос стремительным броском оказался между Эрлотом и принцессой. На нее он даже не взглянул. Он хотел, чтобы она убежала. Оглянувшись, принцесса поняла, что ничего не выйдет. Плотная толпа напирала. Наконец, удалось разобрать слова:
— Вампиры бьются! — восторженно прошептал кто-то.
— А слезы наши льются, — был угрюмый ответ.
Смех Эрлота раскатился над головами зрителей.
— Что, Кастилос, решил стоять до конца?
— Нет. — Голос Кастилоса дрожал, и, как ни была напугана, Ирабиль уловила в нем фальшь. Притворство, которого не мог не заметить каждый. Неумелое, глупое, бесполезное. — Я вижу, ты сильнее. Прошу, оставь.
В наступившей тишине принцесса услышала лихорадочный стук собственного сердца. Перед глазами сгустилась тьма. Губы приоткрылись, крик рвался наружу, но что-то мешало ему, заставляло сидеть в груди, разрывая ее на части мучительной болью.
— Вот как? Просишь, значит? — задумчиво произнес Эрлот. — А как насчет умолять? Встань на колени, Кастилос, и моли меня о пощаде.
Она закрыла глаза. Тихий ропот толпы заменил зрение: Кастилос опустился на колени. Снова тишина. Голос Эрлота:
— Так интересно… Что бы все это значило, а? Как будто… О, нет. Нет-нет, великая Река, прошу тебя, это не может быть правдой!
Ирабиль распахнула глаза и ощутила, как холодный пот выступает на лбу. Взгляд Эрлота намертво прикован к ее лицу. Оказывается, она, сама не замечая, протолкалась вперед, и Роткир, ее последняя защита, оказался справа.
Эрлот рассмеялся, подпрыгнул, хлопнул в ладоши и согнулся пополам от нового приступа смеха. В голове принцессы мелькнула мысль, тем более страшная от того, что нелепая: Эрлот пьян.
Кастилос рывком поднялся, но Эрлот неуловимым движением отшвырнул его обратно в огонь. Один шаг, ветер взметнул волосы принцессы, и Эрлот уже рядом. Но Роткир успел заступить ему путь. Лезвие меча почти коснулось груди вампира. Люди, взволнованно загудев, подались назад. Эрлот, Роткир, Ирабиль, Ринтер и с трудом поднимающийся на ноги Кастилос оказались в одном кольце.
— Милый мальчуган, — улыбнулся Эрлот. — Скажи, ты знаешь, кто я такой?
— Догадываюсь, ваше величество. — Роткир говорил, как и обычно: спокойным, чуть насмешливым голосом.
— И все-таки встал у меня на пути. Что же это? Любовь?
— Моя любовь к вам безгранична, ваше величество, — произнес Роткир затверженную фразу. — Могу быть еще чем-нибудь полезен?
Эрлот улыбнулся:
— Конечно. Позволь поговорить с этой прелестной особой, что прячется у тебя за спиной?
Ринтер, все еще прижимая отрубленную руку, захихикал:
— Это она, повелитель. Про этот сюрприз я вам говорил.
— Можешь считать себя лордом, — откликнулся Эрлот, не удостоив Ринтера взглядом. — Ну? — обратился к Роткиру. — Сделаешь милость?
— Я не расположен сегодня милостынями разбрасываться.
Ответ прозвучал резко. Таким же резким оказался взмах меча. Движение — взгляд Ирабиль метнулся за спину Эрлота. Кастилос с бешено горящими глазами обрушивает удар на голову врагу. Где-то взвизгнул от ужаса Ринтер. Ирабиль сжала кулаки. Что если сейчас все и закончится?
Снова не вышло разглядеть маневр Эрлота. Со сдавленным вскриком Роткир улетел куда-то за спины собравшихся людей. Меч Кастилоса ухнул в пустоту. Принцесса проследила взглядом за лезвием и вздрогнула, когда его сжала рука Эрлота. Легкое, изящное движение кисти, и лезвие, пропитанное кровью вампира, переломилось пополам. Эрлот перехватил обломок…
Принцесса, позабыв обо всем, бросилась ему на руку так же, как Левмир когда-то пытался остановить топор Великана в землянке. Но Эрлот оказался быстрее. Лезвие с отвратительным хрустом вошло в грудь Кастилоса. Тот пошатнулся. Остатки меча выпали из руки, печальный звон брызнул из каменной мостовой.
Сапог Эрлота ударил Кастилоса в живот, кровавая пена хлынула изо рта. Кастилос упал в десяти шагах. Эрлот развернулся, как раз успел поймать принцессу. Его ладони сжали ее запястья. Ладони оказались теплыми. Он даже не останавливал сердца…
— Моя малышка! — Эрлот как будто всхлипнул, и принцесса почувствовала кислый запах вина у него изо рта. — Как же ты выросла! Не поверишь, все эти годы я думал, что ты в Храме. Ожидал однажды увидеть твой засохший трупик у ног статуи королевы.
Как же давно она не видела этих странных глаз — черных, с красными прожилками. Будто Алая Река отметила Эрлота для каких-то своих целей. Взгляд поглощал волю, высасывал силы и, хотя голос звучал насмешливо, в глазах — только тьма и холод. Ирабиль падала все глубже в удушающую бездну и недоумевала, зачем живет это существо, которое не ведает радости, любви, счастья. Существо, единственная страсть которого — смерть.
Она не сразу поняла, что Эрлот кружит ее в танце. На глазах изумленной толпы, напротив горящего дома странная пара вальсировала, а мелодией служил истерический хохот Ринтера. Он даже хлопал в ладоши от восторга.
— Жаль вашего отца, — вздохнул Эрлот. — Не подумайте только, что я лицемерю. Мне действительно не хватает старого друга. Сколько мы с ним вместе пережили…
Принцесса изловчилась моргнуть, на миг вырвавшись из плена черных глаз. Когда же веки вновь поднялись, она успела заметить, что ее сапоги оставляют на камне красные следы. Кровь Кастилоса. Сам он, дрожа, пытался подняться на ноги. Лезвие все еще торчит из груди.
— Все кругом говорят: Эрлот убил Эмариса, чтобы завладеть троном! — Эрлот рывком развернул принцессу так, чтобы она не видела Кастилоса. — Только вот знаете, что? Это ложь. Ложь, которую распространили с моего ведома и согласия. Хотите, я открою вам истину, юная леди?
Ирабиль вскрикнула, когда Эрлот нагнулся, заставляя ее отклониться назад. Его лицо оказалось так близко, что казалось, сейчас он ее поцелует.
— Я не убивал твоего отца, принцесса. Он сам себя убил. Верь мне или нет, дело твое. Только я видел его глаза перед смертью. Тебя в них не было. Только она, только королева, все эти годы. Помнишь, как ты убегала из дома, остригала волосы, пытаясь понять, любит ли он тебя? Так вот тебе ответ: нет. И никогда не любил. Эмарис шагнул на Ту Сторону, сбросив тебя с плеч, как надоевший груз.
Внезапно потеряв опору, И взмахнула руками, упала на спину, тело пронзила боль, но боль от услышанных слов не шла ни в какое сравнение с этой. «Он лжет!» — первая мысль. Вслед за ней пришла вторая: «А зачем? Будто он боится тебя? Или чего-то добивается?»
Сквозь пелену слез Ирабиль увидела причину своего падения: Роткир напал с мечом на Эрлота сзади. Меч упал в трех шагах от принцессы. Одной рукой Эрлот схватил Роткира за горло и приподнял.
— Занятный мальчик, такой отважный. Твой, Ливирро?
Ирабиль рывком повернула голову и увидела графа. В фиолетовом своем плаще он стоял на шаг впереди толпы. Осунувшееся бледное лицо, горящие красным глаза.
— Не нужно, Эрлот, — послышался его тихий голос. — Хватит.
— Хватит? — вскричал Эрлот. — Шутишь? Да я так не веселился с тех пор, как мы с Кастилосом чинили суд в той деревеньке. Эй, Кас, помнишь золотые денечки? Хотя, конечно, тогда и вполовину не так здорово было, как сейчас.
— Оставь его, он тебя не потревожит, — еще тише сказал Ливирро.
— Знаешь, если я его не оставлю, он тоже меня не потревожит.
Эрлот вздохнул, будто ему вдруг надоело все происходящее. Словно хмель отступил, и сквозь пелену сиюминутного веселья он увидел тысячелетия своей черной, как безлунная ночь, жизни. Роткир упал к ногам графа, хрипя и растирая горло.
— Скройся, — велел Ливирро, бросив лишь беглый взгляд на него. — В другой раз думай, на кого прыгаешь.
Подняв взгляд на Эрлота, граф слегка поклонился:
— Приношу извинения за неподобающее поведение моего… помощника. Мы можем пройти ко мне во дворец и обсудить…
— Мне нечего с тобой обсуждать, Ливирро, — отрезал Эрлот. — Тебя больше не существует, и этот путь ты выбрал сам. Через три дня город падет. Мне известны все твои пути отхода. Да, все десять. — На этих словах Ливирро содрогнулся. — Прямо сейчас горят запасы еды. Мертвы твои часовые. А все шансы — все до единого — закончились. Я здесь не ради тебя, граф. Я пришел ради Кастилоса, но с ним мы уже побеседовали. Осталась лишь одна нерешенная проблема.
Эрлот повернулся к принцессе и рассмеялся. Держа в правой руке окровавленное лезвие, перед ним стоял Кастилос.
— Я вижу ее перепуганную мордашку через дыру у тебя в груди, — сказал Эрлот. — Есть в этом нечто символичное. С чего такая преданность, Кастилос? Готов умереть за девчонку, которая оказалась настолько глупа, что потеряла дар?
Он засмеялся еще громче, на глазах выступили слезы.
— Дети! — вскричал Эрлот. — Какие же вы все дети! Каждый почему-то считает, что в двенадцать или тридцать лет может рассуждать так же, как тот, кто потерял счет столетиям. Принцесса Ирабиль, я всю тебя прочел в твоих изумрудных глазах. Так рваться к Алой Реке — зачем? Тебе ли не знать, что Река тысячекратно усиливает страсть, с которой ты к ней приходишь! А ты? Так сильно хотела стать человеком ради того ничтожества, в которое влюбилась! Такова жизнь, малышка. Слабый подчиняется сильному сам, его не нужно принуждать. И ты подчинилась ему. Мальчишке, которого я теперь действительно хочу повидать. Надеюсь, он зайдет ко мне в гости со своей женой. — Эрлот выдержал паузу, после чего усмехнулся, показав клыки: — С Айри?
— Нет! — завизжала принцесса и вскочила на ноги, готовая тут же броситься в бой.