кто ни разу не видел этого беспомощного, нежного и болезненного выражения лица. По ту сторону рядом с ним все еще оставался человек, о котором он пытался забыть и все еще помнил спустя столько лет. Человек, который причинил немыслимую боль, и теперь Юкай острее чувствовал, где завязался самый тугой узел: Ши Мин должен был осудить своего наставника за предательство и наверняка осудил, только вот разве осуждение могло стереть родство, доверие, чувство уважения? Не стерло, только больше запутало, навесив двойную вину. Какой выбор ни сделай, все равно он окажется неправильным.
– Идем спать, – ровно проговорил Ши Мин и потер глаза кончиками пальцев. Лицо его по-прежнему выглядело совсем иначе – беспомощнее, словно теперь и Юкаю ненадолго разрешили заглянуть за броню. – У нас еще будет время поговорить. Не думай об этом слишком много.
– Я думаю не о прошлом, – совсем тихо отозвался Юкай. – Я думаю, каково было бы мне, если бы ты пошел против моего брата.
– Что за глупости, – фыркнул Ши Мин и резко выпрямился; от этого движения плащ сполз на землю. – Зачем мне идти против императора? Никто лучше меня не знает, чем это обернется.
– Но ты ведь помог Цзыяну завоевать трон, – упрямо продолжил Юкай. – Он не смог бы сделать это один, без поддержки. Поддержки людей, облеченных властью и сейчас сохранивших свои титулы, а таких после правления отца осталось немного. Я не настолько глуп.
Ши Мин покосился на мрачного ученика с укором, но невольно смягчился.
– И зачем тебе думать о таком посреди ночи? – негромко спросил он и вздохнул. – Клянусь, я ничего не замышляю против нынешнего императора. Раз уж я ему помог, то зачем мне теперь идти против? Такие игры кажутся привлекательными в юности, но где-то после двадцати совсем теряют свою прелесть…
– Я говорил не о том, – замявшись, Юкай спешно поднялся на ноги. – Уже слишком поздно.
– Сядь и договаривай.
От холодного тона Юкай замер и опустился на песок неловко, будто ноги внезапно подломились.
– Это похоже на обвинение в измене, – заметил Ши Мин уже обычным своим тоном, но взгляд остался темным, холодным. – И я не понимаю, чем вызвал такие подозрения.
– Это не подозрения. – Юкай судорожно пытался найти нужные слова, но, как назло, все фразы выходили неверными, как будто смысл в них терялся. – Я подумал о том, как мне пришлось бы выбирать между верностью ему и тебе, и это слишком… это так неправильно, что даже мысли об этом причиняют боль.
Глаза Ши Мина перестали напоминать обломки темного льда. Подобрав с песка свой плащ, он проговорил торжественно, скрывая улыбку:
– Обещаю никогда не ставить тебя перед таким выбором.
Глава 13
Первым признаком близости границы стали кустарники. Уродливые, изломанные жаром, они безмолвной стражей сопровождали строй. Письма разослали заранее, и в столице уже наверняка кипела подготовка к торжественному приему.
И без того большое государство за несколько лет превратилось в огромную империю, но простые люди не понимали, какими усилиями на самом деле это было достигнуто и сколько придется еще приложить. Время войны растянулось бесконечно-алым полотном горя, решимости и боли, но спустя годы от него останутся только сухие строки об увеличении территории да о количестве погибших.
Причины всего этого безумия даже приближенные к императору назвать не могли, а таких было немного. Люди предпочитали не думать; это великое умение – не думать, если не можешь ничего изменить. Наблюдать за сложными временами куда спокойнее сквозь шелестящие страницы и пожелтевшие донесения, а не сквозь песчаные бури.
С самого утра среди солдат бродили странные слухи. Шепоток гулял над строем и обрастал все большим количеством подробностей, которые казались не слишком правдивыми. Множество скучающих людей, занятых только осмотром однообразных окрестностей да надоевших лиц вокруг, всегда найдут утешение в болтовне – особенно если дать им повод.
Десятки воинов наблюдали, как на рассвете изможденный маршал крался к ящерам, стараясь затеряться между проверяющими упряжь солдатами, но был изловлен, даже не дойдя до цели. Следом шел невозмутимый и мрачный младший Дракон, светоч и опора армии. Светоч и опора совершенно непочтительно ухватил Ши Мина поперек тела, словно нашкодившего ребенка, и потащил обратно к повозке, морщась от прицельных пинков и складных многоэтажных проклятий, которыми его награждали. Впрочем, даже в такой ситуации Ши Мин выглядел вполне достойно, улыбался всем миролюбиво и жажду кровавой расправы над обнаглевшим не в меру учеником успешно скрывал.
Однако солдаты наблюдать за странным зрелищем предпочли скрытно, справедливо страшась навлечь на себя гнев сразу двух опасных персон. Сегодня силы тех были явно неравны, перевес был в пользу молодого Дракона. Ши Мин уже не так молод, многажды ранен и ослаблен, да и могучим телосложением никогда не обладал.
Несколько позже Юкай покинул повозку, на ходу закрепляя ткань, скрывающую лицо. Жар слабел, песка становилось все меньше. Многие вовсе отказались от повязок, подставляя ветру иссушенные лица, но командующий почему-то решил снова ею воспользоваться.
Шепот полз по песку следом за строем солдат. Маршал Ши скор на расправу, и наверняка младший Дракон скрывает следы пощечины или полновесного удара, и кара настигла его совершенно заслуженно. Разве можно так обращаться с собственным наставником? Правду говорят: чем богаче человек, тем больше в нем бесстыдства и меньше почтения к старшим…
Юкай же по возвращении забрался на своего ящера, рассеянно коснулся правого уха и подозвал одного из воинов. По странному стечению обстоятельств, именно этот наделенный не самым великим умом парень отреагировал на утреннюю сцену удивленным восклицанием, которое услышали и Юкай, и Ши Мин.
Командующий заставил собеседника отъехать чуть в сторону от основных войск, и разговора между ними никто не услышал. Однако от чужих глаз не скрылось испуганное выражение лица солдата, а также его показное выворачивание карманов и сумки.
Люди заволновались. Кара настигала ни в чем не повинных людей, которые всего-то решили понаблюдать за любопытной сценой и совершенно ничего преступного не совершали!
Солдат вернулся в строй, трясясь попеременно от унижения и гнева, но о произошедшем молчал как рыба. Юкай же, словно вестник смерти, темным пятном скользил к следующей жертве.
Внезапно высокая широкоплечая фигура с прямой спиной и гордым профилем приобрела в глазах людей весьма зловещий вид.
Несмотря на необходимость проводить вместе многие годы, Юкай никогда не был близок с кем-то из солдат. Он прибегал к помощи адъютантов или Ши Мина, чтобы доносить приказы до подчиненных, но это не было признаком высокомерия или показной дистанции. Юноше действительно было сложно выносить общество посторонних людей, ему казалось, что они крадут его время бессмысленной болтовней. Что уж говорить о тех днях, когда он только принял должность, – тогда он даже представления не имел, каких команд и какого поведения от него ожидают. Дайте ребенку философские трактаты и заставьте его выступать перед взрослыми людьми, сведущими в науках, – разве не поднимут его на смех? Так и Юкай оказался совершенно не подготовлен к своей стремительной карьере и старался до поры не появляться перед своими людьми, изучая тактику. Теперь он и сам мог многому подчиненных научить, но привычка скрываться за чужими спинами осталась.
Допрос продолжался весь день. Иногда до солдат долетали обрывки рычащего низкого голоса с неприятными металлическими нотами, но смысла никто не смог разобрать. Чего ждать от принца, который казался непредсказуемым и себе на уме, они и предположить не могли.
К вечеру каждый воин успел вспомнить все свои грехи и непочтительные взгляды, мысленно попрощаться с родней и продумать план ночного побега.
Ши Мин сидел в повозке и старался носа наружу не показывать, страдальчески поглядывая через щель на полный провал своего ученика. Ненавязчивое наблюдение в его исполнении стало таинственной показательной поркой.
У Юкая действительно были проблемы с пониманием посторонних людей, а также того, какое впечатление он на них производит. Впрочем, о последствиях своих поступков он тоже не задумывался. Ши Мин до последнего надеялся, что у такого поведения все-таки есть причина, помимо несообразительности.
Впрочем, их обоих интересовал только результат, а не методы его достижения.
На следующее утро и наставник, и ученик снова ехали бок о бок, и ничто не напоминало о вчерашней ссоре. Только Ши Мин старался лишний раз не трогать поводья и позволял ящеру идти в привычном неспешном темпе. Любое движение вызывало натяжение кожи, испещренной поджившими ранами, спрятанными под повязками. Выигравший вчерашнюю битву Юкай старался держаться поближе и смотрел виновато.
– Даже не пытайся, – предостерег ученика Ши Мин. – Я не стану въезжать на наши земли в повозке. Мое отсутствие после ранений может привести к панике, слухи потом по всей стране расползутся. Еще не время меня хоронить, да и ящеры тут идут спокойно.
Стоило войску пересечь границу, как Ши Мин отдал приказ больше не держать пленницу в кандалах. Рыжеволосая девчонка, давно уже уговорившая стянуть тканый верх со своей повозки, свободе обрадовалась и принялась во весь голос распевать песни на незнакомом языке. Ритм она выстукивала ладонями и босыми пятками. На третьем повторе люди стали запоминать отдельные слова, а там, где не помнили, принимались монотонно мычать. Веселые песни в таком многоголосом исполнении превращались в жуткие магические напевы, но это никого не смущало.
– Зачем ты ее отпустил? – Юкай оглянулся на хвост из повозок. Ветер доносил нестройный хор голосов. – Мы не можем ей верить.
– Бо́льшая часть того, о чем она говорит, все-таки правдива, – задумчиво обронил Ши Мин и тоже прислушался. – И совпадает с тем, что я знаю. Но держать ее в кандалах теперь глупо. Если она и вправду вместилище чужой души, то никак не повредит нам по дороге. Если просто девчонка, то не повредит тем более.