тоялый двор.
Ши Мин поплотнее затянул пояс верхнего платья и поежился. После жара пустыни осень Лойцзы была неприветливой и хмурой. Поначалу прохлада и влажность казались благословенными, но ближе к ночи стылые пальцы ветра пробрались под одежду и щекотали кожу, вызывая крупную дрожь.
Дорога вильнула и взобралась на холм. Подъем казался бесконечным – ящеры вознамерились остановиться и уснуть прямо посреди пути вместе с седоками, невзирая на дождь.
С холма открылся вид на маленький сонный городок, окутанный тонкой пеленой тумана. В окнах крайних домов разгорались тусклые огни, похожие на блуждающие над болотом потерянные души. Широкая улица была темна и пустынна.
Над крыльцом постоялого двора висела криво приколоченная деревянная вывеска с едва различимым названием. Дверь протяжно скрипнула, с трудом поддаваясь, а надежные на первый взгляд ступени ощутимо прогнулись под тяжелыми шагами. Юкай распахнул дверь и пропустил Ши Мина вперед, коротко оглянувшись через плечо. Город показался ему заброшенным и холодным.
Зал был жарко натоплен и совершенно безлюден. Несколько массивных деревянных столов стояли в центре в окружении грубо сколоченных лавок, в дальнем углу теснились несколько маленьких столиков, отделенных тонкими плетеными перегородками.
Солнце не так давно скрылось за горизонтом. Даже в самых нищих и отдаленных деревнях жители собирались вечером, чтобы посидеть и обсудить новости перед сном. Здесь же тишину нарушал только монотонный звук сыплющихся на крышу капель.
Ши Мин, первым вошедший в зал, мимоходом смахнул рукавом тонкий налет пыли с ближайшего стола. Привлеченный шорохом и звуком шагов, со второго этажа выглянул хозяин. Его лицо смутно белело в полумраке лестницы, похожее на полную бледную луну. Увидев посетителей, он с негромким возгласом слетел со ступенек и согнулся в глубоком поклоне:
– Чего господа желают? Ужин, отдых, комнаты?
– Всего, – коротко отрезал Ши Мин и не глядя протянул руку назад. Юкай всунул ему в ладонь туго затянутый кошелек, сдерживая улыбку. – Комнаты, горячую воду, еду, чай.
Не сдержавшись, Юкай все-таки улыбнулся, но не стал отворачиваться. Ши Мин покосился на него и с ехидным выражением лица потряс кошель.
– Бедному нищему маршалу не сравниться с мощью рода Дракона.
– Наш род мало платит? – Юкай вздернул бровь и покачал головой с суровым видом. – По возвращении я обязательно подниму этот вопрос.
Хозяин постоялого двора жадно прислушивался к разговору, но старался удержать маску глуповатого радушия. Наверняка на следующий день беседа двух господ станет известна всему городу и поселится в сплетнях на ближайшие годы, но сейчас он не имел никакого права показывать свое любопытство. Господа уедут, и говорить о них можно будет что угодно, а пока лучше притвориться недалеким – с таких людей и спрос поменьше, и вредят им реже.
Отсчитав положенную плату, Ши Мин аккуратно положил монеты на стол и сунул кошелек обратно в руки ученика.
Удивительно, как в одном человеке может сочетаться безалаберность, неготовность признать ее в себе и отчаянное нежелание принимать чужую помощь. Нет, не чужую, мысленно поправил сам себя Юкай. Помощь тех, кто хочет ее оказать. От тех, кто помощи оказывать не желал, Ши Мин силком вытянет все – нужное, ненужное или нужное не ему и не сейчас, никакой разницы.
Постоялый двор сонно ежился в теплом свете свечей, отрезанный от мира пеленой дождя. Время здесь замерло и с любопытством сунуло нос под дощатый потолок, заинтересованно разглядывая назойливых посетителей.
Юкай первым ступил в одну из выделенных комнат и осмотрелся. Она выглядела совершенно нищей. Даже чистота не спасала скудость обстановки, однако тяготы походной жизни быстро избавляют людей от придирчивости.
Ши Мин вошел следом и рухнул прямо на кровать, не заботясь ни о пропыленной обуви, ни о мешающем обмундировании. Упал, широко раскинув руки, довольно вздохнул.
– Эта моя, перейди в следующую, будь так добр, – невнятно пробормотал он, не поднимая лица, – и дверь с той стороны закрой.
Юкай со страдальческим выражением посмотрел на пропыленные одежды и грязные подошвы сапог, но присел рядом на краю жесткой постели.
– Сначала вода, – со вздохом напомнил он. – Раз уж ты не способен позаботиться о себе сам, то я как почтительный ученик…
На последних словах Ши Мин фыркнул и зарылся в подушку лицом, заглушая смех.
– …обязан о тебе позаботиться, – с непроницаемым выражением лица закончил Юкай. Подумав мгновение, он неуверенно ухватился за пыльный сапог Ши Мина и попытался стянуть его. Нога немедленно пришла в движение и пнула воздух.
– Оставь в покое мою обувь, почтительный ученик! – раздраженно отмахнулся Ши Мин и переполз поближе к стене. – Вспоминал ли ты о почтении, пока тащил меня под мышкой, как нашкодившего щенка? Или когда лез очертя голову в подземелья? Не надо теперь делать покаянный вид и вспоминать о почтении! Думаешь, я без твоей помощи в бочке утону? Твое поведение выглядит насмешкой.
– Ты весь в повязках. Их придется снимать и делать перевязку заново, – напомнил Юкай. – Что ты собираешься с этим делать? Здешние слуги хорошо если с мытьем полов справляются, откуда им знать, как перевязывать твои раны?
Ши Мин возмущенно цыкнул, но промолчал.
Последние дни Юкай целенаправленно и с ослиным упрямством продолжал отодвигать его в сторону, будто решив разом довести наставника до бешенства сразу во всех вопросах. Но на людях оставался таким же, как и раньше, – не раболепным, но заботливым и почтительным юношей.
Наедине же спокойный и малоэмоциональный принц изменился до неузнаваемости. Ши Мин не брался судить, что вызвало столь разительные перемены, – возможно, страх, или смертельная опасность, которой обернулся последний бой, или тревога из-за Безымянной и ее непонятных умений… Однако с полным собственным бессилием он признавал, что кровь Драконов брала свое и в поведении Юкая все чаще проявлялась властность и даже некоторое безрассудство.
Пока наставник был прикован к постели, Юкай принимал доклады и отдавал распоряжения, не позволяя людям в последние дни потерять бдительность. Это было правильно, но теперь Ши Мин вполне мог вернуться к исполнению своих обязанностей, только вот этих обязанностей больше не было.
Неведомым образом все ниточки оказались в руках принца. Эти ниточки тяжело было свести в один узел, они рвались из рук, но с истинно драконьим упрямством Юкай тянул их на себя, приняв решение. Стоило бы радоваться, но пока получалось только грустить и смотреть, как очередной слишком рано повзрослевший юнец добровольно подставляет плечи под непомерную тяжесть, и гадать, когда эта тяжесть станет для него невыносимой.
Каждый подошедший с докладом воин чудом оказывался всегда напротив Юкая и никогда – рядом с Ши Мином. Вокруг него словно заворачивался тугой кокон, скрывающий от чужих глаз. Дел у Юкая становилось все больше, но даже от самых мелких своих обязанностей он уклоняться не желал. Еду для солдат готовили лагерные повара, для Ши Мина – собственноручно младший Дракон. И лекарства подносил, и повязки менял как исправный слуга. Да, такое бывало и раньше. Им часто приходилось полагаться только друг на друга, но теперь чужая забота душила и заставляла прятать глаза.
Когда-то император отправил младшего брата на воспитание, опасаясь врагов. Даже не убийства боясь, а того, что Юкая могут забрать и воспитать как покорную куклу, а после по всем правилам возвести на престол. И у Ши Мина с каждым днем на сердце становилось тяжелей.
С какой стороны ни посмотри, он вырастил и воспитал принца. Хотя такое настойчивое желание прислуживать и быть полезным было вполне в характере Юкая, но в чужих глазах это выглядело опасным.
Будто Ши Мин, воспользовавшись ситуацией, как раз и воспитал для себя покорного будущего императора.
Осознав опасность нынешнего своего положения, он пытался воззвать к гордости Юкая и запретить такие явные знаки уважения – и неуважения тоже, потому что все они показывали слишком близкое родство, почти зависимость. Однако сам Юкай ничего странного в своем поведении не видел и не желал вести себя сообразно своему титулу.
Только вот объяснить все от начала и до конца Ши Мин не мог. Не хватало ему смелости прийти к Юкаю и рассказать, что своим поведением он подтверждает страхи старшего брата. Император на первый взгляд был милостив и добр, но что происходило в его разуме, угадать было невозможно. Если там, в этой украшенной драгоценным венцом голове, зародились честолюбивые планы полмира собрать под своей рукой, то почему бы не зародиться и тревоге из-за заполучившего слишком большую власть маршала, за спиной которого не только войско стоит, но и наследник?
От этих мыслей голова начинала пульсировать болью. Глядя на лицо Юкая, Ши Мин мог надеяться только на крепкую память императора и его благодарность. Иначе вместо дома и жены в конце пути маршала встретит или публичная казнь, или тихая смерть от рук убийц.
– Что собираешься делать с девушкой? После того как мы вернемся домой? – Юкай переменил тему, с каким-то новым чувством выговаривая слова о доме. Ведь у них есть дом, только воспоминания о нем понемногу затянуло пылью. – Пристроишь служанкой?
Ши Мин замялся. Потом неохотно бросил короткое «нет» и снова замолк, будто избегая разговора.
– Тогда что? – Юкай едва заметно напрягся. Наличие этой опасной подозрительной рыжей пленницы рядом с ними недопустимо, и терпеть ее он не станет. Даже думать не хотелось, какой хаос она внесет в размеренный быт, сколько отнимет времени и какой устроит шум.
А уж за некоторые намеки на его, Юкая, ненадежность и глупость, девчонку и вовсе хочется потерять по дороге. Оставить бы ее в первой попавшейся деревне или в колодец скинуть на всякий случай. Пусть слова ее были отчасти правдивыми, но от этого становилось только обиднее.
– Она же в наложницы хотела. Вот и подарим твоему брату, – Ши Мин перевернулся на спину, – ему уже давно пора гаремом обзаводиться.