– Брату? – Юкай затряс головой. – А если она опасна? А если она и правда одержима, то что тогда? Мы же своими руками…
– Ты говорил с ней? – перебил его Ши Мин и приподнялся, болезненно морщась. – Я не верю, что в ней есть что-то еще, кроме богами данной души. Конечно, достоинствами она обладает сомнительными, но они помогли ей выжить. И актерский талант, и умение постоять за себя – не такая уж диковинка. Тем более у нас есть еще время, чтобы проверить ее любыми способами, которые нам в голову придут.
Короткий стук прервал разговор. Юкай с раздражением покосился на дверь и поднялся на ноги.
– Поговорим об этом позже. Бинты я захватил, сейчас срежем старые… – Впустив слугу, он деловито закопался в собственную поясную сумку, с которой в последнее время не расставался.
Вошедший следом хозяин внес поднос с немудреным ужином и рассыпался в извинениях, сетуя на безденежье и поздний час. На обоих постояльцев он продолжал коситься с плохо скрытым интересом.
Ши Мин продолжал лежать, раскинувшись на кровати, и наблюдал за суетящимся хозяином. «Каждый из нас занят своим делом, – думал он лениво, – и нет никакой разницы, что дела эти настолько разные: вести в бой или давать ночлег, управлять войском или подгонять слуг, чтобы поскорее согрели воду. Из таких крошечных песчинок складывается порядок, а порядок неизменно ведет к процветанию». Только вот в этот раз хаос распространяется с самой вершины, и спасения от него нет; некоторые песчинки желали бы оказаться как можно дальше от дворца и каждое утро наблюдать рассвет над безлюдным полем, а не ряды закованных в доспехи солдат.
В комнату вкатили бочку. Бочка оказалась настолько темной и старой, что Юкай несколько раз с силой ударил по деревянному боку, проверяя ее на прочность. Плотное дерево отозвалось сердитым гулом. В несколько подходов ее заполнили водой, над отполированными до блеска краями повисла дымка пара.
Хозяин вышел, плотно притворив за собой дверь, и в голову Юкая тут же полетел брошенный меткой рукой потертый сапог. Едва увернувшись, наследник династии выронил заготовленные повязки на постель и отступил в угол.
– Выметайся, – коротко заявил Ши Мин и содрал второй сапог. – Займи другую комнату, попроси себе другую бочку и оставь меня в покое. И бинты тоже оставь.
– Ты отобрал у меня кошелек, – Юкай пожал плечами и пригнулся, прячась за бочкой. Второй сапог просвистел мимо и стукнул о стену. – Все еще злишься на меня? Я ведь попросил прощения.
– А я заплатил твоими деньгами за две комнаты. Не благодари, – невнятно проговорил Ши Мин в подушку и зевнул. – И кошелек давно вернул.
Бросив последний взгляд на сонного наставника, Юкай коротко поклонился, вышел и плотно притворил дверь.
Глава 15
Столица встречала их как героев. Жители выстроились вдоль дороги, образовав длинный коридор прямо за воротами; редкая цепь императорских гвардейцев удерживала людей, не давая им попасть под лапы ящеров.
Вся эта толпа приветственно гудела. В первом ряду стояли разряженные и смущенные девушки с корзинами. Попасть сюда наверняка стало большой честью, и держались они немного скованно, но послушно бросали солдатам крошечные букетики, спелые фрукты и надушенные платки. Нежные бутоны сыпались в грязь и превращались в однотонное бурое месиво, успевая лишь ненадолго блеснуть многоцветьем; один хрупкий розовый лепесток, подхваченный ветром, приземлился прямо на шею ящеру Юкая.
Уставшие, исхудавшие, потрепанные воины не ощущали в себе ни сил нести знамя героизма, ни гордости. Огромное дело, совершенное их руками и ценой пролитой крови, слова, которые они не успели сказать навсегда ушедшим, – все слилось, смешалось, стало воспоминанием. Одни улыбались, радуясь вниманию, как дети яркому празднику, другие отводили глаза. Несколько лет потеряно. Пусть они не имели большого значения в сравнении со всей жизнью, однако уезжали воины из одного времени, а вернулись совсем в другое. Вернулись, и сами став другими, и понемногу сквозь радость возвращения начало проступать странное чувство неприкаянности. Люди тут сходились и расставались, рождались и умирали. Солдаты же успели позабыть и дом, и мирные ночи, теперь им придется отвыкать от постоянной тревоги и заново учиться жить в этом новом мире.
Ши Мин в седле держался немного неловко, иногда взмахивая рукой в ответ на приветственные крики. Лицо его было бесстрастно, но в глазах застыло беспокойство. Исцарапанный, продырявленный кожаный нагрудник сменило простое, но чистое темно-синее платье. Юкай то и дело косился на молчаливого наставника, даже не скрывая своего пристального внимания: неустойчивая посадка Ши Мина в седле напоминала о падении с ящера и многочисленных ранах, которые до сих пор не успели зажить.
Возвращаться с победой, но в повозке упрямый маршал не согласился и за одно только робкое предложение наградил Юкая таким взглядом, что тот замолк до самого вечера и старался на глаза лишний раз не попадаться. Все уговоры и увещевания Ши Мин мог выслушать со снисходительным видом, но только не теперь, когда долгий путь подошел к концу. Словно ставя точку после длинного письма, он желал вернуться во всем блеске великолепия, даже если после упадет замертво на пороге собственного дома.
Ши Мин о переживаниях ученика знал, но значения им старался не придавать. Каким бы ни было состояние его здоровья, он все еще распоряжался собой и не собирался становиться обузой, тем более что наследников у него не было. Он и раньше думал, что возлагать ответственность за себя в преклонных годах на Юкая будет слишком наивно. Со временем Ши Мин припомнил, что маршалы до старости доживают редко и чаще всего погибают в бою, после чего полностью успокоился.
Позже ему придется расплатиться за пренебрежение своим здоровьем, но не сейчас, когда людям требовалась хоть капля уверенности и радости. Столица должна видеть блеск и величие, а не толпу истерзанных, усталых, встревоженных воинов.
Выпрямившись в седле, Ши Мин коротко оглянулся на длинную змею войска, вползающую в ворота позади него.
– Сколько положено каждому?
Голос Юкая прозвучал слишком мрачно на фоне всеобщего празднества.
– Помимо ежемесячной нормы? Немало. – Ши Мин покосился на ученика и вздохнул. Говорить слишком громко они опасались, но разделяющее ящеров расстояние и гомон толпы вынуждали повышать голос. – Часть покроет дань с завоеванных земель.
– От этой войны никакого толка, – проворчал Юкай, наклонился и подхватил летящее к нему яблоко. Девушка, неловким движением запустившая фрукт над строем, громко ахнула и прижала ладони к щекам. Соседка локтем подтолкнула смущенную подругу и всунула ей в руки цветы. – В Локане есть золото, в Хаттаре – ящеры, но сколько ящеров придется потребовать, чтобы восполнить потраченные средства?
– Это не нам решать, – отмахнулся Ши Мин. – Не бери на себя больше, чем можешь унести. Пусть выкручиваются министры.
– Шен Гуо – вотчина дикарей, – продолжил Юкай и рассеянно обтер яблоко о рукав. – Что они пришлют нам, головы врагов? Криво выкованные ножи? Мы будто повесили себе на шею еще десяток беспомощных калек, которых тоже надо кормить.
– Будь благоразумнее, – холодно бросил Ши Мин.
Под пламенеющим взглядом девушек Юкай передернул плечами, с хрустом вонзил зубы в желто-розовый бок фрукта и наконец замолчал. Ши Мин снова оглянулся, лицо у него осталось доброжелательно-равнодушным, но взгляд из-под ресниц казался слишком уж цепким.
Шум скрыл их разговор от чужих любопытных ушей, но на душе все равно было неспокойно.
Девушка, до дрожи крепко сжимающая крохотный букет, наконец решилась и бросила цветы. Ее расшитые рукава знаменами взлетели в воздух, привлекая всеобщее внимание: юная горожанка выглядела благовоспитанной наследницей богатого рода, и такое открытое выражение чувств далось ей нелегко.
Пока Юкай смотрел на летящий в его сторону букетик простых бледно-голубых цветов, решая, стоит увернуться или все-таки поймать, узкая ладонь перехватила тонкие стебельки в воздухе.
Ши Мин пропустил между пальцев светлую ленту, которой девушка перевязала букет, прижал цветы к груди и слегка поклонился, опустив ресницы и приподняв уголки губ. Голубые цветы, темно-синее платье и иссиня-черные густые пряди волос сложились в такую прекрасную картину, что по ряду девушек пробежал гул, больше похожий на стон.
– Поймаешь что-нибудь еще, и завтра же твой брат отправит к ней дары, – сквозь зубы процедил Ши Мин и прикрепил букет к поясу, связав концы ленты с кожаным шнуром. – Захотел завести наложницу или снова позабыл все правила?
– Наложницу? – переспросил Юкай и отбросил в сторону надкусанное яблоко. – О чем ты? Все ловят…
Не договорив, он осекся. Некоторые воины и правда ловили фрукты, но не смотрели на лица девушек, а букеты с платками и вовсе впустую сыпались на землю.
– Ты ее заметил, выделил из толпы, – сухо перечислил Ши Мин. – Ешь яблоко, глядя в глаза. Даже зверь твой замедлил шаг. О чем еще могла думать бедная девушка? Букет тебе в руки – это уже открытое предложение, которое ты едва не принял. А потом снова спрашивал бы меня, кто эти люди и какую такую договоренность они имеют в виду?
– Слишком сложно, – проворчал Юкай и опустил голову. – Мы столько лет провели вдали от дворца, зачем мне все это помнить?
– Затем, что мы уже вернулись! – Теперь уже в руки Ши Мину полетела спелая слива, но он ловко уклонился. Стукнувшись о спину ящера, фрукт свалился на землю и исчез под десятками массивных лап. – Именно ты теперь станешь самым завидным женихом после самого императора, так что лучше выучи все эти правила и соблюдай их. Девушки могут быть опасны, но куда опаснее их отцы, готовые на все ради связей с правящим родом. Об этом я говорю на собственном опыте – когда-то и я считался таким женихом, но теперь далеко не так богат и молод…
Юкай зло фыркнул. На расстоянии вытянутой руки ему были видны и небольшие пятна обгоревшей сухой кожи, и несколько тонких морщинок в уголках глаз. Однако назвать наставника немолодым у него не повернулся бы язык; быть может, в глазах юных невест все выглядело несколько иначе.