– Будь ты женат, они вели бы себя так же, – пробормотал он себе под нос, но Ши Мин услышал и развернулся всем телом, рассеянно обрывая лепестки с букета на поясе.
– Разумеется, – спокойно согласился он. – Но не строили бы иллюзий. Я предпочту выбрать спутницу жизни самостоятельно или подчинюсь воле императора, а не полезу в сети интриг слишком много о себе возомнивших аристократов.
Тем временем неспешное движение строя унесло их далеко от того места, где замерли две девушки: одна выглядела разочарованной и прятала лицо за рукавом, другая утешала ее вполне искренне, но улыбалась с легким злорадством.
– Посмотри на людей, – негромко, почти не разжимая губ, проговорил Ши Мин и коротко кивнул, указывая направление.
Отвлеченный рядом гвардейцев и гомонящих девушек, Юкай не смотрел дальше первых рядов. Теперь же всмотрелся в толпу, следуя за взглядом наставника. Там, в самой глубине, к стенам домов и по углам жались какие-то оборванцы с темными лицами и повадками заправских ублюдков. Презрительные ухмылки, кривящиеся лица, перешептывания, грязная одежда. Никто не скрывал лица, не прятал глаз; вся эта толпа была пропитана презрением и ненавистью, как пропитывается дырявая обувь грязной дождевой водой.
При виде такого отношения, старательно задрапированного нежностью восторженных дев, Юкай стиснул зубы. Скользя взглядом по лицам, он отвлекся только на ощутимый тычок под ребра.
– От твоего гневного вида стены трескаются, – ехидно прошептал Ши Мин, – сделай нормальное лицо, будь добр. Сначала надо узнать, что здесь произошло. Не горячись.
Самому Ши Мину ни в чем разбираться не хотелось. Глядя на озлобленную толпу, он чувствовал только головную боль.
Императоры сменяли один другого, воевали, выдирая желанный трон, придумывали себе новые прекрасные титулы и принимались перекраивать мир. Только вот перекраивание мира – дело затратное, но кто же станет смотреть на цену, ведомый великой целью? Разве народ не для того, чтобы поддержать императора в его прекрасных стремлениях, безостановочно выкладывая из карманов последние деньги? Разве жалко ему, народу, своих сыновей, которые пожаром и потопом пройдут по вражеским землям? Война – дело выгодное, только вот далеко не для всех.
Императорская гвардия была создана исключительно для обороны дворца и защиты лично владыки. Значительная часть тех людей, кто обязан был следить за порядком в городах, сейчас возвращалась за спиной Ши Мина.
Что наросло по темным углам за несколько лет беззакония, вседозволенности, нищеты и ущемлений? Ши Мину отчаянно захотелось на покой прямо сейчас. Все лучше, чем опять исправлять последствия неловкой политики императора. В конце концов, в длинном перечне его обязанностей определенно не было ни строчки о работе нянькой для старшего Дракона! Однако если Ши Мин откажется выполнять эту работу, то она упадет на другие плечи.
Плечи были вполне широкими, только слишком уж юными для таких развлечений. Несмотря на то что сам Ши Мин примерно в те же годы получил титул и схожие обязанности, для Юкая он этой доли не хотел. Да и не верилось ему, что принц с подобным справится. Нет, Ши Мин что тогда, что сейчас не жаловал политические интриги и разбираться в них не желал, резонно рассудив, что и армии с него достаточно, но все-таки умел смягчать и сглаживать острые углы в силу своего характера и опыта. Юкай же воплощал в себе полную противоположность мягкости, деликатности и терпению. Мрачный нетерпеливый юноша с недобрыми глазами и сухой, часто отрывистой речью вряд ли станет разбираться в сложных проблемах и скорее отправит всех в темницу. Не ради того, чтобы люди пришли в себя и обдумали свое поведение, а чтобы шумели поменьше и под ногами не путались, докучливые до оскомины.
Подавив вздох, Ши Мин поднял глаза.
Дворец возвышался перед ними, окруженный высокой стеной. Это был город внутри города, со своей стражей, строгой системой управления и сложной сетью личных связей, подпитанных общими интересами, обидами и выгодой. Люди, глядящие на дворец снаружи, никогда не оценили бы красоты и стройности политических игр под золочеными островерхими крышами. Игр, исход которых определял жизнь всей империи.
Массивные ворота, украшенные резьбой, сегодня были приглашающе распахнуты.
Глава 16
Череда широких каменных лестниц казалась бесконечной. Серость камня под ногами только подчеркивала яркость самого дворца: высокие ярко-алые колонны, золотые и синие мозаичные узоры стен, сияющие крыши. Каждый следующий этаж был чуть меньше предыдущего. Первый, самый обширный, содержал залы для приемов и совещаний. Он изнутри и снаружи был украшен узорами, темно-золотыми и насыщенно-синими, но чем выше, тем светлее и ярче становились цвета. Заканчивался дворец седьмым этажом – небольшим, над которым изгибалась высокая крыша.
Тут никто не жил, хотя помещений было достаточно: императорские покои находились в Восточном дворце. Несмотря на кровавое убийство отца и братьев, переносить свои комнаты в другое место правитель отказался. Впрочем, только сам дворец достоверно знал, сколько же людей распрощалось с жизнью в его стенах.
После восхождения старшего брата Юкай получил в свое распоряжение уже не крошечную каморку между гаремом и комнатами слуг, а роскошные покои. Он уехал в старое поместье Ши Мина раньше, чем успел хотя бы осмотреть новое жилище, и ни разу не возвращался сюда. Никакого тепла к этому месту его сердце не сохранило, лишь холод и немного застарелого страха с того времени, когда приходилось прятаться по углам и избегать опасности.
Опасность была естественна, как воздух и вода, она подстерегала всех незаконнорожденных детей императора. Наложницы не гнушались травить друг друга, скидывать с лестниц или устраивать несчастные случаи на охоте, а уж чужих сыновей старались убить в первую очередь. Рождение младенца мужского пола всегда было благословением и добавляло немало власти даже самой никчемной наложнице.
Впрочем, с законными отпрысками могли поступать не менее жестоко. Две реки текли под одной крышей: интриги императора, его жены и верховных сановников расплавленным золотом заливали верхние этажи, а нижние покрывала благоуханная тьма вражды между наложницами, фаворитками и слугами. Иногда Юкаю казалось, что дворец представляет собой огромный лабиринт, в котором собрали ядовитых тварей со всего света.
Здесь он чувствовал себя неуместным, как простой глиняный горшок посреди тонкого фарфора. Принц в своем простом платье казался беднее распоследней кухарки, а богато разукрашенные стены будто не давали дышать полной грудью.
Ши Мину дворец был куда привычнее, но и он никакой любви к этому месту не питал. Как подхваченный ветром лепесток, его несло над землями родными и чужими, нигде не давая найти пристанище; для таких людей проще жить в лесной хижине, чем в окружении слуг.
И принцу, и маршалу пришлось спрятать подальше свое недовольство и остаться при дворе на несколько дней. Дело ведь и вправду было сделано, дело огромное и непредставимое, кажущееся невозможным, и теперь император желал лично поприветствовать их.
На постоялом дворе у самой столицы и Юкай, и Ши Мин сменили одежду, подобрав самое целое и чистое, что нашлось в изрядно потрепанных сумках. В этой же одежде их и повели на поклон к императору, едва позволив слезть с ящеров, – почетный караул уже ждал у дверей, готовый проводить дорогих гостей.
Коридоры оказались пустынны, только эхо вторило звуку торопливых шагов. В воздухе разливался сладковатый аромат благовоний, приставал к коже, насквозь пропитывал волосы; Ши Мин с легким отвращением припомнил, как в последний визит пропах этим сладким дымом до такой степени, что сам себе напоминал даму весьма легкого поведения из дорогого весеннего дома.
– Курятник, – мрачно буркнул Юкай и первым шагнул в зал. Оглянувшись, он нахмурился и отступил в сторону, пропуская наставника вперед.
Люди выстроились ровными рядами, склонив головы. Яркость их одежд была столь велика, что вызывала ощущение крика: казалось, каждый присутствующий поутру выбрал самый дорогой и многослойный наряд, не заботясь о вкусе или сдержанности. Не дворец, а огромная шкатулка, в которую хозяйка свалила вместе с драгоценностями потрепанные записки, дешевые бусы и засушенные цветы.
Ши Мин услышал тяжелый выдох за правым плечом, но не обернулся. Он с незаинтересованным видом окинул толпу взглядом и опустил ресницы, давая собранной из деталей картинке стать цельной.
Убранство дворца стало еще ярче и богаче, на одеждах министров прибавилось драгоценных камней, а шеи придворных дам едва ли не гнулись от украшений. Прежде присущее приближенным чувство меры и изящной простоты из моды явно вышло.
Лица стоящих в первом ряду министров по большей части были Ши Мину знакомы, но и здесь произошло множество изменений: на поясах некоторых молодых людей поблескивала черная подвеска с крылатым змеем, знаком ученых и советников. Однако никто до сих пор не заполучил серебряную подвеску. Видимо, император по-прежнему не нашел человека, достойного возглавить бесконечный дворцовый бардак.
Длинные письма, в которых Ши Мин получал новости из дворца, были всего лишь письмами и затрагивали основные изменения, упуская множество деталей. Теперь он никак не мог взять в толк, откуда у некоторых министров на поясе появились подвески с изображением крыс, собак и даже пауков. Раньше в ходу были лишь четыре узора: с изображением дракона, крылатого змея, тигра и черепахи.
Юкай тоже заметил появление новых подвесок и тихонько усмехнулся, рассматривая резного паука. Владелец его, молодой худощавый мужчина с изможденным лицом, от такого насмешливого внимания смутился и опустил глаза.
Несмотря на почтительную тишину, в рядах министров то и дело вспыхивали шепотки. Супруги их показали себя более сдержанными, но ярко горящие глаза не оставляли сомнений: сплетни по столице разойдутся в немыслимом количестве.
Почетный караул слуг остался у входа, и по живому коридору Ши Мину пришлось шагать в сопровождении принца. Только его безмолвное присутствие за правым плечом избавило от неловкости – взгляды дворцовых бездельников были куда острее взглядов врагов и солдат.