Трон возвышался на прямоугольной площадке, к нему с разных сторон вело несколько широких лестниц. Прямо за троном со стены свисали полосы ткани желтого цвета с киноварно-красными символами. С центра зала разобрать их не получалось, но с каждым шагом Ши Мин все отчетливей различал отдельные черточки и с некоторой оторопью сообразил, что полотнища оказались гигантскими защитными амулетами.
На троне неподвижно восседал император, старший Дракон династии, Ду Цзыян. Фигура его и пронзительный взгляд вызывали в душах трепет; со дня последней встречи правитель повзрослел и более не напоминал того уставшего и растерянного молодого мужчину, которого помнил Ши Мин.
Густого темно-фиолетового оттенка платье складками спускалось на пол, скрывая несколько ступеней под троном, расшитые золотом драконы мерцали на ткани живой чешуей. Длинные широкие рукава открывали украшенные браслетами узкие кисти рук; от мерцания драгоценных камней рябило в глазах. Темные волосы были убраны высоко, открывая широкий лоб и обнажая гладкую линию шеи; голову венчал императорский венец, с которого сияющей пеленой спускались нитки драгоценных бусин. На приближающихся людей император смотрел бесстрастно, не допуская и тени эмоций. Только глаза сияли все ярче да дрогнула линия крепко сжатых губ; он оставался неподвижным ровно до того момента, пока Юкай не остановился в нескольких метрах от него.
Закованный в дорогие шелка и тонкие перчатки, связанный тысячей правил и титулов, император поднялся с трона, подхватил длинные полы наряда и сбежал по ступеням, не колеблясь ни мгновения.
Толпа только глухо ахнула. Владыка же заключил младшего брата в крепкие объятия, не заботясь о собственном достоинстве.
Ши Мин слегка растерялся и отступил в сторону, пропуская императора. Тонкие шелка источали теплый и пряный аромат, а блеск драгоценностей на таком расстоянии показался вовсе невыносимым.
Старший Дракон всегда соблюдал все писаные и неписаные правила поведения, заботясь о собственной кристально чистой репутации, однако мужчина, обнимавший опешившего Юкая, совершенно забыл о церемониях. Веки его покраснели, а янтарные глаза казались потемневшими едва ли не до черноты.
Юкай, оправившийся от удивления, неловко обнял брата в ответ. На лице его застыло по-детски обескураженное выражение. Несмотря на близость между братьями, объятия никогда не были для них обычным делом.
Замерший с длинным свитком в руках пожилой распорядитель тихонько кашлянул. Император наконец выпустил Юкая из объятий, отступил на шаг, перевел взгляд на Ши Мина и поклонился, прижав ладони к груди.
Люди у стен склонили головы еще ниже, старательно делая вид, что ничего странного не происходит. Это была личная благодарность, не имеющая отношения к военным заслугам Ши Мина. Благодарность за то, что последний осколок семьи императора, последний близкий ему человек вернулся домой живым.
Распорядитель давно занимал свой пост и пришел в себя мгновенно. Не допуская больше никаких постыдных промашек, он встряхнул свитком и затянул перечисления многочисленных титулов императора, к которым после увеличения территорий прибавилось не менее двадцати новых. После поклона правитель быстрым шагом вернулся к трону и снова занял его, а церемония покатилась привычной дорогой.
В зале было жарко, множество запахов сплетались в сложную сеть, дразня привыкшего к чистому воздуху Ши Мина. Каждая повязка на нем приобрела вес толстой цепи, усталость растекалась по всему телу, но принимать благодарности полагалось стоя, да и сесть можно было разве что на пол.
«Когда-то такие игры занимали меня», – мимолетно подумал Ши Мин и покрепче стиснул зубы, сохраняя учтивое и доброжелательное выражение лица. Смертная скука и пустая трата времени, только и всего.
При дворе всегда было слишком много людей, и все они безуспешно маялись от безделья, выдумывая званые ужины и всевозможные развлечения.
Заметив в собственных мыслях едкий оттенок желчи, Ши Мин тихонько вздохнул и принялся искоса рассматривать яркие ряды знати. Взгляд его зацепился за высокую и тонкую фигуру, облаченную в вызывающе-роскошный серебристый наряд. Усеянные перстнями пальцы сжимали резной веер, скрывающий лицо; на такую дерзость в присутствии императора не осмеливались даже самые родовитые дамы. На поясе покачивалась серебристая подвеска с изображением черепахи, теряясь в многочисленных складках платья.
Костяные пластины веера наполовину сложились, открывая нежное женственное лицо, яркие темные глаза и лукавую улыбку на алых губах.
Ехидное создание выразительно пошевелило кончиками пальцев, приветствуя Ши Мина, и обольстительно улыбнулось, снова скрываясь за веером.
Ши Мин закатил глаза в ответ и тяжело вздохнул, делая вид, что впервые видит самого скандального министра Лойцзы. Ощущение безграничной скуки развеялось.
Император, все-таки не забывший об их долгом пути и скопившейся усталости, церемонию сильно сократил: взмахнул рукой и коротко кивнул Юкаю, дозволяя приблизиться к подножию трона. Едва дышащий от чувства собственной значимости слуга поднес на вытянутых руках длинные темные ножны. Черную рукоять меча, скрытого внутри, вкруговую охватывала узкая серебристая полоса.
– Ты показал себя достойным звания в этой долгой и важной битве, – в голосе императора звучала гордость, – отныне ты будешь носить не только звание главнокомандующего, но и звание маршала. Это оружие сопровождало самых отважных героев династии Ду. Теперь я вижу, что оно должно принадлежать тебе.
Мимолетно огладив гладкие ножны, император опустил меч на ладони преклонившего колени брата.
Ши Мин за своей наградой поднимался с тяжелым сердцем и опустился на колени, не поднимая глаз.
Император вложил в его руки массивную шкатулку, наклонился и заговорил негромко, не давая посторонним услышать свои слова:
– Внутри все бумаги на землю и дом. Он был построен за то время, что вы провели в походах. Этот дар – лишь малая часть моего долга перед тобой, Ши Мин. Завтра вечером я представлю вас, будьте готовы.
Слуги поднесли еще одну шкатулку, совсем крошечную. Император щелкнул замком, откинул крышку и вытащил ярко блеснувшее украшение. Семь ажурных, витиеватых золотых лепестков соединялись в прекрасный цветок, в центре которого сиял ограненный сапфир. Расстегнув застежку, Ду Цзыян осторожно закрепил изящную серьгу на ухе Ши Мина, скрыв оставшееся после ранения отверстие.
– Жизнь брата для меня бесценна, и я не знаю, чем мне отплатить за нее, – проговорил император. Ши Мин опустил голову, ощущая холод металла и непривычную тяжесть. – Взросление – сложное испытание, и мне пришлось разрываться между чувствами правителя и брата, отсылая Юкая в полный опасностей поход. Я освобождаю тебя от звания маршала. Ты заслужил отдых.
Император говорил едва слышно, и Юкай, до сих пор вынужденный стоять рядом на коленях с низко опущенной головой, мучительно прислушивался.
– Южный дворец отныне принадлежит главнокомандующему и маршалу Ду, – голос правителя снова набрал силу, – сегодня вы останетесь там, отдохнете перед завтрашней церемонией.
Опустившись на трон, он коротко взмахнул рукой, дав разрешение удалиться.
Юкай поднялся с колен, сжимая в руках ножны. Уставшие стоять подданные с легким гулом потянулись к выходу. Ши Мин, поддерживая шкатулку, спустился по лестнице и мгновенно исчез, подхваченный многоцветным течением. Распорядитель проводил последних гостей, вышел и притворил двери, оставив братьев наедине.
– Зачем нам новый дом? – напрямик спросил Юкай. Подойдя ближе, он опустился прямо на пол у трона, снизу вверх глядя на Ду Цзыяна. – Разве прошлый дом был плох?
– Он старый и крохотный. – Император протянул руку и разлохматил туго стянутые каштановые волосы Юкая. – Ши Мин заслужил достойное жилье. А тебе пора остаться во дворце и вникнуть во все изнутри.
– Мне неинтересно, что тут происходит. – Глаза Юкая холодно блеснули из-под густых ресниц. – Я не разбираюсь в политике. Маршалу ведь не нужно постоянно присутствовать во дворце? Я отправлюсь с ним.
Ду Цзыян глубоко вздохнул.
– Юкай, – начал он, – мне больше некому доверять и не на кого опереться. Я не собираюсь закрывать тебя во дворце, но тебе пора повзрослеть. Если со мной что-то случится, то мой титул примешь ты. Если у меня не будет детей, если мои дети будут слишком юны на момент моей смерти – венец перейдет тебе. В любом случае от тебя зависит слишком многое, понимаешь? Дай Ши Мину отдохнуть. Вам обоим пора начать жить своей жизнью.
Юкай отвел взгляд, сжав челюсти.
– Что такое? – Радужки обоих братьев были нечистого для Лойцзы, слишком светлого рыжевато-янтарного оттенка, но не было в них ничего общего, помимо цвета. Глаза старшего казались больше, светлее и лучились заботой, тогда как вытянутые холодные глаза Юкая полнились гулкой, тоскливой темнотой. – Расскажи. Если уж я не смогу помочь тебе, то кто сможет?
– Я не хочу оставлять его одного, – неуверенно произнес Юкай, впервые пытаясь высказать мучившие его чувства. Губы сжались в упрямую бледную линию. – Он едва не погиб там, он совсем не умеет о себе позаботиться.
Император рассмеялся с облегчением.
– Так вот отчего у тебя такой вид страдающий! Не переживай, он не будет одинок. Его невеста уже во дворце, и я уверен, что они смогут разделить жизнь на двоих и стать счастливыми. Разве он не сказал тебе?
Глава 17
Жизнь Юкая представляла собой прямую дорогу безо всяких развилок. У него был долг, смутный и не совсем понятный до сих пор, – долг наследника, которому в случае гибели императора придется занять престол. Он возник лишь из желания помочь брату, а политика до сих пор вызывала в юноше глухое, но явное отторжение. Позже добавились обязанности ученика, груз ответственности главнокомандующего… Вся эта тяжесть ощущалась чем-то огромным, но неосязаемым. Всегда были люди, которые говорили ему, как он должен поступить и на что обратить внимание. Были и свои мечты, но они остались такими смутными и неопределенными, как туман над рекой. Состояли они из неясных картин, капли неуверенности и веры, что судьба все-таки окажется к нему благосклонна.