Лениво наблюдавший за огнем Юкай медленно поднял голову. В длинных янтарных глазах застыло недоумение.
– Какой новый дом? – тихо спросил он, и взгляд его крючьями вцепился в лицо Ши Мина. Покрасневшие веки придавали юноше вид растерянный и беззащитный. От небрежной невнимательности его и следа не осталось. – Зачем мне другой дом?
– Ты все-таки брат императора и наследник, – напомнил наставник. Глаза ученика замерцали в неверном свете золотыми искрами, и вид его вдруг показался Ши Мину слишком уж напряженным. По позвоночнику поднялась волна мурашек, словно в присутствии опасного зверя. – Твоей задачей будет упрочить положение империи. Зачем тебе ютиться в старом доме, если весь дворец в твоем распоряжении?
– Мне не нужен другой дом, – отрезал Юкай и замолчал, больше не поднимая глаз. Он ведь только прежний успел полюбить и признать. Почему для других все это так просто? Дом – не просто любые стены и крыша, это намного больше, это как с частью себя расставаться.
В то время Ши Мин наверняка знал уже, почему же не нашел времени рассказать и о скором расставании, и о свадьбе? Почему сам Юкай решил не читать это прокля́тое письмо?
Пока Юкай в раздражении и отчаянии обыскивал каждый закоулок дворца, Ши Мин прятался в дальней беседке, затерянной в самом глухом углу сада, и ужинал двумя украденными на кухне пирожками. Сложившаяся ситуация требовала решения, но он его не видел. Как будто разбитое зеркало по кускам собирать, заранее зная, что пальцы разрежешь в кровь.
Ветер метался между деревьев, шелестел проржавевшей листвой и швырял под крышу горсти мелкой водяной мороси; издали доносилась перекличка стражей. Дворец готовился отойти ко сну, и Ши Мин как будто до сих пор не вернулся, остался где-то среди пустых дорог и пожелтевших холмов.
Темнота только увеличивала непривычное чувство полного одиночества.
Сначала он не нашел времени сообщить Юкаю о своей будущей женитьбе. Казалось, что все еще рано, потом – что не такое уж это и важное дело, подумаешь, годы идут, жизнь меняется, Юкай и сам вот-вот исчезнет, закрутившись в водовороте дворцовой взрослой жизни. Этим Ши Мин себя и утешал, стремясь спрятать собственное малодушие.
Когда-то он пообещал самому себе, что не оставит этого ребенка наедине с миром. Достаточно Юкаю судьба выдала неприкаянности. Первые месяцы в его доме мальчик и вовсе не говорил, обороняясь хмурым видом и колючим взглядом, и Ши Мин как умел показывал, что теперь между страшным миром и Юкаем есть еще одна заградительная полоса.
Пусть он не лучший наставник, но уж защитить как-нибудь сумеет.
Ши Мину все казалось, что вся эта ситуация разрешится сама собой. Казалось ровно до того момента, как Юкай, услышав слова брата, поднялся с колен, да так и остался – с потемневшим недоумевающим лицом. Даже не осознавая, что делает, Ши Мин поспешил покинуть зал, оглядываясь на напряженную спину ученика.
Несомненно, по возвращении Юкая ждет совсем другая жизнь. Уже потерявший юношескую неопределенность черт, он взрослел стремительно. Родной брат императора и наследник престола не может всю жизнь провести в полуразвалившейся халупе на попечении безалаберного маршала. Множество людей будет искать расположения молодого Дракона, надеясь выгадать для себя удачное будущее. Из нелюдимого парня, доверяющего только брату да отчасти наставнику, он наверняка скоро станет влиятельным молодым господином.
Все забудется как сон.
Никогда Ши Мин не считал себя героем или трусом. Девиз «умри, но сделай» он считал совершенной чушью, склоняясь скорее к «выживи, а потом попробуй еще раз», но неожиданно не смог найти в себе даже немного храбрости увидеться с Юкаем лицом к лицу. С личными отношениями всегда выходило куда сложнее, чем виделось на первый взгляд.
Влажный холод проник под одежду, заставляя покрыться мурашками занемевшие ноги. Ши Мин поплотнее завернулся в теплый плащ и прищурился, наблюдая за тающими среди ветвей золотыми огоньками окон. Иногда он казался себе разрисованной деревянной куклой на шарнирах, которую достают из сундука только по праздникам; так и маршала призывали в минуты опасности, войны или бедствия, позволяя снова стать живым.
Всю оставшуюся жизнь не удастся просидеть в беседке, но хотя бы до утра еще можно будет жить с ощущением, что ничего не изменилось. Порадоваться возвращению домой и сделать вид, что никаких перемен еще не случилось.
Иногда людям только и остается, что делать вид.
Глава 18
К рассвету Ши Мин замерз в продуваемой всеми ветрами беседке до стука зубов и решил блистать, сразив наповал первую же представленную даму. Ему не хотелось устраивать долгие торги и чувствовать себя несвежей рыбой, которую все никак не могут сбыть за полцены.
В зал он вошел, высоко подняв подбородок и расправив плечи. Ему нужно было произвести хорошее впечатление на невесту.
Хотел он брака или нет, не имело никакого значения. Не получится найти общий язык с этой девушкой – император найдет другую, благо недостатка в незамужних барышнях в империи не наблюдалось, а после войны далеко не все юноши вернулись домой. Есть ли смысл отбиваться, если в покое его не оставят все равно?
За Ши Мином след в след шла рыжеволосая девчонка, одетая в скромное бледно-голубое платье. Часть огненных прядей была сколота, остальные водопадом струились по спине. Широкий пояс туго стягивал узкую талию, из-под объемных рукавов выглядывали хрупкие запястья. Россыпь веснушек на носу, показавшаяся служанкам совершенно безобразным недостатком, была старательно забелена. Девочка была растеряна и вместе с тем преисполнена решимости. Несколько раз она порывалась заговорить, но осекалась; стоило бы завязать беседу первым, но к ее недомолвкам Ши Мин сейчас чувствовал только полное равнодушие.
Слуга, утром доставивший в комнату парадный наряд, успел выложить последние новости; такую болтливость Ши Мин всегда приветствовал. Всем известно, что только слуги знают совершенно все, хотя и трактуют неверно. Вот и в прошлую ночь во дворце творились удивительные вещи, которые прислуга успела заметить и даже обсудить.
И если в беготне Юкая – Ши Мин внутренне поежился – ничего странного не было, то вот последующий визит принца к будущей императорской наложнице вызывал вопросы. Неужели Юкай посреди ночи вспомнил о том, что девушку надо бы проверить? Или дело вовсе в другом?
Оглянувшись, Ши Мин перехватил перепуганный взгляд девчонки и устало качнул головой. О чем бы эти двое ни беседовали, Юкай не нашел причин придраться, иначе поутру будущую наложницу уже тащили бы вниз, в логово Черепахи.
В задумчивости ускорив шаг, Ши Мин не сразу сообразил, что девушка едва поспевает за ним. Он ненадолго остановился, поджидая ее, и вдруг подумал о том, что она и правда хороша собой, и характер огненный; могла ли такая заинтересовать нелюдимого Юкая?
Может, вся злость с его стороны была лишь неумением признать свои чувства и обычной юношеской робостью? Даже если так, он не должен вмешиваться, пока Юкай сам не попросит помощи.
В просторном зале вместо двух человек ожидали трое.
Император сменил наряд на менее официальный, по странному совпадению – того же оттенка осеннего неба, что и платье будущей наложницы. Он доброжелательно беседовал с девушкой, сидевшей перед ним на крошечной резной скамеечке.
Девушка была хрупкой, но высокой. Туго стянутые черные волосы украшала скромная заколка, бледная кожа казалась еще белее на фоне темно-серого, грозового оттенка простого платья. Сквозь тонкую ткань отчетливо проступали острые лопатки.
Возле трона стоял Юкай. Небрежно опершись о высокую спинку трона и скрестив руки на груди, он возвышался над левым плечом брата. Насыщенно-фиолетовый, императорских цветов наряд был настолько роскошным, что резало глаза. На фоне младшего брата Ду Цзыян в своем скромном одеянии был едва заметен. Казалось, что это Юкай на минутку уступил трон, позволив посидеть на нем кому-то из бедной родни.
Под длинными янтарными глазами залегли тени, еще сильнее подчеркивая отчужденное лицо. Младший Дракон смотрел на входящего наставника совершенно без выражения, как на чужака.
От этого взгляда внутри что-то неприятно сжалось.
Зол, понял Ши Мин. Очень, очень зол, практически в ярости; именно ярость парализовала его лицо, и только прищур глаз да кривящиеся губы выдавали бушующие чувства.
Император поднял глаза на вошедших. Брови его удивленно приподнялись.
Девчонка неосознанно вцепилась в рукав Ши Мина и задержала дыхание. К какому бы будущему ни готовила ее Безымянная, заставляя тренировать и тело, и мозг, но юная девушка осталась романтичной и падкой на красоту.
А император был красив. Ему исполнилось двадцать семь, он задержался на той тонкой границе, что отделяет зрелость от юности. В чертах скуластого лица отчетливее проступала кровь матери, наложницы из богами забытых земель; именно от нее передались правителю ямка на подбородке и крупные медово-янтарные глаза. Отцовская внешность же полностью досталась Юкаю, за исключением цвета глаз. Старший брат был изящнее и тоньше младшего, но никто не назвал бы его хрупким.
– Господин Ши, – поприветствовал Ши Мина император, с любопытством оглядывая рыжеволосую девушку, – я слышал, вы прибыли ко мне с подарком?
Девчонка выступила вперед, отчаянно краснея. Тонкая кожа легко выдавала ее смущение.
– Эта юная барышня приняла не самое последнее участие в спасении вашего брата. Смею надеяться, вы окажете ей свое покровительство. – Ши Мин учтиво сложил руки перед грудью и склонился в поклоне. Девчонка повторила его жест, наклонившись намного ниже.
Пока вошедшие обменивались приветствиями, будущая невеста продолжала сидеть неподвижно, терзая подол серого платья. Только после разрешения она неловко, боком, поднялась со скамьи и повернулась к Ши Мину. Хрупкое тело ее двигалось с какой-то надломленной грацией.
Первой мыслью, промелькнувшей в голове Ши Мина, стало одно слово.