Маленький принц недовольно фыркнул, приоткрыл бессмысленные глаза и обернулся.
– Спи. Еще нескоро приедем.
Мальчишка молча рухнул обратно на подставленное плечо, повозился и засопел. Так и не пробившееся сквозь тучи солнце окрасило горизонт в ржаво-красный. Позади было так много путей и развилок, и как узнать, не свернул ли он с того пути, что был ему предназначен?
Оставалось лишь идти вперед и поддерживать молодую поросль, пока она сил набирается. Поймав себя на очередных цветистых эпитетах, Ши Мин беззвучно рассмеялся. Юкая поддерживать, Юкая – и правда стоит приучаться имя его произносить. Пока не по имени зовешь – и несерьезно вроде, случайность; теперь же он будто родство признает. Только какое родство, если ребенок волком глядит…
Зато говорить начал. Редко, но другим и пары слов не достается. Может, и обойдется все. Как-нибудь сроднятся со временем.
Добравшись до дома, Ши Мин первым соскочил на землю и едва успел поймать лишившееся опоры тело.
– Пожалуй, я тебя не донесу, – нервно усмехнулся он и поднял мальчика на руки. Глаза у того раскрылись мгновенно – огромные и круглые, как у совы, но вырываться сил не осталось. Принц только затих, как перепуганный мышонок при виде метлы, окаменел каждой мышцей и опустил веки.
По коридорам гулял сквозняк. Летом дом полнился ароматами леса и цветов, а зимой выстужался стремительно, покрываясь коркой изморози по углам. До комнаты Ши Мин добрался быстро, мечтая только сгрузить тяжеловесного принца на кровать и дойти до еды и бочки с водой. Свечи до сих пор не зажгли; только затухающие сумерки окутывали комнату мягким синеватым туманом, оставляя немного света.
Сразу за порогом Юкай вывернулся из его рук и сам побрел к кровати, на ходу сдирая вещи. Правую руку он старался беречь.
Потоптавшись на месте, Ши Мин собрался уже пожелать добрых снов и сбежать, но Юкай издал странный звук и уселся на постель, глядя пристально и выжидающе.
– Еще одно желание, – напомнил он.
Ши Мин замер.
Юкай заговорил, старательно подбирая слова и прилаживая их друг к другу, как жемчужины на нитке:
– Когда-нибудь… ты возьмешь меня в поход с собой?
«Да как же мне тебя взять? – ошеломленно подумал Ши Мин и вцепился в косяк. – Только хотел заплатить, чтобы не видеть никогда… Неужто надеешься в походе помочь сгинуть?»
– Когда-нибудь, – осторожно ответил он. – Когда немного подрастешь.
Юкай коротко кивнул и боком рухнул на постель, подгребая под себя тонкое одеяло.
Ши Мин вышел, притворив за собой дверь, и некоторое время мрачно смотрел в стену сквозь сгустившиеся сумерки. Нехорошо у него выходит воспитывать; совершенно не получается понять, что у принца в голове и как к нему подступиться.
Лучше бы на границе остался…
Юкай прислушался к легким шагам, продолжая растирать запястье. Сегодня ему показалось, что жизнь в старом доме посреди леса под опекой наставника не так уж плоха.
С этой мыслью он и уснул, и снились ему не душные дворцовые покои, а пушистая трава и шепот маленького костра.
Глава 23
Глухой приграничный городок был объят тишиной. Гарнизон на окраине тоже, казалось, дремал в предутренних сумерках. Служить сюда отправляли не самых умных, неродовитых и провинившихся – кто еще будет годами покрываться пылью в такой дыре?
Во время войны здесь было беспокойно, но больше от неопределенности. На деле же в таком богами забытом углу даже волнений никаких не случалось, кроме сомнительных разборок между соседями да пьяных драк, о которых потом всю зиму сочиняли всё новые небылицы.
В кустах сонно чирикнула какая-то птаха, но тут же заполошно взлетела, напуганная громким лязгающим звуком. Звук не повторился, но сменился глухим шорохом. Два десятка тоненьких угловатых силуэтов скользили в голубоватых сумерках, словно неупокоенные призраки на беспокойном кладбище. Босые ноги утопали в ледяной грязи, узкие плечи тряслись так, что кандалы на их руках пришлось обернуть тряпками. Они старались идти в ногу; стоило одному качнуться, выбиваясь из строя, как общая цепь тут же громко лязгала.
За любой звук один из надзирателей тут же награждал нарушителя болезненным тычком под ребра, точным и бесшумным.
Тонкий ручеек невольников тек через этот город так давно, что гарнизонные солдаты уже и не помнили себя без дополнительного приработка. Сотни тощих подростков – одни с горящими ненавистью глазами, другие, уже смирившиеся, с пустыми – всё шли и шли по одной и той же дороге след в след.
Сегодняшний день ничем не отличался от всех предыдущих. По крайней мере, зевающие надзиратели, ежась от весеннего холодка, никакой разницы не ощущали.
Вслед за рабами по кустам скользили две бесшумные тени: несмотря на объявшую город тишину и отсутствие укрытий, они отследили весь путь печального шествия и затаились неподалеку от ворот. Ближе к рассвету к ним присоединился конный отряд из десятка человек. Копыта лошадей были плотно обмотаны тряпками.
Проверки в таком глухом углу случались нечасто, а уж если и случались, то никому в голову не приходило лезть в казематы. Любой солдат готов был поклясться, что неглубокое подземелье на несколько узеньких камер вечно пустовало и только во время праздников иногда служило убежищем для уснувших прямо посреди улицы пьяниц. А если какому проверяющему уж очень хотелось соблюсти все правила и камеры осмотреть, то определенного веса мешочек с монетами обычно справлялся с этим глупым желанием.
Пока комендант с ужасом осознавал, что нынешняя проверка обычной никак быть не могла, небольшой отряд успел перекрыть все входы. Документы из тщательно запертых сундуков полетели на пол: официальные бумаги, предназначенные для канцелярии императора, перепутались с книгами учета живого товара.
Город разбудили крики, лязг мечей и сухие щелчки арбалетов.
– Да откуда у них арбалеты? – пробормотал один из двенадцати воинов, осаждавших гарнизон, – смуглый и жилистый южанин с резкими чертами лица. Он прятался во дворе за перевернутой набок повозкой и наблюдал за входом на случай появления незваных гостей. Рядом с ним отчетливо дрожал нежный светлокожий юноша с мечтательными глазами, похожий скорее на поэта, чем на солдата.
У входа снова послышались крики, и южанин, высунувшись из-за повозки, разрядил все три стрелы в цель.
– Никто не должен покинуть гарнизон, – назидательно пробормотал он и покосился на сослуживца. – Эй, стрелы есть?
Нежный юноша вскинул переполненный паникой взгляд и немного заторможенно принялся отвязывать мешочек с припасами от пояса. Глядя на тонкие, сильно дрожащие пальцы, южанин покачал головой.
– Как ты тут оказался вообще? – негромко спросил он, забирая стрелы.
– Отец… – с усилием заговорил юноша, но истошный крик заглушил его слова. Громко сглотнув, парень побледнел, отчаянно борясь с желанием заткнуть уши.
Южанин снова разрядил арбалет и опустился на землю.
– Так что там отец? – невозмутимо переспросил он, опуская в ложе арбалета последние стрелы.
– Отец хотел, чтобы я служил под началом главнокомандующего, – наконец выдавил из себя юноша. – Сказал, что это поможет мне в карьере.
Южанин с жалостью покосился на бледного, как свежевыпавший снег, парня.
– Отец у тебя умом не очень-то отличается, – пробубнил он себе под нос и уже громче продолжил: – Главнокомандующий бросил все свои дела, понабрал добровольцев – один другого страшнее – да и лазает теперь по грязи, справедливость несет. И никакой разницы для него нет, кто за ним идет. Тут не о карьере думать надо, а о том, как под ближайшим кустом со стрелой в горле не остаться. Мой тебе совет – возвращайся в столицу да найди себе другое занятие. Справедливость – дело хорошее, только за него редко кто монетами платит. Чаще вот стрелами или ножом в бок…
Из окон второго этажа с гулом вырвалось пламя. Перепуганный юноша дернулся и вскинул руки, отчаянно пытаясь прикрыть голову.
– Их так много, почему мы на них нападаем? – проскулил он.
Личный состав гарнизона составлял без малого пятьдесят человек. Южанин философски пожал плечами, снова высовывая нос из-за укрытия.
– Потому что они детей через старую границу провозят, – наставительно объяснил он, возвращаясь на место. – Теперь-то границы нет там, везде одна империя. А никакого рабства у нас в империи быть не должно, так решил император. А там, где император решил, – там главнокомандующий сделал…
В воздухе просвистело несколько стрел, из-за распахнутой и покосившейся двери на улицу выкатился неопределимый комок из тел. Вслед за ними из окна первого этажа выпрыгнул сам главнокомандующий с окровавленным мечом. Приземлившись возле распавшейся на трех отдельных людей кучки, он стремительным ударом проткнул одному из них горло, двум другим достались удары в сердце. На поясе его покачивался чеканный серебряный дракон, ярко горящий в лучах восходящего солнца.
Алая, пахнущая металлом лужа растеклась по земле, понемногу просачиваясь за перевернутую повозку. Вид крови привел нежного юношу в неописуемый ужас. Вздрогнув всем телом, он осел на землю и пополз подальше от расползающейся красноты.
– Куда?! – рявкнул южанин, хватая юношу на шкирку. – Захотел стрел наловить? Сиди здесь!
– Мы тут все умрем. – Бледные губы юноши едва двигались. Бессмысленно дернувшись, он прикрыл голову руками. – Все умрем, все!
На последнем слове голос его сорвался на пронзительный визг.
Юкай, стряхивающий капли с лезвия меча, замер. Криво усмехнувшись, он обошел повозку, разглядывая обоих солдат.
Юноша, увидев высокую фигуру в черном с тяжелым взглядом янтарных глаз и алыми брызгами на лишенном эмоций лице, едва слышно вздохнул и замолчал. Судя по его виду, ничего страшнее в его короткой жизни еще не случалось.
– Не умрем, приказа умирать не было! – весело прогорланил южанин, мотая юношу за шиворот из стороны в сторону, как щенка за загривок. – Верно я говорю, господин главнокомандующий?