Ло Чжоу держался рядом, плечом к плечу, и на самые презрительные взгляды отвечал нежнейшей улыбкой. Улыбки Мастер пыток раздавал охотно, но вот получать их люди не любили. Кто знает, что творится в голове у этого странного создания? Может, император уже шепнул ему пару слов, обрекая какого-нибудь незадачливого служащего на бесконечную ночь в пыточных?
Мастеру к повышенному вниманию было не привыкать, и показного недружелюбия он вовсе не замечал. Приветливо раскланиваясь со знакомыми, он успешно расчищал путь и отпугивал самых бойких охотников за новостями, готовых Ши Мина на части разорвать ради крупиц информации.
Слишком большое дело затевалось: как будто в глубине морской заворочалось огромное древнее чудовище. Человек, который никогда расположения власти не терял, вдруг оказался почти в опале, в ссоре и в браке – и все эти новости появились одновременно, и все оказались правдивы! Тот, кто успеет поймать волну, может подняться на недосягаемую высоту, а промедление утянет на дно…
Только попробуй узнай хоть что-нибудь, пока рядом Мастер улыбается многозначительно и поигрывает веером, в котором наверняка спрятаны стальные иглы.
Отношения между Ши Мином и Ло Чжоу никогда не были просты и безоблачны. Привыкший в любой ситуации искать свою выгоду, меняющий покровителей и не гнушающийся использовать самые грязные приемы, Мастер стал при дворе фигурой заметной, но противоречивой. Его презирали за продажность, уважали за умение выйти сухим из воды в любых ситуациях, побаивались за слишком ядовитый язык и способность найти, перетряхнуть все самые страшные и глубоко запрятанные секреты. Кто-то искал его внимания, кто-то, наоборот, избегал как заразного больного, но за всей этой суетой Ло Чжоу смог скрыть самого себя.
Немногие видели Мастера в деле, а те, кто видел, обычно уже не могли говорить. Дружба с ним казалась просто чередой болезненных разговоров, бесконечных споров и опасностей, связанных воедино прошедшими годами.
Однако именно господин Ло раз за разом помогал Ши Мину разобраться в слишком сложных для него многослойных политических интригах и обойти острые углы с наименьшими потерями. Шелест ярких одежд и вызывающие манеры внушали опасения многим, но Ши Мина даже успокаивали. Идущий рядом человек словно показывал всем, что готов остаться рядом – против и императора, и целого мира – до тех пор, пока кто-то не заплатит ему за очередную смену сторон. И, даже зная двуличие Мастера, Ши Мин сегодня был ему благодарен.
Император, не желая отрываться от дел, принял их в личном кабинете. От тронного зала кабинет отличался только отсутствием трона и наличием массивного стола, сама комната была столь же необъятна и пуста.
Ду Цзыян поднял глаза на вошедших, осторожно сдвигая в сторону готовую рассыпаться стопку ветхих истрепанных бумаг. Тонкие белоснежные перчатки были покрыты прихотливым узором черных брызг. С последней встречи император заметно переменился: взгляд его был усталым и будто бы потухшим.
– Господин Ши, – сухо поприветствовал он Ши Мина и в упор посмотрел на нагло проскользнувшего вместе с ним Ло Чжоу. Последний мгновенно согнулся в поклоне, никак, впрочем, не стремясь объяснить свое поведение. – Господин Ло, спасибо, что помогли доставить послание Ши Мину. Оставьте нас наедине.
Ло Чжоу едва слышно вздохнул и выпрямился.
– А я думаю, господину Ло стоит остаться.
Низкий хрипловатый голос раздался так неожиданно, что Мастер едва заметно вздрогнул. Впрочем, тут же разобравшись, чей это голос, он не стал скрывать насмешливого блеска в глазах и отступил в сторону.
Император вскинул глаза, глубоко вздохнул и грустно улыбнулся.
– Юкай, я рад, что ты нашел время навестить меня.
«Только не оборачивайся», – мысленно приказал себе Ши Мин. Борьба с самим собой продлилась считаные мгновения, и он все-таки оглянулся.
Двери были открыты нараспашку, возле них замерли два стражника, без прямого приказа не посмевшие задержать главнокомандующего. Юкай стоял в проходе, опершись плечом на косяк и скрестив руки на груди. Расслабленная поза, надменно задранный подбородок, скулы болезненно-заостренные, потемневшие то ли от усталости, то ли от бессонных ночей веки.
Рисуется, с внезапной нежностью подумал Ши Мин. Ждал нужного момента, чтобы войти.
– Как я мог отказаться? – медленно проговорил Юкай и шагнул вперед. Янтарные глаза ни на секунду не отрывались от Ши Мина. – Раз уж в мое отсутствие моего наставника даже заслуженного отдыха лишили, как я мог не приехать?
Мастер пыток отступил еще на два шага к стене. Несмотря на яркий наряд, рост и бесконечно вызывающее поведение, он умел становиться совсем незаметным.
– Юкай, дай мне поговорить с Ши Мином наедине. Не вынуждай меня выставлять тебя, – предупредил Ду Цзыян, приподнявшись с кресла. Взгляды таких похожих светлых глаз скрестились, едва не высекая искры.
– Мы с господином Ло останемся и послушаем. – Юкай усмехнулся, но Ши Мин не узнавал этой неровной, злой, скошенной вправо улыбки. – Ты женил его на никчемной женщине, а теперь решил отослать обратно в пустыню? В чем же дело, брат? Для завоевания половины мира наставник был тебе полезен, а ты в качестве награды отправляешь его на верную смерть?
Ло Чжоу бесшумно развернул веер и мгновенно скрыл лицо. Над ажурными пластинами остались только горящие глаза: они могли показаться предвкушающими, но знающий человек легко распознал бы в них тревогу. Император посмотрел на младшего брата, медленно опустился в кресло и прикрыл глаза ладонью.
Ши Мин замер, обескураженный спокойным тоном и глубоко сокрытым в словах ядом. Конечно, они не чужие друг другу люди, они много пережили вместе, только вот никому больше и в голову не пришло бы так трактовать поведение императора.
И уж тем более никому в голову не пришло бы в лицо ему такие слова говорить.
– Какая чушь, – невыразительно отозвался Ду Цзыян. – В чем ты обвиняешь меня? Все дни после твоего возвращения я только и слышу, что готовлю какие-то пугающие планы по устранению наставника.
– И даже сейчас ты не слышишь меня.
Сквозь угрожающий тон пробилась едва заметная, но очевидная для Ши Мина усталость. Так глухо и безысходно Юкай не говорил никогда: словно надежды у него оставалось так мало, что и брать ее в расчет больше не стоит. В тщетной попытке внести ясность Ши Мин поднял глаза, но все многословные и путаные рассуждения о природе поведения Юкая тут же вылетели из его головы.
Бывший ученик выглядел изрядно повзрослевшим. Он вытянулся еще немного – это было заметно по чуть коротковатым рукавам старой одежды. Наводя свои порядки по глухим углам, принц о гардеробе совсем не заботился, а авторитет предпочитал зарабатывать не внешним видом, а мечом. Об этом говорил и новый шрам возле уха – красная нить, ныряющая за глухой ворот. В лице Юкая больше не было замкнутости, он смотрел прямо и не отводил глаз, и нечитаемый раньше взгляд казался наполненным эмоциями.
– Ши Мин справится с беспорядками в Локане, – отчеканил Ду Цзыян. От его слов внезапно повеяло тем же холодом, что и от брата.
– А как же заслуженный отдых? – Юкай недоуменно приподнял брови. – И раз уж ты все решил, то мог отправить его молча. К чему тогда отправлять письмо мне?
– Это письмо вынудило тебя вернуться, – процедил Ду Цзыян. – И даже раньше, чем я планировал. Загнал лошадь?
– Двух, – коротко отозвался Юкай. – Значит, ссылка Ши Мина отменяется? Это лишь вранье, чтобы меня лишний раз напугать? И все это никак не связано с нашим разговором?
– Юкай, о твоей внезапной подозрительности поговорим позже! – рявкнул император, и тяжелый гнев его прорвался наружу. – Ты пренебрег своими обязанностями, и мне нужно было заставить тебя вернуться. Я передал тебе титул Ши Мина, а ты сбежал неизвестно куда!
– Я не просил этих обязанностей. Твое желание удержать власть в одиночку и усталость от этого – не моя вина, – с безмятежным видом поправил его Юкай. – Разве я обязан расплачиваться за твое недоверие к людям?
Ду Цзыян медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. На этот раз он заговорил спокойно и тихо, полностью игнорируя посторонних:
– Я понимаю твои чувства, Юкай. Я знаю, что ты не хочешь меня слушать, но позже поймешь. Я никогда не стану причинять вред Ши Мину, однако в сложившихся обстоятельствах мне остается только использовать все возможности, чтобы удержать империю в своих руках и не дать ей опять развалиться на части.
– Помнишь, ты говорил, что отец был плохим правителем? – внезапно спросил Юкай. Правая рука будто невзначай опустилась на ножны фамильного меча, слегка поглаживая украшенную серебром темную рукоять. – Ты был так возмущен его неразумностью. Его предвзятостью. Его расправой над людьми, которые чем-то не угодили или посмели сказать ему хоть слово наперекор. Так почему теперь ты становишься таким же, Цзыян?
Ши Мин даже не пытался встревать в перепалку. Он сосредоточенно наблюдал за братьями, с отчаянием понимая, куда клонит юноша со своими непонятными для посторонних, но все-таки угрозами. Цзыян простил бы младшему многое – истерику, гнев, но не вот это холодное противостояние.
Однако никакой бури не последовало. Император смотрел на Юкая со смесью непонимания, раздражения и смирения, а вот взгляд брата был мрачен, но совершенно спокоен. Ни обиды, ни любви – младший смотрел на старшего как на неприятное, но малозначимое препятствие.
– Однако, – медленно проговорил Ду Цзыян и выпрямился в своем кресле, будто на троне, – Ши Мин все еще мой верный подданный. И раз уж его верность не подлежит сомнению, то и мои новые приказы он выполнит с гордостью и старанием, как выполнял все предыдущие.
– Ты сказал, что он слишком устал, – сухо напомнил Юкай, не двигаясь с места. – Что возраст и раны берут свое. Раны не дали бы ему управлять армией сейчас, когда война позади, но позволят навести порядок где-то в глуши, в постоянной опасности?
– Ты еще слишком юн, чтобы разобраться. – Ду Цзыян опустил глаза. Вспышка ярости уступила место усталости, и он с отвращением посмотрел на испещренные пятнами перчатки.