Мутная серость перед глазами отступала, расползаясь мокрой тряпкой. Перед носом лежавшего Ши Мина оказались темная каменная стена и его собственные бледные руки с синеватыми ногтями, покрытые подсохшей кровью.
Запястья охватывали массивные кандалы, короткая цепь тянулась к вделанному в пол кольцу. Еще одна цепь тянулась к шее. Попытка поднять голову оказалась столь мучительна, что Ши Мин застонал в голос и постарался спрятать лицо в сгибе локтя.
Едва слышный шорох за спиной заставил все тело напрячься, но сил в этом теле было бесконечно мало. Лишенный возможности подняться на ноги, Ши Мин неловко перевернулся на другой бок, с трудом удерживая бунтующий желудок на положенном ему месте. Цепи оглушительно загрохотали.
Его медлительный маневр был встречен усмешкой.
У дальней стены на небольшой скамейке устроился император. Темно-пурпурный тяжелый атлас скрывал и резные ножки, и часть нечистого каменного пола. Ладони его были обтянуты черными перчатками. Спокойное лицо казалось умиротворенным, в уголках губ притаилась улыбка. Солнечные янтарные глаза в полумраке камеры приобрели оттенок свернувшейся крови.
– С возвращением, – поприветствовал он Ши Мина и тихо вздохнул. Любой звук и едва слышный шорох в пустоте каменных подземелий становился только отчетливей, далеко распространяясь за пределы камеры. Осмотрев скорчившегося на полу человека, император отвел взгляд и сложил руки на коленях, бездумно разглаживая дорогую ткань.
– Когда отец признал Юкая, то стал часто наведываться в покои наложниц, – заговорил он. В негромком голосе почудился оттенок тепла и привязанности. – Юкай ведь очень похож на него. Отец был очарован. Возился с ним… недолго, конечно. Детей у него и без того было достаточно. Но такое внимание было воспринято старшими братьями в штыки.
Слова императора набатом гудели в ушах. Головная боль усиливалась, заставляя Ши Мина смаргивать непрошеные слезы. К горлу подкатил ком.
– Императрица отреагировала на опасность так, как посчитала нужным. – Ду Цзыян передернул плечом и перевел взгляд на своего пленника. – Она отравила нашу с Юкаем мать. Никто не стал разбираться со смертью наложницы, и это было самым отвратительным и постыдным равнодушием, которое я только мог себе вообразить. Даже смерти приближенных слуг расследовали со всем старанием, но гибель наложницы, подарившей императору двух сыновей, не заинтересовала даже его самого. Должно быть, к тому времени он совсем потерял к ней интерес. Чувства… бушевали в нем, но это были лишь ярость, жадность и воинская доблесть, тут я не стану лгать. Хороший воин, никудышный пустой человек. Но вот за сыновей своих он мог мстить, и трогать нас до поры опасались, однако я знал, что и Юкаю тоже осталось недолго. Почти полгода я прятал его. Знаешь, как сложно прятать подвижного ребенка? Ему было-то всего ничего, четыре или пять лет. Чаще всего он оказывался за занавесями в углу: они скрывали требующие ремонта колонны. Я уговаривал его сидеть тихо-тихо. Он так и не стал болтлив. А недавно я понял, что почти забыл все, что тогда было. Как я мог забыть?
Голос старшего Ду съехал до едва различимого бормотания. Некоторое время он просидел молча, все так же глядя в стену.
– Когда я отправил его к тебе, я знал, кто ты такой. Знал о том, какая у тебя репутация, – ровно продолжил император, очнувшись. – Но какой у меня был выбор? По крайней мере, ты не убил бы его. Ты бы заботился о нем. В чем я ошибся, Ши Мин?
Он тяжело поднялся и шагнул вперед. Носки темных сапог, едва выглядывающие из-под багрового подола, остановились в считаных сантиметрах от скованных рук Ши Мина.
– Меня не было рядом, и ты настроил его против меня. Ты заботился о нем так, что теперь он ради тебя готов отказаться от всего. Но и это я мог бы простить. Ты отобрал его у меня один раз, но вырастил таким, каким и я не смог бы. Он похож на клинок, пока еще недостаточно гибкий, но уже слишком острый…
Тяжелая ткань колыхнулась, и император опустился на колени. Тонкая рука в прохладной перчатке прошлась по спутанным волосам, впилась поглубже в пряди. Рывком правитель заставил Ши Мина поднять голову, до предела выгибая шею.
Цепь ошейника натянулась.
– Я даже представить себе не мог, что ты попытаешься его убить и забрать у меня второй раз, – шепнул старший Дракон. Запавшие янтарные глаза смотрели с мольбой. – Где мой брат? Ответь мне, и я оставлю тебя в живых. Где он?
– В лесу, – чуть слышно отозвался Ши Мин и тут же зашипел от боли – пальцы на затылке сжались с такой силой, что едва не лишили его волос.
– Мы проверили каждую травинку, – раздельно проговорил Ду Цзыян, продолжая тянуть. Край металлического ошейника впился в шею, разрезая кожу. – Мы нашли кровь и следы. Он скатился вниз, в овраг. И исчез. Разве ты не считал его своей семьей? Почему ради женщины, которую ты едва знаешь, ты пошел на это? Тебе так хотелось власти?
– В чем ты меня обвиняешь? – просипел Ши Мин. Передавленное горло опалило огнем. Не было никакого смысла спрашивать того, кто стоял за всей этой нескладной историей, но и выслушивать обвинения мужчина не мог.
Все равно ему жить осталось недолго, так какая разница, что говорить в свое оправдание?
Он не успел вернуться.
– В чем? – переспросил император и прищурился. – Я ожидал удара в спину, хотя и не хотел верить до последнего. Однако и предположить не мог, что удар ты направишь на Юкая. Что за бессердечный человек приговаривает к смерти своего ученика? Разве такое возможно? Половина моей личной гвардии перешла на твою сторону, готовая поддержать притязания твоей жены на трон. Не стоило мне пытаться устроить ее жизнь, верно? Нужно было оставить ее гнить… Три месяца, три месяца понадобилось вам, чтобы разворошить столицу. Вы хорошо выбрали время. Если бы не Мастер пыток, я бы не нашел госпожу Ши. Будет справедливо передать господину Ло права на твое поместье. Его двуличная натура казалась мне не заслуживающей доверия, но все повернулось так, что именно он сохранил мне верность, пока ты точил нож.
Едва стучащее сердце сбилось с ритма. Пока Юкая не нашли, остается надежда, что он все еще жив. Да, его раны были ужасны, но он справится, не может не справиться. Мастер…
Чего стоило ожидать от человека, чья верность давно оценена в несколько кошелей, и цена эта известна всем и каждому, кто потрудится о ней спросить?
– Завтра твою жену казнят, и ты будешь присутствовать при ее смерти. Чем раньше ты расскажешь, где Юкай, тем лучше для тебя. Если после завтрашней казни ты не заговоришь, я пришлю к тебе Мастера Ло.
Император выпустил волосы, брезгливо вытерев перчатку о свои одежды. Не успев удержать потяжелевшую голову, Ши Мин виском рухнул на каменный пол.
– Зачем? – Голос пульсировал в голове, разрывая ее на части. – Зачем тебе убивать его? Боялся, что он помешает твоим планам?
– Юкай бы никогда не стал мешать моим планам, – хрипло выдохнул Ши Мин и едва удержался от колкого истерического смеха, ни секунды больше не сомневаясь в своих словах.
Удар сапогом в грудь заставил его приподняться над полом и рухнуть обратно, захлебнувшись воздухом.
– Я был недостаточно умен, – медленно произнес император, – это непозволительно. Считал, что тебе не хватит сил на открытый бой, потому что даже тогда, когда вы помогали мне… Ты не сделал ничего. Лишь распространил свое бездействие на всю армию, и солдаты проигнорировали приказ моего отца. Без тебя я не смог бы победить. Что же изменилось, Ши Мин? Неужели жадность настолько затмила твой разум?
– Жадность? – прохрипел Ши Мин и усмехнулся. Изо рта текла кровь, собираясь в крохотную лужицу. – Никто не знает о жадности больше тебя, Цзыян.
Не произнеся ни слова, император исчез. Его уход Ши Мин пропустил, завороженно глядя на медленно увеличивающуюся лужу крови.
Еще немного – и она обернется целым морем и затопит подземелья под самый потолок. Тогда можно будет отдохнуть. После смерти ведь не может быть больней, чем при жизни.
Из мутного болезненного забытья его вывел негромкий голос. Совсем рядом пела девушка, пела без слов, и мелодия приносила успокоение. Теплая рука коснулась его лба, осторожно убирая налипшие пряди.
Лицо ее будто в тумане плавало и казалось незнакомым, но Ши Мин вспомнил, что видел уже и эти высокие скулы, и глубокие черные глаза под изящными дугами бровей.
– Мы незнакомы с вами, господин, – неторопливо заговорила девушка, но голос ее никак не совпадал с движением губ. – Но я уверена, что вы ни при чем. Эта женщина обманула вас. Вы так долго заботились о брате моего жениха, разве вы могли ему навредить?.. Император не желает меня слушать, разум его охвачен беспокойством, но я постараюсь помочь вам, хорошо? Я могу вывезти вас в Сибай и спрятать на родине, пока он не остынет. Я уверена, что он пожалеет, если навредит вам.
Ши Мин обессиленно закрыл глаза. Нежный голос превратился в раздражающий уши скрежет. Зачем ему прятаться, ради чего? Чтобы император, прикончив его жену и его самого, позже не мучился дурными снами?
Охваченный тусклым неживым гневом Ши Мин не заметил, когда принцесса покинула его камеру. В голове осталась только нежность ее руки и чистый голос, прогоняющий мрачные видения.
Память, словно плохой фокусник, принялась вытаскивать воспоминания и разворачивать их перед глазами.
Совсем еще юный Ло Чжоу улыбается и лукаво щурит глаза поверх кружевного веера; жертвой его изощренного ума тогда стал немолодой министр, пророчивший юноше прекрасное будущее. Через несколько дней тот погиб, трагически и совершенно естественно – просто не проснулся утром.
Министр занимал пост Мастера пыток. Через полгода эту не пользующуюся популярностью работу поручили Ло Чжоу. Он всегда знал, чего хотел, и добивался этого, скрывая звериную сущность за нежной внешностью. Ши Мин знал цену этой дружбе.
Только разум никак не мог справиться с болью, поселившейся в сердце.
Я ведь верил тебе. Это моя ошибка, моя глупость – верить тому, кому не следует, но я снова и снова это делаю… Сколько тебе заплатили? В пять раз больше, чем я? В десять?