чике языка. Нужно было выведать, где он, как попал сюда, сколько времени провел под землей и нет ли здесь других пленников, но расспросы он оставил на потом.
Потянув изрядно онемевшую кисть из-под костлявой коленки, Юкай глубоко вздохнул и проворчал:
– Мир.
Мальчишка с пренебрежительным фырканьем выдернул свою руку и убрал нож.
Глава 35
Морское путешествие закончилось спустя пять дней. Ши Мин, уже крепче держащийся на ногах, все же едва смог спуститься по широким доскам на крошечный причал, к которому притерся боком их кораблик. Тело, привыкшее к качке, продолжало двигаться слишком размашисто и неловко, ноги шагали будто в две противоположные стороны разом. Благо никому не было дела до покидающих борт – добрая половина прибывших с таким же трудом разбредалась кто куда, не в силах идти прямо.
Мастер, тепло попрощавшись с доброй половиной команды, ехидно фыркнул при виде сосредоточенного лица Ши Мина и затащил его в крытую повозку, не дав даже оглядеться. Сам он двигался с прежним неуловимым изяществом, словно и не ступал на борт или давно привык к таким долгим путешествиям.
– Не отвлекайся, нам еще ехать и ехать, – проворчал господин Ло, наблюдая за носильщиком, пытающимся закрепить многочисленные тюки и сундучки. Поклажа, даже стянутая веревками, никак не желала собираться в единое целое, а юный носильщик нервничал под пристальным взглядом.
Ши Мину казалось, что он попал в какой-то странный сон. Путешествие на корабле уже сейчас стало туманным, смазанным, а ведь он едва успел покинуть борт. На судно они попали, не имея при себе никаких вещей, откуда теперь эти бесконечные свертки?
Один из сундучков, небольшой, темного дерева, украшенный только металлическими полосами, выскользнул из-под слабо натянутой веревки и рухнул на землю, звонко щелкнув крышкой. Содержимое, на несколько мгновений открытое солнечным лучам, сдержанно замерцало отраженным светом.
Ло Чжоу возвел глаза к крыше повозки и кротко вздохнул.
– Кого ты ограбил? – меланхолично поинтересовался Ши Мин, против воли прикидывая размеры сундучка и примерную стоимость содержимого.
Мастер только фыркнул:
– Вот какого ты обо мне мнения?
– Самого верного. Значит, отдали сами.
Мастер, не подтверждая, но и не опровергая такого вывода, только едва заметно приподнял уголки губ.
Перемена мест заставила пребывающий в тумане разум немного проясниться, и Ши Мин с легким любопытством разглядывал небольшой старый причал и снующих в отдалении тепло одетых людей.
Повозку тряхнуло, и она со скрипом сдвинулась с места. Внутри, между тесных стенок, неудобных лавок и пыльных занавесей повисла тишина. Не напряженная, сегодня она была бы опасной: лишенный каких бы то ни было развлечений разум неуклонно скатился бы в бездну отчаяния.
Возможно, сейчас правильное время, чтобы задать кое-какие вопросы.
– Я не знаю, – безмятежно проговорил Мастер, откидываясь на подушки. Яркий шелк наряда снова сменило простое блекло-голубое платье из грубого материала, но даже в нем господин Ло держался с изяществом наследного принца и едва уловимым кокетством.
– Чего не знаешь? – Ши Мин с трудом оторвал взгляд от тонких белых рук, играющих длинной иссиня-черной прядью волос. Ни разу за все годы знакомства он так и не смог представить, как в этих хрупких пальцах поблескивает какой-нибудь зловещий инструмент, испачканный кровью, а нежный голос, отражаемый каменными стенами, снова и снова задает одни и те же вопросы воющей от ужаса и боли жертве.
– Хочешь спросить, почему я рискую и спасаю тебя? Ответ – я не знаю. И не спрашивай меня больше об этом. И о том, кто на самом деле виноват в произошедшем, не спрашивай тоже.
Прищурив лисьи глаза, Мастер оставил в покое собственные волосы и с раздражением вздохнул.
– Печально признавать, но я действительно не знаю. Конечно, уже сейчас некоторые досадные мелочи кажутся мне подозрительными, но в тот момент… Впрочем, не стоит говорить о делах давно ушедших. Лучше посмотри в окно.
Ши Мин отдернул тонкую занавеску. Вокруг проплывали искривленные холодами деревья и небольшие каменные дома: из-за суровой зимы даже совсем утлые лачуги были выстроены намного надежнее и крепче, чем многие богатые дома в Лойцзы.
– Через несколько часов доберемся до города, – начал рассказывать Мастер ровным бесстрастным тоном. – Там мы не станем задерживаться, нанесем один визит и двинемся дальше. К ночи будем на месте. Там очень красиво к концу лета, а сейчас еще лежит снег. Там почти всегда лежит снег и весна приходит долго, а лето такое короткое, что его и не заметишь…
Спокойный голос сначала заворожил, заставив голову Ши Мина полностью опустеть, а потом словно пробил невидимую внутреннюю плотину. Чувства, казавшиеся неживыми, замороженными, сглаженными, теперь обрушились разом, уничтожая нутро потоками боли.
Сухая судорога скрутила тело, и Ши Мин рухнул на бок, скорчившись на неудобной узкой скамейке. Горло горело от застрявшего, так и не выпущенного наружу крика.
– …там никто не станет тебя искать, – ровный голос Ло Чжоу продолжал звучать, не меняясь ни капли. Сам Мастер смотрел на спутника неподвижными, влажно блестящими черными глазами, но не пытался приблизиться, продолжая говорить. Слова его сливались в невнятный гул, похожий на далекий вой ветра, а прекрасное лицо с равнодушными глазами расплывалось, теряя очертания.
В голове Ши Мина не осталось никаких мыслей, которые можно было бы высказать словами. Что-то огромное, темное, опасное, чему пока он сам не знал названия, показалось впервые из самой глубины души. Выглянуло, ненадолго подчинило себе тело, перекроило его изнутри и словно успокоилось немного: разжало удушающие объятия и затаилось на время, дав короткую передышку.
Только ощутив теплую ладонь на своем плече, Ши Мин понял, что Мастер давно уже замолчал, а сдавленный вой внутри повозки не имеет никакого отношения к ветру.
Измученный вырвавшимися на свободу чувствами, Ши Мин почти сразу заснул, неловко сжавшись и обхватив себя руками. Вечерело, и свет внутри становился все более рассеянным, смягчая черты лица и скрадывая болезненную бледность кожи.
Ло Чжоу сидел неподвижно, расправив плечи, и со смутным беспокойством рассматривал плотно сомкнутые, подрагивающие ресницы, тонкий нос и резко выступающие скулы. Только раз он пришел в движение – ощутив влагу на лице, кончиками пальцев стер тонкую струйку крови из носа прежде, чем яркие капли изуродуют светлую ткань наряда.
Семнадцать лет назад никому не известный юноша появился в столице. В то время он обладал только симпатичным, но не самым приметным лицом, нежным голосом и слишком высоким для своего возраста ростом. Дворец из года в год привлекал сотни одаренных и праздных мечтателей, желающих взобраться повыше к трону и погрузиться с головой в сияющее марево яркой жизни. Тогдашний Ло Чжоу совсем не отличался от них внешне, но цели его были куда как серьезнее.
Цепкий, пусть и немного наивный, он перенимал чужие повадки и впитывал знания, сохраняя даже самые неважные на первый взгляд мелочи; все, что было при нем сказано, показано или обозначено намеком, нашло свое отражение в его памяти. И ни разу за эти годы он не открыл всю ту бесконечную ледяную ярость, которая бушевала внутри. Именно эта ярость держала его на плаву, не давая утонуть в самые темные дни, и именно она подсказала выход.
Ему хватило года, нескольких удачных знакомств и пары вовремя сказанных фраз, прежде чем он впервые ступил на изукрашенные мозаикой полы дворца. Долгое время он выжидал и присматривался, собирая крупицы, – в разговорах со слугами, которые всегда знают больше, чем им кажется, в случайно подсмотренных встречах и незаметных на первый взгляд признаках. К девятнадцати годам господин Ло прочно закрепился при дворе, даром что никто и предположить не мог, что он здесь делает. Небольшое количество таких неизвестно откуда взявшихся людей все-таки оседали вокруг трона, как муть в чистой воде, – чьи-то неудачливые отпрыски, тайные любовники или счастливчики, вовремя получившие благословение судьбы. Появления еще одного не заметил никто.
Ко времени решительных действий господин Ло уже несколько лет продавал информацию в три страны, кровно заинтересованные в том, чтобы получать новости как можно скорее, и никаких угрызений совести не испытывал.
Вскоре он занял пост Мастера пыток и начал разворачивать свою паутину.
Деньгами в обществе самых богатых людей столицы некого было удивлять, а вот новая должность показалась привлекательной. Мастер пыток – тот, кто первым узнаёт все секреты, тот, мимо кого не проходят никакие подозрения, с ним даже императору приходится считаться и говорить так открыто, насколько это возможно. Толкового, сдержанного, опытного мучителя, который сумеет задать правильные вопросы, получить на них ответы и сложить полную картинку, тронуть не посмел бы никто. Слава богам, спрашивать у Мастеров, где же они научились своему кровавому ремеслу, было дурным тоном.
Это уже была власть, определенный ее сорт, который Ло Чжоу небрежно вывернул для собственного удобства.
Понимая все плюсы и минусы своей внешности, господин Ло сделал все, чтобы превратиться в гипнотически-прекрасный ядовитый цветок, никем не принимаемый всерьез. Не слишком отчетливый привкус опасности и недоумение только подстегнули окружающих, заставляя все глубже погружаться в навязанную игру.
В то время при дворе ценились мужчины, похожие на старого императора: лишенные изящества грубоватые воины, рожденные в седле и не выпускающие меч из рук даже в собственной постели. Люди не приучены были опасаться чего-то иного, чего-то прекрасного и совершенно легкомысленного. Разве можно всерьез бояться бабочку, даже если пыльца на ее крылышках легко убьет с десяток врагов?
Страхи, обожание, влюбленность, желание, жадность – для каждого Мастер плел свою паутину, выбирая тонкие, но прочные материалы. Каждый, кто попадал в поле его зрения, получал не только плотный кокон, но и десяток ниточек, за которые можно было при необходимости подергать.