Заметив мужчину, господин Ло встрепенулся. Не дожидаясь остановки, он – яркий в своем лисьем наряде, словно язык пламени, – распахнул дверцу и выпрыгнул на снег.
Ши Мин, дождавшись, пока мохноногие лошади наконец остановятся, под их звучное фырканье выбрался наружу и замер в приступе сильнейшего изумления.
Мужчина вблизи оказался невысок, широкоплеч и на полторы головы ниже Мастера. Ухмыляясь в седоватую бороду, он поймал стремительную фигуру в рыжих мехах и поднял в воздух, крепко удерживая за талию.
А Ло Чжоу, вместо того чтобы выскользнуть из рук как змея или обжечь презрительным взглядом, покорно висел в воздухе и даже слегка покачивал ногами.
Заметив ошарашенный взгляд своего спутника, Мастер соскользнул на землю и мгновенно принял вид серьезный и даже немного торжественный. Выпустив свою ношу, мужчина шагнул ближе к Ши Мину.
– Вот уж не ждал таких важных гостей, – проскрипел он. Светлые, неопределимого цвета глаза были почти скрыты нависшими веками, а лицо вразнобой пересекали десятки глубоких морщин, похожих на растрескавшуюся кору.
– Этот человек останется с вами, – коротко бросил Мастер. Тон его напоминал просьбу, а не приказ. Мужчина явно удивился, но ничего не сказал, только осмотрел бывшего маршала с ног до головы, неодобрительно покачав головой.
Пробираться пришлось сквозь глубокие сугробы. Дом притаился на отшибе, ближе к горной стене.
Мастер замер на пороге, не решаясь войти, помедлил секунду и решительно толкнул дверь. Порыв ветра подхватил горсть снежной пыли и бросил ее на дощатый пол, словно приглашая войти.
Дом был необжитым, воздух внутри – спертым, однако кто-то за ним приглядывал. Темную мебель покрывал тонкий слой пыли, а в очаге были уложены дрова. Длинная шелковая ширма делила комнату надвое; когда-то яркая ткань выцвела и поблекла до полной неразличимости узора.
Мастер оглянулся, но не так, как осматривался бы впервые оказавшийся в доме человек, – он словно искал отличия между запечатленной в памяти картиной и реальностью. Наблюдающий за ним Ши Мин остановился у входа и, не удержавшись, негромко спросил:
– Это твой дом?
Мастер только дернул плечом, не соглашаясь, но и не отрицая. В несколько шагов достигнув центра комнаты, он ненадолго замер. Лицо его наверняка не выражало сейчас никаких эмоций, а если и выражало, то искренности и истинности в них не было ни капли, но Ши Мину все отчетливей казалось, что Ло Чжоу в этих стенах задыхался. Сложенным веером Мастер осторожно щелкнул по ширме, и в воздух взметнулось серое облако.
Как опытный актер, в каждых декорациях он успевал ускользнуть, оставив одну из своих масок на память, но никому еще не посчастливилось увидеть его настоящего лица. Но здесь, в месте, так явно связанном с прошлым, среди людей, которых никому и в голову бы не пришло представлять рядом со скандальным министром, господин Ло показывал намного больше истины. Словно расписной фарфор приподнялся, а под ним на мгновение промелькнуло настоящее лицо – обычное человеческое, со своими печалями и радостями, шрамами и морщинами.
Впервые бывшему маршалу захотелось узнать, кто или что заставило Мастера скрывать свое истинное «я» любой ценой.
Тем же вечером господин Ло, придворный Мастер пыток, полностью оправдал свое высокое звание и вцепился в измученного путешествием Ши Мина.
– Рано или поздно тебе придется заговорить, – заявил он, придвигая узкий деревянный стул ближе к очагу и с неудовольствием пытаясь расположиться на нем. Среди грубой и темной мебели облаченный в плотный пурпурный наряд господин казался неосторожной бабочкой. – Иначе тот окровавленный комок плоти, который бьется в твоей груди, скоро развалится на куски.
– Думаешь, я стану показывать свои слабости перед тобой? – насмешливо отозвался бывший маршал, скрывая за улыбкой глухую тоску.
– Сожалеть о том, кто погиб, – это не слабость, – задумчиво отозвался Ло Чжоу. – Как и о том, что могло бы случиться, но уже не произойдет.
Освещенная живым теплым светом очага комната приобрела вид уютный и располагающий к долгим разговорам, но Ши Мин ощущал, что внутри все еще слишком исходило тягучей болью, которой он боялся коснуться.
– Грязная рана не заживет. – Мастер наклонился ближе к огню, придержал широкий рукав и протянул руку навстречу теплу. Тонкие пальцы будто просвечивали огненно-красным. – Она уже вскрылась, но теперь нужно выпустить все, что скопилось внутри.
– Ты пугаешь меня, – после паузы проговорил Ши Мин. – Какой дух добрых дел вселился в твое тело и изгнал предыдущего владельца?
Мастер только легкомысленно отмахнулся, едва не подпалив рукав.
– Я думаю, что во всем этом есть и моя вина, – ровно проговорил он. Яркие губы плотно сжались, превратившись в тонкую полоску. – Я слишком многое упустил из виду.
Тень неясных, но тяжелых раздумий притаилась в глубине темных лисьих глаз. Он хотел бы сказать о том, что сожалеет, но это были бы пустые слова: сожаления он не чувствовал. Равнодушный и к своему окружению, и к людям, попавшим в сложные ситуации, Ло Чжоу всегда спокойно проходил мимо тех, чьи судьбы были искалечены, – даже если он сам их калечил.
Но теперь он ощущал в себе незнакомое раньше чувство всепоглощающего недовольства. Видеть, как рассыпается чужая жизнь, оказалось на редкость неприятно. Беда, добравшись до Ши Мина, непонятным образом обожгла самого Ло Чжоу. Все действия, все мысли, которыми он руководствовался сейчас, были попыткой уменьшить эти странные царапающие изнутри чувства, вернув себе прежнюю уверенность в каждом своем поступке. Охваченный непривычной растерянностью, он достал веер. Необходимость даже не скрыть лицо, но иметь возможность в любую секунду отвлечь собеседника давно превратилась в единственное спасение.
Однако бывший маршал не заметил спутанных эмоций своего спутника.
– Я должен был… – Ком в горле мешал говорить, и Ши Мин уже пожалел о том, что завел речь о случившемся, но непроизнесенные слова и запертая изнутри боль, однажды просочившись наружу, уже не желали останавливаться. – Я знал, что что-то готовится, но и предположить не мог, что ударят не только по мне. Что Цзыян… нанесет ему вред. Это немыслимо, невозможно! Они готовы были умереть друг за друга – как представить их врагами?
Оставаться на месте он не мог и, поднявшись, нервно заходил по комнате. Длинная тень скользнула по стене.
– Эмоции толкают людей на странные дела. – Господин Ло прищурился, глядя на мечущегося по комнате мужчину. – И твоего воспитанника они толкали на многое, не отрицай.
– Но вся эта буря поднялась не из-за него, – с едва заметной вопросительной интонацией проговорил Ши Мин. Попытавшись придать голосу решительности, он поднял на собеседника покрасневшие глаза, но снова опустил голову. Он не смог выдержать прямого и бесстрастного взгляда Мастера, который, казалось, кожу на нем наизнанку выворачивал.
– На какой ответ ты надеешься?
Ши Мин промолчал.
– Он давно уже не был ребенком. Ты думал, что знаешь его, но даже не представлял, на что он способен и что чувствует, – Мастер качнул головой, и в словах его почудилось легкое сожаление.
– С каких пор ты стал таким знающим? – с раздражением отозвался Ши Мин. Господин Ло едва заметно пожал плечами.
– Я хотел кое-что проверить, но мне казалось необходимым дать вам увидеть друг друга. Не наставника и ученика, не командующего и маршала, а двух одинаково глупых людей.
– Доволен? – глухо спросил Ши Мин. – Нашел ответы?
– О да. Раз уж у тебя не хватило смелости признаться самому себе, я могу сделать это за тебя, – легко отозвался Мастер. – Если бы ты хоть на секунду отвлекся от своих воспоминаний, то и сам бы все понял. Даже сейчас ты говоришь о нем как о живом. Ты будешь раз за разом возвращаться, пытаясь понять, что случилось и как этого можно было избежать. Круг за кругом отдашь все силы, не оставив ни капли для будущего. И я действительно рассчитывал, что всю эту путаницу непонимания между самыми влиятельными людьми империи удастся распутать с наименьшими потерями…
Несколько секунд Ло Чжоу в глубокой задумчивости смотрел на веер. Тонкие пальцы, поглаживающие кружево, сжались. Испорченная вещь полетела в огонь, с треском вспыхнув.
С первыми лучами солнца Мастер отбыл по своим делам, напоследок вытянув из Ши Мина все жилы. Пока не в столицу, туманно пояснил он. Слишком рано. Пообещал писать – нечасто: сюда письма привозили только морем. Единственное, о чем Ши Мин хотел бы попросить Мастера, так и осталось непроизнесенным.
Узнать, кто виноват в смерти Юкая, Ши Мин должен был сам. Нечестно было бы требовать еще и такой информации от и без того рискнувшего всем Мастера.
Дни шли бесконечной чередой, но ни один не задерживался в памяти. Ши Мин с удивлением осознал однажды, что уже месяц как покинул столицу.
Столько лет он провел, глотая пыль на дорогах… Стоило ли считать Лойцзы своим домом, чтобы, вернувшись с победой, уйти навсегда?
Только список людей, имена которых он боялся произнести, стал длиннее на еще одно имя. На имя того, кого и в страшном сне не мерещилось Ши Мину пережить.
Одиночество подтолкнуло мужчину снова и снова обдумывать произошедшее – в этом Ло Чжоу оказался прав. Только вот чаще всего думал он не о произошедшем и не о смерти.
Разум его отчаянно сопротивлялся самой мысли о том, что ученик не смог выжить и остался лежать там, замерший в вечном ожидании. Он ведь ждал, он всегда ждал возвращения Ши Мина, и с каким же отчаянием он рассчитывал на него в последние минуты своей жизни?
Никаких последних минут не было и быть не могло.
Сейчас, вдали от родного дома, Ши Мин мог позволить себе роскошь сочинить историю с более счастливым концом и спрятаться в ней, словно зверек в глубокой норе.
Просто Ду Цзыяну нужно было до конца разыграть эту партию с предательством и нападением, и слухи о том, что тело найдено и опознано, останутся нелепыми слухами. Да, раны были тяжелы, но у Юкая на десятерых хватит и здоровья, и умения вцепиться зубами в ускользающую жизнь.