Сейчас ей казалось, что украшенный мозаикой пол ее покоев проваливается, убегая прямо из-под ног, и потолок вот-вот рухнет на голову. Не выдержав скопившегося вокруг напряжения, Фэн Жулань выбежала наружу и опрометью бросилась в гостевые комнаты, отмахнувшись от перепуганных служанок.
Бывшие правители Лойцзы холодно смотрели на принцессу с портретов, и петля страха все плотнее охватывала ее горло. Запутавшись в юбках, она едва не упала. Ухватившись за стену, тяжело перевела дух и снова выпрямилась.
Всему этому есть объяснение. Еще рано паниковать, рано.
С отвращением ощутив на ладонях постыдную испарину, Фэн Жулань выпрямилась и снова зашагала по пустынным коридорам.
Фэн Чань еще не спала. Давно покинувшая отцовский дворец, вольнолюбивая воительница отвыкла от мягких постелей и угодливых слуг. Спокойно и непреклонно она выставила за дверь всех посторонних и с унынием осмотрела душную, заполненную лишней мебелью комнату.
С раннего детства Фэн Чань мечтала только о море. Роскошные наряды и уроки этикета пугали ее, как других барышень пугали извивающиеся щупальца морских гадов или жалящие нити медуз. Учителя, одинаково покачивая головами, со всем почтением сообщили правителю, что старшая дочь его никакими талантами не одарена и мучить ее бесконечными занятиями бессмысленно; сама же малышка в это время ощутила только бесконечное счастье. Больше никаких утомительных уроков, визитов в другие страны и неприятных липких взглядов!
Ребенок женского пола был просто разменной монетой для укрепления отношений между соседями, но что взять с бесталанной, некрасивой, грубой девчонки? Сибай никогда не тратил ресурсы на никчемных людей.
Девочка хвостом бродила за старшим братом и вместе с ним изучала науку обращения с оружием, и давалась она ей куда как лучше, чем привыкшему к книгам и уединению Фэн Юаню.
Когда наследницей определили младшую Фэн Жулань, четырнадцатилетняя Чань впервые сбежала на потрепанном судне вместе с ловцами жемчуга. С тех пор ее десятки раз возвращали во дворец со всем возможным почтением – на островах не нашлось бы безумца, способного оскорбить дочь рода Фэн, но и сама Чань становилась все ловчее и отчаяннее. Отец перепробовал все виды наказаний, даже в цепи заковал на месяц, а однажды избил так, что и вдохнуть сил не было. Фэн Чань тогда спас брат, утащил в свои покои и выхаживал, не жалея сил. Девушка восстановилась на удивление быстро и сбежала на пиратской джонке, пропав почти на два года. К тому времени она прекрасно знала те привилегии, которые дарила ей фамилия, но пираты были далеки от добросердечных ловцов и осторожных торговцев. Никто не пытался стращать ее или намеренно унижать, но право находиться на борту девушке пришлось добывать с оружием в руках. Несколькими талантами Фэн Чань все же обладала: она была упорна и сильна. Боги наверняка хранили ее для каких-то своих надобностей: ни одна рана больше не уродовала ее кожу, ни царапинки девушка не получила в битвах и страшных ураганах, заслужив со временем славу неуязвимой.
Отец давно махнул рукой на старшее дитя, не надеясь добиться от нее пристойного поведения. Отдалившись от дворцовых интриг, Фэн Чань ясно дала понять, что сестру поддержит и претендовать на трон не станет. Чаще всего она виделась с Фэн Юанем – брат углубился в изучение каких-то древних текстов, но все свое свободное время с удовольствием проводил с сестрами. Несмотря на нежелание участвовать в том, что касалось политики, Фэн Чань невольно видела две стороны одной медали: с равным правом она была и частью низов, и одной из тех, кто стоит на вершине.
Судьба любой знатной островитянки – неважно, дочери купца или правителя, – была ровно такой же, как и поколения назад. Этой судьбе Фэн Чань противилась с самого детства. Теперь же, заполучив желанную свободу, она ни секунды не желала тратить зря.
Фэн Жулань вбежала в комнату старшей сестры точно так же, как вбегала совсем ребенком и пряталась в чужих объятиях от страшных снов и тревожных дум. Будущая императрица была растрепана и заметно дрожала. Сплотившись против родительской нелюбви и неодобрения, девушки остались близки друг другу, и Фэн Чань могла позволить себе обнять перепуганную сестру.
– Что случилось? – удивленно спросила она.
Фэн Жулань уткнулась носом в плотную ткань на груди сестры, глухо вздохнула и отстранилась, украдкой касаясь уголков глаз. Как рассказать о том невыносимом чувстве уходящей из-под ног земли, когда словно падаешь в пропасть, и нет никого, кто протянул бы тебе руку?
– Отец сказал, что господин Ло не добрался до Сибая, – беззаботно проговорила она, но тон ее не смог бы обмануть и ребенка. В глазах принцессы по-прежнему металась поглощающая разум паника.
Фэн Чань приподняла брови, вглядываясь в широко распахнутые глаза младшей сестры и подмечая в них куда больше, чем та хотела бы рассказать.
– Нет, он не появлялся на островах со времен войны. Да и зачем ему приезжать? Этому бесхвостому лису нигде не рады.
Фэн Жулань закрыла глаза и облизала пересохшие губы.
– Он должен был привезти одного человека, но пропал вместе с ним. А ведь я согласилась на его цену! – Девушка внезапно повысила голос. Лицо ее исказила гримаса бешенства. Фэн Чань неодобрительно поджала губы, покачала головой и подвела принцессу к собственной постели.
– У тебя в голове мозг или масло? Знаешь, сколько денег отец тратил только на молчание этой черноглазой лисицы? В Сибае никаких денег не хватило бы, чтобы заставить его следовать чужим планам.
– Он же согласился… – Фэн Жулань дала себя усадить, но замерла на краешке кровати, выпрямив спину. Взгляд ее метался по комнате, не задерживаясь. – Если все так, как ты говоришь, то почему Ло до сих пор жив? Разве мало у него врагов?
Фэн Чань усмехнулась и пригладила растрепанные волосы сестры.
– Если когда-нибудь господин Ло пострадает, то грязные секреты посыплются, как из дырявого мешка. Между небом и землей места станет мало! Кто кого предавал, кто кому платил, кто для кого расставлял силки, кто кого усадил на трон, а кто кого прирезал в своей постели и вину возложил на других – стоит задеть Мастера, и мир перевернется… Никакие животные не устроят такую грызню, какую устроят обозленные люди.
– Ты наверняка преувеличиваешь, – пробормотала принцесса, понемногу успокаиваясь под звуки глубокого, низкого голоса Фэн Чань. – Он просто продажный министр, который готов услужить каждому. Иначе почему отец ничего не говорил мне о нем?
– Потому что отцу и в голову не могло прийти, что ты попытаешься поручить важное дело постороннему, не обсудив это с ним? – предположила Фэн Чань. – Почему ты не обратилась сразу к отцу? Это выглядит странно… Кто этот человек, которого ты хотела спрятать на островах?
«Это выглядит так, будто ты за спиной отца проворачиваешь какие-то темные дела», – подумала Фэн Чань, с любопытством рассматривая изящный профиль младшей сестры. Сама Фэн Жулань до сих пор не смогла бы справиться с возложенной на нее тяжестью управления страной без ресурсов Сибая и опыта отца. Лиши ее этой опоры слишком рано – и нежный цепкий вьюнок упадет на землю и исчезнет, опутанный другими сорняками.
Мысли Фэн Чань обернулись змеей, кусающей собственный хвост. Она опустилась на колени перед обеспокоенной принцессой, сжав ее руки.
– Ты так похожа на отца… – проговорила она, рассматривая тонкие пальцы Фэн Жулань. – Мы все похожи на него. Упорствуем в достижении своих целей, не считаясь с потерями, и не думаем о том, будет ли победа похожей на наши мечты. Как давно ты влияешь на разум Ду Цзыяна?
Принцесса замерла. Переполненная голова ее разом опустела.
– Зачем ты вредишь сама себе, сестра? – Фэн Чань попыталась поймать ускользающий взгляд, но Фэн Жулань упорно отводила глаза. – Зачем ты сводишь его с ума? Теперь нам придется управлять его делами. Ты могла стать его женой и исподволь влиять на его решения, но вместо этого сделала из Цзыяна ненормального. Зачем? Верни ему разум, пока еще не поздно, так будет лучше для всех. Вы сможете прожить долго и счастливо, у тебя будет еще много лет впереди, так зачем делать ваше общее будущее таким безрадостным?
– Откуда ты знаешь? – едва слышно шепнула принцесса. Зрачки ее стянулись в точки, а лицо побледнело. – А отец?..
– Как я могла не знать? – грустно усмехнулась Фэн Чань. – Ты моя сестра и навсегда ею останешься. Я знаю тебя как себя, пусть и провели мы несколько лет вдали друг от друга. Я видела, как странно иногда ведут себя люди вокруг тебя. В Сибае никто и не знает про инструменты, но мир велик, и я кое-что слышала о таких вещах. Только Юань мог помочь тебе, и я со своими подозрениями пошла сразу к нему. Отцу я ничего не говорила, но не понимаю, почему не скажешь ты. Он ведь будет рад и горд. Наверняка орудия изготовить не так-то просто.
Склонив голову, Фэн Жулань закусила уже истерзанные до крови губы. Руки ее повлажнели.
– Я не могу отпустить Цзыяна, – чужим жалобным голосом проговорила она. – Если я отпущу его, он возненавидит меня. А он нужен мне, и брак этот нужен… Я не позволю его разрушить!
Фэн Чань тяжело вздохнула.
– Ты ведь и без того нравилась ему, я помню. Он бы сам выбрал тебя, не было никакой необходимости в принуждении. Как давно ты влияешь на его разум?
Фэн Жулань ненадолго замялась, попыталась высвободить руки, но старшая сестра крепко удерживала ее пальцы в своих ладонях.
– Давно, – расплывчато ответила она, но Фэн Чань едва заметно нахмурилась, не удовлетворившись ответом.
– Пока не поздно, остановись. Хотя бы ослабь давление – быть может, еще не все потеряно и он сможет прийти в себя. Без его помощи будет слишком сложно справиться. Нам сейчас не понять, чем живет эта страна: нужны будут годы, чтобы разобраться во всем этом. Остались ли здесь достойные министры, которые помогут тебе? Кому ты сможешь довериться в чужой стране?
Фэн Жулань зажмурилась.
– Раньше я не понимала, почему ты даже не хотела стать наследницей, – негромко заговорила она, будто раздирая незаживающую рану в собственной душе. – Ты была такой сильной. Самая старшая, самая непокорная, ты была бы прекрасной правительницей, но сдалась еще до битвы. Мне казалось, что ты не считаешь себя достойной, но тебе просто не нужен был груз власти. Наверное, поэтому мы и смогли с тобой ужиться… А потом оказалось, что в глазах отца мы все одинаковый мусор. Сейчас я понимаю, что ты ощущала тол