Услышав о той сумме, которую нужно было уплатить в обмен на простое знакомство, большинство заинтересованных женщин переключились на юношей госпожи Уны, что саму ее только обрадовало. В конце концов, деньги лишними не бывают – пока ручеек течет, нужно только подставлять чашу. Однако цена отпугнула не всех.
Несмотря на наплыв страждущих скрасить свой досуг, работники весеннего дома оказались не слишком довольны таким положением дел. В лицо никто не посмел бы высказать негодование госпоже, которая пусть и относилась к ним неплохо, но родную мать никогда не изображала и на расправу была скора, однако шепотки не умолкали.
Иноземный господин занял одну из лучших комнат на втором этаже, но никого туда не приводил.
Десятки пар глаз ревниво следили за каждым его шагом и каждым движением.
Четыре красавицы коротали свой вечер за играми, расположившись в большом зале второго этажа. Зал этот часто пустовал, ожидая самых богатых и избалованных господ. Помимо прекрасной отделки стен, панелей из драгоценных пород дерева и затейливой резной мебели, в самом центре мерцал небольшой фонтан, воду в котором заменяли нити хрустальных бусин.
– Давайте угадывать, кто убийца, – лениво проговорила полнотелая девушка с окрашенными в алый цвет волосами, раскинувшаяся на охапке подушек. Ее постоянный посетитель – торговец, пересекавший море в разных направлениях и частенько балующий свою любимицу сувенирами со всего света, – недавно пропал; поговаривали, что он разом лишился накопленных денег и товара и с горя отправился в страны столь далекие, что о нем стоило вовсе позабыть. Белокожая и огненноволосая красавица обладала острым умом и крайне ленивой натурой. Она обожала разные страшные и таинственные истории, особое же наслаждение испытывала в те моменты, когда требовалось разобраться в хитросплетениях чужих душ. Выслушав историю, она пускалась в долгие рассуждения и могла вывернуть всю мораль наизнанку, за что остальные девушки опасались лишний раз сказать при ней что-то личное.
Сидящая рядом хрупкая, совсем юная барышня с кожей цвета темного золота выразительно закатила глубокие черные глаза.
– Позавчера играли же! – Голос ее, не соответствуя экзотичной внешности, был низок и немного груб. Повернувшись к остальным девушкам, она с усмешкой указала на красноволосую невольницу. – Она опять все перевернула, и убийцей оказалась бедная хромоногая дурнушка, хотя по истории-то это был отец ее!
– Да какой он ей отец, – отмахнулась та и принялась накручивать на пальчик густой локон. – По характеру она точь-в-точь как дядька ее, младший братец отца – подгуляла мамаша ее, точно вам говорю. И такие тихие да покорные всегда за пазухой камень держат, а в сапоге кинжал, верно я говорю, Иволга?
Светловолосая худенькая невольница, прозванная Иволгой за простоту и солнечный легкий нрав, смущенно улыбнулась и промолчала, опустив ресницы.
– Тогда давайте людей угадывать, – предложила четвертая девушка. Ее непривычная глазу внешность приковывала взгляды самых искушенных клиентов, а северная речь до сих пор звучала невнятно из-за тягучего плавного произношения. Кожа ее была цвета темного дерева, и на лице яркими пятнами выделялись белки глаз и зубы. Волосы, жесткие, как волокна измочаленной веревки, пушистым шаром окружали голову: никакая расческа не справлялась с этими непокорными прядями. Вся спина, бедра и предплечья были покрыты затейливыми белоснежными узорами. В путаных изгибах татуировки расцветали нежные бутоны, в листве прятались существа с огромными головами и пронзительными глазами, и их нарисованные зрачки впивались прямо в душу смотрящему на них.
– Ну, давайте ставки, – довольно потерла руки хрупкая темноглазая девушка и вытащила из кармана крошечную плоскую шкатулочку. – У меня вот что…
Под деревянной, плотно притертой крышкой перекатывался тонкий мерцающий порошок. Казалось, над коробочкой появились десятки крошечных радуг.
– Кто принес? – ревниво спросила красноволосая барышня, окуная в невесомый порошок кончик пальца. Поднесла к лицу, рассмотрела покрытый жемчужным блеском ноготь и провела пальцем по векам.
Кожа под воздействием искристой пудры тут же замерцала, окутанная волшебным сиянием. Темноглазая невольница фыркнула и захлопнула коробочку.
– А не твое дело! Доставайте быстрее.
Через несколько минут на столике скопилась масса полезных вещей: флакон темного стекла с маслом, одна капля которого окутывала все тело тонким цветочным ароматом на несколько дней; к шкатулке искристой пудры прибавилась еще одна – с обычной рисовой; Иволга, немного стесняясь подруг, нерешительно положила обманчиво-простой браслет. Цепочка была превосходного качества, и каждое крошечное звено украшала причудливая резьба. Свет, попадающий на украшение, запутывался в этих гранях и ярким сиянием окутывал цепочку.
– У меня много таких, – тихо объяснила девушка, неловко отводя глаза. Слишком пристальное внимание пугало ее.
– Это твой ювелир? – фыркнула темнокожая невольница и приложила браслет к своей руке. – Хоть один толковый медведь попался, золото приносит… Кто водит? Опять я?
Красноволосая девушка молча махнула рукой.
Одним движением вскочив на ноги, темнокожая наложница метнулась к двери. Голые пятки ее выстукивали резкий ритм по полу, а спиральки волос покачивались из стороны в сторону.
Выскочив из комнаты, девушка свесилась через перила, выглядывая в зал на первом этаже; тонкая серая ткань платья обтянула изогнутую гибкую спину. Рассмотрев посетителей, коротающих время за столиками, она вернулась и плотно прикрыла за собой дверь.
Остальные замерли, пожирая глазами тонкую фигурку.
Темнокожая девушка расслабилась, потом едва заметно пригнулась – в такой позе плечи ее стали казаться шире, а взгляд исподлобья приобрел пугающее напряжение. Окинув этим потяжелевшим взглядом подруг, девушка резко дернула уголком рта и запрокинула голову, надменно искривив линию губ. Подняв руку, она двумя пальцами медленно погладила правую бровь.
Иволга испуганно втянула голову в плечи. Красноволосая невольница испустила долгий, тяжелый вздох.
– Опять пришел, – полуутвердительно проговорила она. – Страшный он…
– Колдуны все страшные, – отрезала темноглазая девушка. Золотая кожа ее немного побледнела от злости. – Ходит и ходит, никто ему никак не приглянется, ну и хорошо, так ушел бы совсем!
– Так приглянулся уже, – фыркнула темнокожая девушка, изображавшая посетителя. Вытянув одну из подушек, она уселась на пол, обняв ее обеими руками. – Только вот не любви он ищет, точно вам говорю. Что-то затеял страшное. Я утром к госпоже ходила, а он там. Выложил на стол целых три мешка с монетами – я как увидела, сразу за дверью спряталась. Госпожа говорит: «Этого много, я только и могу, что представить вас». А колдун этот и отвечает: «Не место в зале ему, – говорит, – прикажи ему». Госпожа засмеялась, а потом как крикнет: «Тайру, проваливай!» Я и ушла, но вот что думаю…
Наклонившись вперед, девушка понизила голос до таинственного шепота и проговорила:
– Тот странный мужчина, который отрабатывает за хвостатое чудище… Речь точно шла про него! Столько денег ради него отдать, ну и что в нем такого ценного, а? Неужели колдун собирается в жертву его принести?
В комнате повисла напряженная тишина.
– Я этому иноземцу не рада, – наконец заговорила красноволосая невольница, – ему тут и вправду делать нечего, но… Если уж колдун вокруг него ходит да планы строит…
– Пусть боги помогут ему, – тихонько прошептала Иволга.
Глава 54
Стол был в полнейшем беспорядке: стопки бумаг соседствовали с блюдом, на котором понемногу скисала крупная виноградная гроздь; стакан с вином не давал свернуться паре свитков, заодно оставив несколько округлых бурых следов и брызг.
Комната выглядела изрядно запущенной, и в солнечных лучах, пробивающихся сквозь нечистое окно, танцевали сотни пылинок. Все свободные поверхности были заняты небольшими статуэтками не самого лучшего качества, безделушками и шкатулками. Заваленный выгоревшими веерами столик немного кренился, вот-вот грозя рухнуть.
В затянутом серыми разводами зеркале отражалась женщина уже не юная, но сохранившая идеальные черты лица. Лукавые глаза ее были густо подведены, губы блестели, как карамельные яблоки, а глухой ворот простого платья скрывал горло. Ловкими пальцами перебирая десятки донесений из дворцов, она нетерпеливо фыркала, чихала от пыли, а раз и вовсе выругалась приятным, но излишне низким голосом.
Каждый предмет мебели буквально кричал о нерадивости и рассеянности хозяйки, но самой женщине до этого никакого дела не было. Образ вдовы не самых строгих правил, но склочного характера хранил господина Ло и его нору от любопытных глаз. Несколько намеков на неплохое знание ядов и грустные вздохи о дражайшем супруге, так рано покинувшем мир, отвадили от Мастера многочисленных поклонников, очарованных внешностью мнимой госпожи. Выставлять себя на посмешище он не желал, поэтому даже в неброских нарядах держался с достоинством, глазами попусту не стрелял и, несмотря на репутацию, даже заполучил несколько предложений о заключении брака. Как минимум два раза в неделю в то время, пока находился в столице, господин Ло показывался во всех своих домах, не желая вызывать тревогу и беспокойство соседей.
Сейчас же он с величайшим недоумением на лице разглядывал четкую подпись рядом с оттиском собственной печати. Ни один министр Лойцзы ни с кем не перепутал бы эти резкие росчерки, будто стремящиеся вырваться и покинуть свиток. Черные лучистые глаза заинтересованно прищурились.
– Интересно, – пробормотал Мастер и свернул свиток в тонкую трубочку. – Еще никогда моими должниками не становились настолько высокородные господа, притом давно погибшие. И чего им не спится по гробам? Или кто-то не в меру наглый присваивает чужое имя, или… Не мог же ты воскреснуть, я надеюсь. Зачем тебе столько рабов, принц? Собираешься пойти войной на брата?