В отличие от Орьи.
Новый мастер Колкагг оставалась непоколебимо преданной Совету. Не следовало слишком сильно давить на неё, потому что Ример жил в лагере практически из милости. Он-то надеялся прибыть в Равнхов со спасением, с армией чёрных теней, однако теперь нёс туда лишь плохие новости. Мобилизация в Маннфалле. Грядущая война. Хотя Эйрик наверняка и без того уже давно обо всём знает.
По крайней мере, Римеру казалось, что хёвдинг Равнхова будет единственной живой душой в Имланде, кто обрадуется, увидев его живым. Вместе они найдут решение. Отделят друзей от врагов и создадут союзы, которые смогут сломить Даркдаггара и армию Маннфаллы, а потом встретиться с более серьёзным врагом.
За спиной у Эйрика – его народ. Ример получит совет о том, как вернуть Колкагг и переманить Орью на свою сторону. Это было сейчас важное всего. Без войска и начинать не стоило.
Небо стало сереть, заставив путника сбросить скорость. Местность выглядела знакомой. В памяти всплыло воспоминание, от которого по телу побежали мурашки.
Источник.
Он находился в ложбине. Снег на берегах растаял. От зелёной воды поднимался пар, и от этого было похоже, что горы вдали извиваются.
Ример остановился. Стая ворон взлетела и скрылась. Казалось, его силы исчезли вместе с птицами. Он вновь стал немощным, а сердце разрывалось от воспоминаний.
Там, у камня, стоял заплечный мешок Хирки. Совсем рядом Ример убил своих соратников. Кровь Лаунхуга текла в воду. Они пожертвовали своими жизнями, чтобы защитить Всевидящего, которого, как ему уже было известно, не существует. Останки погибших Колкагги давно убрали, а снег замёл все следы.
Но тело помнило. Укол в бок, открытая рана.
Ример посмотрел на воду. Он тогда хотел идти дальше, но Хирка настаивала так, как умела только она, что им обязательно надо искупаться. Угрожала блохами и паразитами.
Его мир лопнул по швам. Всевидящего не существовало, Урд убил Илюме, им же было некуда бежать, кроме Равнхова. А она говорила о блохах…
Бывший Колкагга улыбнулся. Внезапно мечи за спиной стали очень тяжёлыми. В тот раз ситуация казалась безнадёжной, но тогда он ещё не знал, что такое безнадёжность. Она по-настоящему навалилась только сейчас.
Ример подошёл к источнику, опустил мешок на землю, прислонил мечи к камню и начал раздеваться. Нестерпимо захотелось согреться и вернуться назад во времени. К тому времени, когда Хирка ещё не отвернулась от друга детства. До Даркдаггара. До клюва.
Снег вокруг его босых ног растаял. Ример сложил одежду, пристроил её на мешок и скользнул в воду, которая обжигала кожу, любя и наказывая одновременно. Парень закрыл глаза. Он лежал между теплом и холодом. Между водой и снегом.
Хирка тоже лежала здесь. Девушка, которая выкрутила этот мир, как тряпку. Девушка, ради которой Ример совершил неимоверное количество глупостей. Девушка, которую он поцеловал.
Тело проснулось и затвердело. Он вспомнил прикосновение её губ к его губам. Вспомнил, как её рука шарила по его шее, по обнажённой коже. Сейчас Хирка его ненавидит, но ведь так было не всегда.
Страдание и желание терзали тело. Они превратились в потребность, которой необходимо удовлетворение. В приказ, который необходимо исполнить. Однажды Хирка хотела его. Если бы они могли, то занялись бы любовью там и тогда. Он знал.
Ример провёл рукой вниз по животу и почувствовал першение в горле.
В горле…
Грааль!
Першение перешло в зуд. Совершенно иные страдание и желание. Сердце забилось быстрее: то ли от возбуждения, то ли от ужаса. От таких противоречивых эмоций Римера подташнивало. А потому он приподнялся, схватил одежду и отыскал флакон Дамайянти. Кровь слепых. Кровь ворона. И боги знают что ещё.
Что мне сказать?
Шпионка уже наверняка поведала Граалю о Даркдаггаре и о том, что молодой ворононосец лишился места в Совете. Скрывать такое бессмысленно. Насколько сильную ярость вызвала эта информация, предстояло выяснить.
Ример сжал зубы и попытался воспротивиться неизбежному, заставить себя терпеть, создать иллюзию, что у него всё под контролем. Бесполезно. Чем дольше он ждал, тем сильнее становилась боль.
Раб слепого слился с Потоком, открыл рот, капнул в горло пару капель и почувствовал, как клюв оживает и начинает по-звериному двигаться. Тошнота вернулась. Ример сплюнул кровь.
– Грааль…
Он выбрался из воды и теперь стоял на четвереньках на снегу. Слова рождались в горле так, будто были его собственными.
– И когда ты собирался рассказать мне?
Ример коротко усмехнулся.
– О чём? Столько всего произошло, – ответил он.
– Мне нравится думать, что я не склонен к злорадству, и на самом деле в сложившихся обстоятельствах радоваться нечему. Но что я говорил? Разве не предупреждал, что с каждым днём отсутствия в Имланде ты теряешь всё больше власти? Разве не заявлял, что тебе не стоило являться сюда?
Ример закашлялся, как будто это могло ослабить пульсирующую боль. Он прекрасно знал, что живёт по чужой милости. Что он наг и беспомощен на этом снегу. Бывший Колкагга привык бороться, привык разрубать всё, что ему угрожает, но это победить оказалось невозможным. Новое чувство приводило его в ярость.
– Трудно сказать, – ответил он. – Ты болтлив и много чего наговорил.
– Это не игра!
Клюв раскрылся. Ример схватился за горло, харкая кровью. Снег оросил красный дождь. Какое-то время стояла тишина.
– Если бы мы не встретились, тогда всё было бы проще. Но сейчас дела обстоят таким образом, что я хочу пощадить тебя. Из уважения. К тебе и к ней. Это не сложно.
Ример упал на снег.
– Уважение? Вот как ты это называешь? Из уважения к Хирке ты отправил её в Шлокну?
– Я отправил её к собственному народу. Там она получит заслуженный статус и поможет возвыситься нашему дому. Там ей будет лучше, чем в любом другом месте. И там её осчастливят так, как никогда не смог бы ты.
– Статус? – Ример рассмеялся. Во рту стоял привкус крови. – Думаешь, он сделает её счастливой? Ты её совершенно не знаешь, так ведь?
– Я её отец.
– Ты дерьмо.
Ример ждал болевого удара, но его не последовало. Он перекатился на спину и прикрыл лицо рукой. Холод начал пробираться под кожу.
– Попробуем заново, когда ты будешь склонен вести себя более цивилизованно.
Губы Римера задрожали, но он не ответил. Ярость тлела вместе с Потоком. Она увеличивалась с каждым ударом сердца.
Грааль продолжал, как будто одержал победу:
– Ты лишился власти. Усложнил мне жизнь. И сейчас должен позаботиться о том, чтобы Даркдаггар не получил контроль над Колкаггами.
– Считаешь меня идиотом? – Ример проглотил кровь. Его не удивляло, что их объединяют общие цели. Никто из них не хотел встретиться с Колкаггами на поле боя.
Грааль вздохнул и смягчил боль. На юношу словно подуло холодным бризом.
– Без меня ты безусловно был бы идиотом. Радуйся, что принял клюв. По крайней мере, я могу поддерживать в тебе жизнь.
Ример полз обратно к озеру.
Жизнь… Как долго? До конца войны? До тех пор, пока я откажусь делать то, что нужно тебе?
Он инструмент. Оружие. Раб. Но если Грааль считает, что бывший Колкагга будет сражаться на стороне слепых из страха испытать боль, то сильно ошибается.
– Я скоро свяжусь с тобой, – произнёс Грааль. – Надеюсь, к тому времени ты восстановишь контроль над Колкаггами и они будут готовы выступить против Совета.
Ощущение чужого присутствия прошло. Ример снова остался один. Он погрузился в воду. Тепло окутало тело, но он так и не перестал дрожать.
На дне
– Первые семьи по-прежнему живут выше всех. Видишь? – Уни кивнула на край кратера. – Это самые старые постройки Гиннунгада.
Хирка откинула голову назад и попыталась посмотреть вверх в указанном направлении так, чтобы никто не увидел глаз полукровки под капюшоном. Это было обязательным условием, с которым её выпустили в город.
Упомянутые Уни дома находились в огромных пещерах на северной стороне стены кратера, были высокими и состояли из многих блоков, как будто росли из скалы.
Сотворённые Потоком.
Они шли по дороге, которая спиралью спускалась вниз. Уни остановилась.
– Вон там. Язык ораторов. – Она указала на место, расположенное чуть ниже их в стене кратера и похожее на начало моста. Каменный выступ словно вырастал прямо из скалы. – Оттуда делают все оповещения. Оттуда объявят новость о твоём прибытии, если тебя примут.
Хирка посмотрела на серый язык. Казалось, что с этого места проще свалиться вниз и погибнуть, чем произнести речь. Хотя, пожалуй, ни одна альтернатива не выглядела привлекательной.
Выступ располагался слишком низко и не мог быть частью правящего дома, который находился на самом верху.
– Я думала, язык принадлежит дому Ход?
– Так и есть, – ответила Уни. – Всё, что ты видишь между вершиной и языком, – дом Ход.
– Хм…
Колайль кашлянул, как будто хотел что-то добавить, но промолчал. Он тенью следовал за ними. Всегда за спиной. Ему единственному было позволено сопровождать их. Все знали, что Хунгль и Тила – слуги в доме Модрасме, поэтому привлекали бы нежелательное внимание. Наверняка кто-нибудь задался бы вопросом: «Что за девушка в плаще ходит с ними?» А вот в сторону падшего никто и не смотрел. Даже с отвращением.
Мимо просеменили две женщины, несущие разноцветный ковёр. Уни сделала незаметное движение рукой, и Хирка опустила голову, глядя себе под ноги, пока те не прошли.
– Бессмысленно, – прошептала девушка. – Моё возвращение уже не является тайной.
В последнее время семья получила ряд приглашений и подарков. Многое указывало на то, что по городу поползли слухи. Что-то случилось, и это что-то изменит статус дома Модрасме.
Уни вымученно улыбнулась, подождала, пока женщины не отойдут на приличное расстояние, и только потом ответила:
– Ты связана с судьбой народа. С вратами и Потоком. А потому являешься самой большой и важной новостью со времён войны! – Она огляделась по сторонам и снова понизила голос: – Ты дочь Грааля. Как думаешь, что сказал бы дом Ход, если бы кто-то увидел тебя раньше их? Это немыслимо! Думай, что говоришь!