— Допустим, ваш сын идет на войну и погибает там, как герой. Вы убиваете себя — я это уже поняла. Но вот чего я не понимаю, так это ради чего все это делается. Песчаные демоны — кто они? Может быть, вы мне скажете?
— Они — зло, — уверенно заявила Ольга.
— Примерно то же самое говорит и ваш сын, можете им гордиться, — отозвалась я, уже не скрывая насмешки. — Но что такого они сделали, чтобы вы их таковыми считали? Судя по рассказу Агера, их никто и никогда не видел в ваших краях. Эти демоны, как вы их называете, живут себе вдали от вас, и даже не помышляют о нападении. Выходит, их вина состоит только в том, что они не желают жить по законам Бальтазара? Но ведь и вы им не подчиняетесь… Выходит, вас тоже можно считать демоном? Или я чего-то не понимаю?
Было видно, что мои слова смутили женщину — уставившись перед собой, она некоторое время думала о чем-то, но потом рассмеялась и отмахнулась:
— Скажешь тоже. Я — это я. А они — это они. Не путай. Мне просто пришлось уйти, чтобы не погибнуть.
— Возможно, и они были вынуждены бежать? — предположила я, внимательно наблюдая за реакцией собеседницы. — Я вот, например, не вижу другого способа сохранить своего будущего ребенка… Если он у меня будет, конечно.
Последние слова я добавила слишком поспешно, потому что поняла, что увлеклась своим монологом. Действительно, о детях мне было думать слишком рано, особенно если я все же намеревалась вернуться в свой мир. Тем не менее, Ольга не обратила внимания на мое смущение — она напряженно размышляла. Когда охотница заговорила, я поблагодарила Вселенную за то, что она вразумила ее:
— Может быть, ты и права. Я не думала об этом… Никто не думал. Во всяком случае, я таких не знаю.
— Зато я знаю. Сын старого Олафа, например. Говорят, его казнили за вольнодумие. Кто знает, какие идеи у него были?
— Я с ним не была знакома, так что ничего не могу сказать по этому поводу, — с сожалением ответила Ольга. — Но в твоих словах есть смысл. Я сейчас попыталась вспомнить, совершали ли демоны набеги на наши земли — и не смогла этого сделать. Боже мой, неужели я все это время обманывала себя?
Эта догадка так потрясла женщину, что она побледнела и медленно опустилась на лавку. Мне стало жаль ее, но я не знала, что нужно было говорить в таких ситуациях, и поэтому просто промолчала. Тишина длилась достаточно долго и уже начала тяготить меня, когда Ольга, наконец, заговорила:
— Но никто ведь не сомневается… Как такое возможно?
Мне было странно выступать в роли учителя, особенно учитывая разницу в возрасте между мной и женщиной, но отступать было поздно, и я постаралась ответить как можно более доходчиво:
— Так бывает. Если тебе с самого детства внушать мысль о том, что солнце синего цвета, ты рано или поздно начнешь верить в это. Кроме того, станешь преследовать тех, кто думает иначе. Самое страшное — это то, что вам даже в голову не приходило усомниться в чем-либо.
— Если бы я хотя бы допустила подобные мысли, он был бы жив…
Поняв, что Ольга говорит о своем любимом, я покачала головой: мне не приходилось переживать смерть близких — и я могла только представить, какие чувства она испытывала в тот момент. Однако охотница быстро справилась с эмоциями и теперь смотрела прямо перед собой, причем на ее лице появилось странное выражение. Испугавшись, что она может принять скоропалительное решение, я спросила:
— Вы ведь не собираетесь мстить Бальтазару?
— Что? — очнулась женщина. — Нет, что ты. Это было бы еще одной великой глупостью с моей стороны. Единственное, о чем я сейчас думаю, так это как помешать моему сыну погибнуть в этой войне.
— Есть варианты?
— Может быть, — вдруг заявила Ольга. — Но для этого мне понадобится твоя помощь.
Услышав это, я на некоторое время растерялась. Если до этого момента моя роль ограничивалась теоретической частью, то теперь речь шла о действиях, к которым я не была готова. Заметив мое состояние, женщина наклонилась ко мне и заглянула в глаза:
— Я не собираюсь заставлять тебя, это не в моих силах. Если ты сейчас решишь встать и уйти, я не стану удерживать тебя. В конце концов, все эти годы я справлялась со своими проблемами самостоятельно — могу и дальше обходиться собственными силами. Но если ты согласишься помочь мне, я обещаю заменить тебе мать.
Впечатленная этими словами, я не стала говорить о том, что у меня были родители, и только кивнула в ответ. Действительно, что я теряла? При самом плохом раскладе меня убьют — но разве не то же самое грозило мне в случае провала на экзамене? Двое учителей все же лучше, чем один, рассудила я, тем более что Ольга в свое время сама была жрицей и могла о многом рассказать мне. Взвесив все «за» и «против», я взглянула на женщину и улыбнулась:
— Я постараюсь сделать все, что смогу.
Сказав это, я увидела на лице Ольги искреннюю радость — поднявшись со своего места, она подошла ко мне и крепко обняла. От нее пахло незнакомыми мне травами и дымом. Это сочетание мне неожиданно понравилось, и я с удовольствием прижалась к ней — оказалось, что мне очень недоставало материнской ласки, хоть я и старалась не думать об этом. Наверное, охотница почувствовала это, потому что не стала торопиться отпускать меня. Когда, наконец, она расцепила руки, мое лицо снова было спокойным. В какой-то момент меня посетила мысль раскрыться своей новой подруге и соратнице, но то была минутная слабость, которую, к счастью, мне удалось перебороть.
— Скажи, чем я могу помочь тебе? — я решила не откладывать дела в долгий ящик и сразу выяснить, на что успела согласиться.
Женщина выпрямилась во весь свой рост, причем ее голова едва не уперлась в низкий потолок, и торжественно произнесла:
— Я собираюсь вернуть себе сына, и мне не важно, какую цену нужно будет заплатить за это.
— Допустим, что у нас это получится, — я совершенно не удивилась такому повороту, потому что ждала его и даже всячески способствовала ему. — А дальше что?
— Это будет зависеть от многого, — неопределенно пожала плечами Ольга. — Жизнь покажет.
— Нет, так не пойдет…
Я удивилась, услышав такой ответ от бывалой охотницы, которая должна была уметь просчитывать свои действия на несколько ходов вперед. Даже мне было совершенно ясно, что подобный подход неприемлем — если все, что я слышала о Бальтазаре, было правдой, то он ни за что не простит нарушителей спокойствия. Нужно было найти способ избежать его мести. Сделав знак своей собеседнице замолчать ненадолго, я закрыла глаза и постаралась сосредоточиться — мне вдруг пришла в голову дерзкая мысль, которая в первый момент показалась настолько дикой, что я сразу отогнала ее от себя — однако она настойчиво возвращалась снова и снова, пока я не решила обдумать ее более обстоятельно. Ее суть заключалась в том, чтобы сбежать из страны Бальтазара и осесть где-нибудь в необитаемых районах. Я не была уверена в том, что здесь можно найти такие места, но сама идея показалась мне стоящей.
— Скажите мне, — я обратилась к Ольге, которая все это время терпеливо ждала, — слышали ли вы когда-нибудь о местах, куда не суется Бальтазар со своими головорезами?
— Я понимаю, о чем ты! — глаза женщины сверкнули, и она поднялась, чтобы пройтись по комнате. — Такие места есть, но дойти до них дано не каждому. Честно говоря, я вообще не помню, чтобы кто-нибудь предпринимал такую попытку.
— Это так далеко?
— Не в том дело, — охотница с задумчивым видом смотрела в окно. — Расстояние — не главная трудность.
— Что же тогда?
— Путь проходит через земли песчаных демонов. Я помню, о чем мы только что разговаривали, но и ты должна знать кое-что. Они не любят чужаков, в этом нет никаких сомнений. Я боюсь, что мы не успеем обозначить своих добрых намерений, а они не станут ждать. В наши времена сначала стреляют, а потом уже разбираются в том, кто ты — друг или враг.
— Значит, нужно пройти так, чтобы нас не заметили, — возразила я, намекая на навыки охотницы.
Поняв это, она улыбнулась и покачала головой.
— На каждого опытного лазутчика всегда найдется более опытный следопыт. Конечно, не стоит забывать об удаче, но она может отвернуться от нас в любой момент.
— Разве у нас есть выбор? — мне надоело сомневаться, и я решила поставить вопрос ребром.
— Нет, — согласилась женщина, — выбора нет. Ты права во всем. Значит, решено. Но сначала нам нужно дать знать обо всем Агеру. Без него все это не имеет для меня никакого значения. Только помни о том, что у нас почти не осталось времени на подготовку — через несколько дней его могут отправить на войну.
— Если он сдаст экзамены, — напомнила я своей собеседнице.
— Конечно, сдаст, — грустно рассмеялась та. — Это у вас в храме к этому относятся серьезно, а в случае с мальчишками все намного проще.
— Объясните.
— Бальтазару нужны солдаты. Умеешь махать мечом — годен. Знаешь, как пустить стрелу — годен. Сможешь удержаться в седле…
— Да, да, я поняла, — мне пришлось прервать это необязательное перечисление. — Годен. Значит, у нас всего два варианта. Или сделать так, чтобы Агера признали неспособным нести службу, или рассказать обо всем в ближайшее время и надеяться на то, что он поверить нам и предпочтет собственную мать призрачному богатству, которое ему обещает Бальтазар.
— Первый вариант вряд ли сработает, — нахмурилась Ольга.
— Согласна. Ваш сын совершенно здоров, если он вдруг занеможет, его могут заподозрить в попытке дезертировать. Что тогда его ждет?
— Казнь, — мрачно ответила Ольга.
— Значит, мы должны действовать как можно быстрее.
— Об этом я и говорю. И еще… Мне кажется, что этим должна заняться ты.
— Почему я? Нет, то есть, я не против, но разве не логичнее было бы матери поговорить со своим сыном?
— Он не станет меня слушать, — грустно отозвалась охотница. — В мужчинах воспитывают пренебрежительное чувство к материнству. Тебе еще только предстоит узнать об этом. Боюсь, что Агер уже отравлен Бальтазаром и его учениями. Мой сын — полностью сформировавшийся воин, который считает привязанность к матери проявлением слабости, понимаешь?