— Это вряд ли.
Я решительно тряхнула головой и попросила друга рассказать обо всем, что ему было известно о том периоде времени. Но, к сожалению, он смог вспомнить только какие-то разрозненные обрывки информации, большая часть которых была больше похожа на сплетни, чем на исторические факты. Судя по его словам, несколько веков назад — более точными датами рассказчик не располагал — Бальтазар решил перебраться из этих засушливых мест на более плодородную почву. Конечно, сделал он это ради своего народа — другие версии даже не подразумевались. Однако, как только он занял новую территорию, некие дикари, обитавшие в прибрежных песках, решили противопоставить свой примитивный быт высокой культуре своих мирных соседей и стали совершать на них набеги. Конечно, мудрый правитель не мог позволить наглецам разрушить все, ради чего он так упорно трудился, и объявил им войну. Местные ученые мужи всячески подчеркивали, что эта война была исключительно оборонительной, и походы, которые постоянно организовывались в земли песчаных демонов, стали следствием их провокаций. Пока Агер пытался подыскать нужные слова, поскольку рассказчик из него был, мягко говоря, неважный, я уже сложила в голове нужную картинку и теперь удивлялась тому, с какой легкостью местным чиновникам удавалось дурачить собственный народ. Превентивные удары, да, кажется, так это называется. Пропаганда, переписывание истории, пиар-кампании, подмена понятий и прочие средства управления массами, о которых мне столько рассказывала моя мама — все это было передо мной как на ладони. Вероятно, здесь у населения было куда меньше возможностей, чем в моем мире — только этим я могла объяснить тупую веру в то, что Бальтазар с его шайкой считался истиной в последней инстанции. В какой-то момент я поймала себя на мысли о том, что начала испытывать к нему что-то похожее на уважение — мало кому было по силам так затуманить людям разум, чтобы они без сомнений шли на смерть ради призрачной идеи о собственном превосходстве над неизвестным народом, о котором никто давным-давно не слышал ничего определенного. Возможно, его даже не было? Эта мысль показалась мне интересной, но слишком уж смелой — и я решила обдумать ее на досуге.
Тем временем сбивчивый рассказ Агера подходил к концу. Из него следовало, что песчаные демоны уже много лет не показывались в стране Бальтазара, но их все равно боялись, ведь они представляли собой абсолютное зло, которое нужно было искоренить на корню, чтобы оно не разрасталось. На мой вопрос о том, приходилось ли ему сталкиваться с воинами, которые принимали участие в битвах непосредственно с песчаными демонами, мальчик только пожал плечами:
— Нет, конечно… Но это ничего не значит. Нам рассказывали о том, что земли по ту сторону границы кишат ловушками, и, по сути, наши люди, отправляясь туда, практически подписывают себе смертный приговор. Они приносят свои жизни в жертву ради будущего остальных, понимаешь?
О, да, теперь я понимала! С жалостью посмотрев на Агера, я хотела уже вывалить на него все, что у меня накопилось на душе, но вдруг осеклась. В глазах мальчика я прочитала мольбу — он словно просил меня не разрушать его мир. Мне в очередной раз стало стыдно. Я вошла в его жизнь и перевернула в ней все с ног на голову. И пусть в нем его ждала смерть — возможно, это было бы лучше, чем перспектива разувериться во всем, что он знал до встречи со мной. Я и так вынудила его пойти против своих убеждений, отправившись со мной в это путешествие. Не следовало ждать от него большего. Решив так, я улыбнулась и, наклонившись, неожиданно для самой себя поцеловала его в макушку, словно была намного старше мальчика. Возможно, так и было — во всяком случае, я ощущала себя мудрее своего друга на целые века. Мысленно усмехнувшись, я подумала, что, возможно, в плане развития я была ближе к Бальтазару, чем к его подчиненным. Этот таинственный правитель вдруг из грозного тирана превратился в заигравшегося мальчишку, в руках у которого оказалось слишком много власти. Что ж, возможно, так оно и было.
— Спасибо тебе, — я с нежностью посмотрела на Агера, которого смутил мой поступок. — Думаю, нам стоит вернуться, а то твоя мать хватится нас. Наверное, не стоит говорить ей пока о нашем открытии.
— Согласен, — тут же кивнул мальчик. — Только нужно вернуть все на место, чтобы она, чего доброго, не заметила.
Как только мы выбрались из комнаты, охотник тщательно заложил пролом в стене и, отступив на пару шагов, критическим взглядом окинул результаты своей работы. Конечно, стена теперь выглядела не такой цельной, как прежде, однако при необходимости все можно было объяснить естественными процессами.
— Как считаешь? — Агер все еще не мог решить, можно ли оставить могилу в таком виде, и я похлопала его по плечу:
— Думаю, сойдет. К тому же Ольга вроде бы не горит желанием исследовать это место.
— Да, ты права.
Малчик с облегчением вздохнул и, поискав глазами кирку, подвинул ее ногой к стене так, что ее теперь сложно было заметить, не присматриваясь. Отряхнув одежду, он вдруг хлопнул себя по лбу:
— Кольца! Я забыл вернуть их на место.
Видя, что мальчик уже наклонился за киркой, я остановила его:
— Подожди! Это ни к чему. Думаю, мертвецам эти безделушки без надобности, а у нас времени уже нет. Ты же не хочешь потом объяснять своей маме, почему мы ослушались ее?
Представив себе рассерженную Ольгу, охотник поежился, однако все еще стоял в нерешительности. Видя его сомнения, я протянула руку:
— Отдай кольцам мне, я придумаю, что с ними делать.
На самом деле у меня и в мыслях не было избавляться от артефактов, напротив, мне хотелось оставить их у себя. Зачем? Мне сложно было это объяснить даже самой себе. Возможно, это было предчувствие. Или обычное желание обладать чем-то существенным. Не знаю. Так или иначе, но я почувствовала огромное облегчение, когда мальчик с готовностью сунул руку в карман и протянул мне свою находку:
— Бери.
Странно, но как только я почувствовала в своих ладонях металл, у меня появилось почти непреодолимое желание тут же надеть кольца на свои пальцы. При этом меня нисколько не волновал тот факт, что совсем недавно их сняли с мертвецов. Обычно я была очень брезгливой — для меня всегда было проблемой даже надеть чужую куртку, не говоря уже о таких личных вещах как украшения. Но в тот момент жрецы были для меня не людьми, а представителями какой-то неземной цивилизации, почти небожителями — и я с удивлением отметила про себя, что ощущала к ним необъяснимую близость, словно знала их всю жизнь на уровне подсознания. Прежде со мной никогда не происходило ничего подобного, и я на некоторое время была выбита из колеи. И, наверное, мне повезло, что рядом находился приземленный Агер — он не оставил мне времени на сомнения и копание в себе. Раскидав ногами осыпавшуюся глину, он старательно удалил следы нашего пребывания возле захоронения и, еще раз осмотрев все, остался доволен.
— Все, теперь почти ничего не заметно. Пошли. Как твои ноги, кстати?
Этот вопрос застал меня врасплох. Я уже и забыла о том, что совсем недавно испытывала боль при каждом шаге. Чтобы проверить свои ощущения, я осторожно подпрыгнула на месте и с удивлением взглянула на друга:
— Как ни странно, все в порядке. Будто и не было ничего. Как такое возможно?
— Это святое место, — кивнул мальчик в ответ. — Мудрецы упоминали об этом, но я никогда им не верил. Выходит, они говорили правду.
Честно говоря, я сомневалась в том, что в каком-либо мире могли существовать места, способные излечивать раны, но спорить у меня не было никакого желания, тем более что я была ходячим свидетельством подобного чудесного исцеления. И все же я решила пока не выносить окончательного суждения и лично проверить, в каком состоянии находились мои ноги. Конечно, я не стала этого делать при Агере.
Обратный путь мы проделали в тишине. Несмотря на то, что нам было что обсудить, ни я, ни мой спутник не были готовы к беседе — вероятно, Агер хотел хорошенько обдумать все, с чем ему пришлось столкнуться. У меня же голова разрывалась от обилия впечатлений — помимо того, что я побывала в самом настоящем захоронении, мои ноги не переставали удивлять меня. Возвращаясь в свою комнату, я то и дело незаметно подпрыгивала, чтобы убедиться в том, что со мной все в порядке. Наконец, после очередного подскока я приземлилась на небольшой острый камешек, который тут же спустил меня с небес на землю. Заметив, что я снова хромаю, мальчик обеспокоенно взял меня под руку.
— Боль вернулась?
— Да… Но совсем чуть-чуть. Все в порядке, я сама.
Мне было стыдно за свое глупое поведение, наверное, поэтому я предпочла умолчать о том, что произошло. К счастью, к тому моменту мы уже почти дошли до моей комнаты, и спустя минуту я уже сидела на своем постаменте. Наверное, Иштар благоволила нам, потому что стоило Агеру отойти от меня на пару шагов, как в проеме показалась Ольга. Окинув помещение подозрительным взглядом, она сердито уставилась на сына:
— Ты куда пропал? Я же велела тебе не шляться где попало.
— А я и не шлялся, — сердито отозвался мальчик. — К тому же что-то я не помню, как нанимался к тебе в слуги. С чего это ты вдруг заговорила со мной таким тоном?
Женщина тут же пришла в себя и смущенно откашлялась.
— Прости. Само собой вырвалось. Я ведь столько лет жила одна — отвыкла от людей. Я беспокоюсь за тебя, только и всего.
— Ладно, мама, не извиняйся, — Агеру и самому, судя по всему, было неудобно за свою несдержанность. — Я тоже был не прав. Говори, как тебе нравится.
Эта неожиданная сценка, наполненная взаимной нежностью, произвела на меня большое впечатление. Ведь, если подумать, в этом мире отношения между детьми и родителями были чем-то из ряда вон выходящим. Конечно, речь не шла о крестьянском сословье, однако откуда мне было знать, как у них там обстояли дела с проявлением чувств? Никто ведь не говорил мне о том, что здесь было принято любить и лелеять своих отпрысков. Выходит, Агер с Ольгой сейчас проходили через нечто столь же волшебное, как и мое собственное пребывание зд