— Кстати, ты ведь так и не сказала мне, что делала здесь, — наконец, прервал молчание Ламар. — Обычно люди твоего положения не путешествуют так далеко и, тем более, без охраны.
Упоминание о том, что я была важной особой, меня немного удивило, однако я не стала возражать и только пожала плечами:
— Так ты и не спрашивал. Это не тайна, мог бы с моими спутниками поговорить.
— Я пытался, но они молчат. Старик, понятное дело, при всем желании не смог бы сказать ничего определенного. Умный, кстати, ход — взять с собой в поход немого слугу. Этот никогда не предаст. А вот женщина… Ольга, кажется? Она крепкий орешек. Так что я спрашиваю тебя. Можешь не отвечать, если не хочешь. Это не допрос.
— А почему бы и нет? — я не видела причин скрывать от собеседника причин, по которым мы оказались здесь. — Мы с Бальтазаром не сошлись во взглядах. Он считает, что отнимать детей у родителей — это именно то, что нужно его народу. Ну, а мне так не кажется. К тому же мой учитель сказал перед смертью, что мне нужно бежать. Он был мудрым человеком и видел будущее.
— А твои друзья? — было видно, что Ламар слушал меня очень внимательно и старался не пропустить ни одного слова.
— Там все еще проще. Ольга — мать Агера, они недавно нашли друг друга. С моей помощью, кстати. Если бы они остались, то обоим грозила бы смерть. Вот они и решили бежать. А Фирмик, мой слуга, увязался следом. Как видишь, ничего сверхъестественного.
— Из твоих слов следует, что ты предательница, — задумчиво резюмировал мужчина мой рассказ. — У нас не любят предателей, к какому бы лагерю они ни принадлежали.
— Не соглашусь, — порывисто воскликнула я, оскорбившись эпитетом, которым меня наградил собеседник. — Предатель ищет выгоду, а я всего лишь хочу жить так, как мне велит сердце. Разве это преступление?
— Не знаю… — в голосе Ламара звучала неуверенность, и мне показалось, что на этот раз он был искренен. — Возможно. Но нас не учили думать так.
— И что же для вас главнее жизни? — я понимала, что скатываюсь в софистику, но не могла упустить возможность узнать своего собеседника ближе. — Тебя родила женщина, ей ты обязан своей жизнью, и больше никому. Если кто-то заявляет, что это не так, то этот человек или лжец, или подлец.
— Ты богохульничаешь, — тут же заявил Ламар, но по его тону я поняла, что он сам не слишком верит в то, что говорит.
— Пусть так. Но у нас с вами ведь разные боги, не так ли? Значит, мне отвечать придется перед своими, а уж я с ними как-нибудь договорюсь. И вообще, кто сказал тебе, что им есть дело до того, что здесь у нас происходит?
— О чем ты? — нахмурился мужчина.
— Как долго вы воюете? Наверное, никто этого уже и не помнит.
— Битва между добром и злом древнее этого мира.
— Да, но это всего лишь красивые слова, — я рассмеялась, заметив сомнение на лице своего собеседника. — Но не забывай о том, что я имею кое-какое отношение ко всей этой системе. И пусть для вас я на темной стороне, это, по сути, не так важно. Каждую ночь белое становится черным — и наоборот.
— Я не понимаю тебя, — Ламар выглядел озадаченным, и мне пришло в голову, что он не был силен в демагогии.
— О том, что, возможно, все это время ты наблюдал не за борьбой белого и черного, а за битвой зла со злом. Так бывает. Ты считаешь, что стоишь за право дело, и твои противники думают так же. А по факту все вы не правы. Так понятнее?
Мужчина не ответил. Тени от огня оттеняли и без того резкие черты его лица, и я увидела, как сильно оно исказилось. Мне вдруг стало жаль этого человека. Какие бы цели он ни преследовал, ему приходилось исполнять роль пешки в этой затянувшейся игре. Мое отношение ко всему происходящему уже несколько раз менялось по мере того, как я узнавала все новые и новые подробности. Сначала Бальтазар казался мне мудрым правителем, которому удалось сохранитель аутентичность своего народа. Потом, приглядевшись, я поняла, что он был всего лишь местной разновидностью тирана, которого судьба за какие-то заслуги наделила неограниченными возможностями. Я даже вполне допускала, что его предполагаемое бессмертие было очередной выдумкой, а за маской великого наместника богов скрывается кучка жадных до власти людей. Следующим этапом было восприятие так называемого Мастера как покровителя угнетенных. Однако, оказавшись по другую сторону баррикад, я увидела, что здесь ситуация мало чем отличалась от той, с которой я уже успела столкнуться. Что ждало меня дальше? Полное разочарование? Мне не хотелось верить в это — где-то должно было быть место, на которое еще не успели наложить свои лапы ни Бальтазар, ни его соперник. Словно услышав мои мысли, Ламар вдруг спросил:
— А куда вы направлялись? Ведь, если следовать твоей логике, в наших землях ты не намерена была задерживаться.
— Что? — я не сразу очнулась от внутреннего диалога и сначала немного растерялась. — А… Да, конечно, мы хотели пройти незамеченными. Шли в незанятые земли.
— Куда?! — Ламар воскликнул это громче, чем намеревался, и оглянулся, но рядом никого не было, и он заговорил тише. — Откуда тебе известно о них?
— Учитель сказал, — меня удивила реакция мужчины, и я решила выяснить, что именно произвело на него такое сильное впечатление. — Да это и не секрет вроде бы. А что не так?
— Там ты найдешь свою смерть, — уверенным голосом ответил Ламар. — Нам запрещено туда ходить, из этих проклятых мест еще никто не возвращался живым.
— Ну, опять двадцать пять, — я рассмеялась, подумав, что такие речи забавно слышать от опытного и смелого воина.
— Что? — вид у моего собеседника был озадаченный, и я объяснила:
— Ты пойми, я ничего не имею против тебя, и, скорее всего, ты веришь в то, что говоришь. Однако у нас то же самое говорят о вашей стране. Поэтому не обижайся, но я не доверяю пропаганде.
— Чему? — не понял Ламар.
— Тому, что вам говорит ваш правитель. Судя по словам Бальтазара, все вы — дикари, которые живут как животные и не имеют ничего святого.
— Это мы — дикари? — возмутился мужчина. — Разве это не вы приходите на нашу землю, грабите наши дома, разоряете целые селения?
— Вот и я о том же, — мне не хотелось вступать в дискуссию, и поэтому я предпочла согласиться с обвинениями, тем более что они были совершенно справедливыми. — Если все, чему нас учат в храмах, ложь, то я вполне могу допустить, что и вас обманывают.
— Это невозможно, — убежденно покачал головой Ламар. — Я сам видел тела людей, которых привезли оттуда — они были в жутком состоянии, поверь мне.
— То есть, ты говоришь, никто оттуда живым не возвращался? — я уточнила этот момент, чтобы задать следующий вопрос, и, дождавшись утвердительного ответа, продолжила. — А кто тогда привез трупы?
— Что? — не понял мужчина. — О чем это ты?
— Ну, кто-то ведь должен был отправиться туда, чтобы забрать тела ваших людей.
— Я всего лишь воин, — уже не так уверенно ответил Ламар. — Не могу всего знать. И еще… На твоем месте я бы не стал говорить об этом с Мастером. Конечно, если он сам не спросит — тогда нужно отвечать честно.
Последние слова он произнес приглушенным тоном, словно боялся, что его кто-то услышит, и я подумала, что, возможно, у него есть определенные сомнения на этот счет. Не могу сказать, что меня это сильно порадовало, однако и оставлять без внимания подобное проявление человечности, конечно, не стоило. Если Ламар решился на то, чтобы предостеречь меня, значит, он был способен поверить в мою невиновность перед его народом. Что ж, уже неплохо.
— Вот, мы и доехали, — мужчина привстал на стременах и взглянул куда-то вдаль. — Сигнальные огни.
— И что потом? — я проследила за его взглядом, но ничего не смогла рассмотреть. — Мы увидимся еще?
— Это будет зависеть от решения Мастера. Может быть, нам больше не удастся… Впрочем, не будем о грустном. Тебе нужно выспаться и привести мысли в порядок — от этого зависит твоя дальнейшая судьба.
Сказав это, Ламар подозвал кого-то из ближайших охранников, а сам отправился вперед. Мне показалось, что я смогла уловить грусть и досаду в его глазах, но я не была в этом уверена — в конце концов, он, по его же собственным словам, был всего лишь моим конвоиром, который вез меня к месту возможной казни. Сколько таких уже было у него? Сколько еще будет? Представив себе, что он уже вел подобные разговоры сотни раз, я нахмурилась, но тут же отогнала от себя эти деструктивные мысли и образы. Ламар был прав: мне нужно было думать, прежде всего, о себе и о том, как доказать местному управленцу, что меня можно оставить в живых.
Ставка Мастера не произвела на меня особого впечатления — она была сравнительно небольшой и немноголюдной. Впрочем, это могло объясняться тем, что мы прибыли достаточно поздно, но какие-то выводы я все же сделала. Честно говоря, я рассчитывала увидеть что-то более солидное, особенно учитывая грандиозное строение, в котором обитал Бальтазар. Впрочем, я не знала этого наверняка — возможно, его там и не было вовсе. Все, что я успела заметить перед тем, как меня завели в приземистое здание барачного типа, это несколько строений, в которых могло располагаться все, что угодно — от жилых помещений до продовольственных складов. Вопреки моим ожиданиям, меня не бросили в какой-нибудь зиндан и не приковали к стене. Комната, в которой я оказалась, больше была похожа на кладовку. Примерно два на три метра, с одной кроватью, стулом и тазиком, о назначении которого я старалась не думать. Брезгливо поморщившись, я присела на самый край кровати и взглянула в крохотное окно под самым потолком, сквозь которое можно было разглядеть часть Луны. Почувствовав приближение панической атаки, я уже приготовилась сунуть руку в карман, но в последний момент передумала: мне нужно было учиться контролировать свои чувства самостоятельно, чтобы не попасть в зависимость от колец.
Закрыв глаза, я сделала несколько глубоких вдохов и постаралась взглянуть на ситуацию с другой стороны. Да, я находилась в тюрьме, и утром меня будут судить за преступления, к которым я не имею никакого отношения. Самым паршивым было то, что я не могла рассказать правду — местные умники вряд ли будут пытаться разобраться во всех тонкостях моей истории и просто избавятся от меня. Но существовала и светлая сторона. Во-первых, Агеру удалось скрыться, и у меня все еще оставалась надежда на то, что он придумает способ вытащить меня отсюда. Во-вторых, от Бальтазара-то нам все-таки удалось сбежать, а это уже хорошо. В-третьих, со мной были Ольга и Фирмик, которые смогут подтвердить, что я не причастна ко всяким пакостям, которые противоборствующие стороны устраивали друг другу. И, наконец, моя конечная цель — она могла сыграть главную роль во всем этом спектакле. Я направлялась к незанятым землям, а там, по общему мнению, меня ждала смерть. Так зачем казнить меня, если я все