режного океана, где обязательно сгинут, свалившись с края Земли в неизвестность.
Глядя на то, с какой уверенностью мальчик рассказывает мне всю эту чушь, я осторожно поинтересовалась, откуда у него такая информация, и ничуть не удивилась, когда узнала, что сама поведала ему об этом. Мне пришло в голову, что, возможно, вторая Ана специально навешала ему лапшу на уши, чтобы его представления о Вселенной соответствовали общепринятой версии. Не могла ведь она, действительно, верить в такое положение вещей. Во время наших бесед девочка произвела на меня впечатление вполне адекватного человека, и мне не хотелось верить в то, что меня обвел вокруг пальца неандерталец. Однако я прекрасно помнила о том, какая судьба постигла тех, кто в свое время пытался изменить устоявшееся мнение — имя Джордано Бруно навсегда отпечаталось в моей памяти. Поэтому я подавила в себе возникшее было желание просветить Агера и с улыбкой поинтересовалась, видел ли он сам когда-либо этих пресловутых песчаных демонов.
— Ни разу, — сразу помрачнел мальчик. — Они как дикие звери — никогда не даются в руки живыми. За все это время нам не удалось захватить ни одного. Мне рассказывали, как однажды наши славные воины окружили двух из них и зажали в кольцо. Им пообещали сохранить жизнь, если они сдадутся — ты ведь знаешь, что Бальтазар умеет быть великодушным. Но это глупцы только посмеялись над этим предложением, и, представляешь, как только поняли, что выбраться не удастся, убили друг друга, упали вместе на мечи. Их так и нашли — они лежали в обнимку, как любовники. Фу! Не говоря уже о том, что это противоестественно, что их ждет после подобной кончины? А ведь мы могли бы спасти их души. Но, видимо, не суждено нам понять друг друга.
Пропустив мимо ушей намек на мужеложство, я заинтересовалась тем, что войны, судя по всему, велись с помощью весьма устаревшего оружия. Это показалось мне удивительным, особенно на фоне способностей Аны, которые так поразили меня. Бросив взгляд на стол, рядом с которым состоялось мое первое знакомство с этим миром, я грустно вздохнула, но тут же постаралась отогнать от себя тяжелые мысли.
— Расскажи мне о военном искусстве, — я кивнула в сторону кинжала Агера, и тот сразу приосанился.
— Это сложно, не то, что твоя заумь. Кроме того, я не представляю, зачем тебе это нужно — ты ведь вряд ли будешь ходить в походы.
— То есть ты, на самом деле, считаешь, будто нас там только крестиком вышивать учат? — с вызовом бросила я, и мальчик удивленно заморгал:
— Так… Ну, как бы… А что, вас тоже обучают этому?
— А это я, по-твоему, где получила?
Обнажив руку выше локтя, я продемонстрировала собеседнику шрам, который заработала во время памятной поездки в парк аттракционов. Он был похож на след от удара мечом — во всяком случае, мне так казалось: края были ровными, а сама светлая полоса была длиной в несколько сантиметров.
— Ух, ты! — почему-то восхитился Агер, разглядывая мою руку. — Надо же… Я и не знал, что вас там учат ближнему бою. Почему ты мне ничего не рассказывала?
— Хотела сюрприз сделать, — снова соврала я.
— А, помню! — вдруг хлопнул себя по лбу мальчик. — Ты как-то отказалась со мной на охоту идти, хотя до этого сама просила взять тебя с собой. Это тогда ты рану получила?
— Угадал, — с улыбкой ответила я, удивляясь собственной наглости. — Так что там с военным искусством? Я кое-что, вроде, вспоминаю, но все еще нечетко. Не могу понять, что там правда, а что — вымысел.
— Конечно, конечно, — закивал Агер. — Наше вооружение намного превосходит вооружение наших противников. У нас мечи, кинжалы, копья, луки и стрелы. Есть конница. Осадные орудия — я сам видел одно. Правда, мне мой учитель говорил, что в них мало смысла, потому что песчаные демоны не живут в городах, а прячутся в лесах, как дикари. Лучшее средство выкурить их оттуда — это сжигать все на своем пути. Однако они хитры и постоянно придумывают для нас все новые и новые препятствия.
— Например?
— Да все, что угодно. Ловушки разные, рвы, завалы — ничем не гнушаются. По мне, так лучше доброй битвы ничего нет, но они понимают, что в честной драке у них нет ни единого шанса. Поэтому эта война длится так долго.
— А чем они воюют?
— Да чем придется. Я же говорю: дикари. Могут камнем запустить, или, например, на всадника с палкой кинуться. Во всяком случае, так мне рассказывали.
— Разве это честно? — у меня этот вопрос вырвался сам собой.
— О чем это ты? — удивленно поднял брови Агер. — Мы никогда не нападаем на них исподтишка.
— Да, но раз у них нет оружия, то любая битва — это всего лишь истребление…
— Не говори так! — возмутился мальчик. — Если бы они согласились жить, как следует, то этого всего вообще можно было бы избежать. Но они не хотят жить, как мы! Разве я виноват в том, что у них нет того, что есть у нас? К тому же, как говорит мой учитель, на войне все средства хороши. Или ты думаешь, будто демоны щадят наших воинов? Как бы не так! Еще никто из тех, кто попал к ним в плен, не возвращался живым. Так что не строй иллюзий на их счет. И чем вас только там учат, раз ты задаешь такие вопросы?
— Не забывай о том, что я еще не все вспомнила, — мне пришлось в очередной раз напомнить собеседнику о моей мнимой травме, чтобы он перестал задавать неудобные вопросы.
— Да помню я, — вздохнул Агер с унылым видом. — Просто ты такие вещи говоришь, что мне не по себе становится. Не вздумай заводить подобные разговоры в присутствии наставника — а то мигом вылетишь и из храма, и вообще из этой жизни.
— Понимаю, не дура, — я с улыбкой покачала головой. — Скажи, у нас с тобой инициация в одно и то же время должна пройти?
— Да, это случится в последний день ташрита.
Я не стала говорить Агеру о том, что его слова прозвучали для меня как абракадабра, и только кивнула в ответ. Если здесь было то же время года, что и в моем мире, то через неделю как раз должен был закончиться октябрь. Возможно, здесь второй осенний месяц назывался ташритом — почему бы и нет?
— А потом?
— Потом каждый из нас пойдет своей дорогой, как я уже говорил тебе. И только от нас зависит, какой она будет, так что постарайся забыть о том вздоре, что ты мне несла только что. Бальтазар может сделать тебя очень счастливой. А когда я вернусь с войны богатым человеком, то, может быть…
Мальчик вдруг замолчал и покраснел. Сначала я не поняла причину его смущения, но уже через несколько секунд до меня дошло, что, возможно, Ану и Агера связывали не только дружеские отношения. Представив себя в роли жены, я с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться. Однако уже в следующий момент мне стало не до веселья. На самом деле, это очень полезно, когда твоя мать — историк. Например, я точно знала, что в прежние времена я уже считалась бы достаточно взрослой для семейной жизни. Мысленно присвистнув, я показала своему потенциальному жениху воображаемый кукиш и сделала вид, что задумалась о чем-то, чтобы немного прийти в себя. Тем временем Агер, справившись со смущением, подытожил свою лекцию:
— Думаю, на сегодня достаточно с тебя. Я дома подумаю о том, что тебе еще рассказать. Ты тоже подготовь вопросы. Хотя, может быть, к тому времени к тебе уже вернется память.
— Очень на это надеюсь, — поддакнула я, не представляя, чем буду заниматься, как только останусь одна.
Мне нужно было вытянуть из него информацию, которая помогла бы мне быстрее слинять отсюда, однако проблема заключалась в том, что я понятия не имела, о чем нужно было спрашивать. С одной стороны, речи Агера говорили о том, что его общество было крайне ограниченным и отсталым. С другой, умела ведь вторая Ана гулять во сне — ученые из моего мира могли о таком только мечтать. Была ли эта способность уникальной — или здесь подобное считалось в порядке вещей? Девочка говорила, что ей обладали только избранные, но так ли это было, на самом деле? Наконец, я приняла решение и, тщательно подбирая слова, обратилась к мальчику:
— Скажи, а разве мы не можем сражаться с песчаными демонами с помощью снов? Прости, если несу чушь, но у меня в голове все перепуталось — никак не могу собрать мысли в кучу.
— Ну, это вообще не вариант, — как ни в чем не бывало, ответил Агер, из чего я сделала вывод, что он прекрасно понял, о чем идет речь. — С ними это не сработает, мы пытались. Лучшие из лучших пробовали пробраться сквозь коридоры сновидений, но из этого ничего не вышло.
— То есть перемещение работает только в одном направлении?
— Можно и так сказать, — кивнул мальчик. — Но все это не имеет никакого значения, потому что оборотный мир — всего лишь иллюзия. Все, что там есть, ненастоящее.
Это я ненастоящая?! Мне вдруг захотелось двинуть мальчишке по носу, чтобы он на себе ощутил всю нереальность моего существования, но я сдержалась и продолжила:
— А ты?
— Что — я?
— Гуляешь по ночам?
— Да, бывает, — усмехнулся Агер. — Видел там свое отражение, но тот второй я какой-то слюнтяй. Когда он увидел меня впервые, то испугался и орал, как девчонка. Я даже испугался, что он проснется. Сама знаешь, как это неприятно, когда подобное происходит. Так что я стараюсь не наведываться туда. Мне рассказывали, что один из наших как-то решил подшутить над своим двойником и напугал его, в то время как сам нес стражу на башне.
— И что?
— Что, что… Тот, второй, проснулся, а наш, естественно, моментально вырубился и грохнулся вниз. Сложно представить себе более глупую смерть. Хотя, честно говоря, он никогда особым умом не отличался — я его неплохо знал.
— А что происходит с нашими двойниками, когда мы умираем раньше срока?
— Понятия не имею, — с равнодушным видом пожал плечами Агер. — Почему тебя это беспокоит?
— Нет, это я просто так поинтересовалась, — я отмахнулась с деланым безразличием.
На самом деле меня этот вопрос волновал гораздо сильнее, чем я сама себе в этом признавалась. Действительно, если мы так сильно связаны, то не повлияет ли то, что происходит здесь, на мой мир? Возможно, военные конфликты, которые постоянно происходят на Земле, являются отражением ситуации в мире Бальтазара? То есть стоит прекратить это с одной стороны — и тогда с другой у людей пропадет потребность убивать друг друга? Эта мысль была настолько неожиданной, что я с трудом сдержалась, чтобы не озвучить ее. К счастью, мне удалось совладать с эмоциями, и мой собеседник лишился возможности убедиться в том, что его подруга окончательно съехала с катушек.