Мы вышли из прохладного помещения, пошли вдоль рулонов тканей.
— Некому было шить платья из них. Они хранятся здесь много лет. Есть истинные драгоценности, как эта вуаль для волос. Нити будто из живого серебра. Тончайший паучий шелк… к нему прикасаются только нежными женскими пальцами — за мужские мозоли он цепляется, тянется, рвется…
— Некому шить? А… твоя жена?
— Я был женат десять лет. Она утонула, вернее, когда поняла, что тонет, сильно испугалась, и сердце не выдержало. Ее выдернули почти в тот же миг. Уже неживую.
— Понятно…, а почему ты не женился опять? То есть — так долго не женился?
— Пять лет… Я сам удивлялся, что меня оставили в покое с этим, не настаивали. Ведь это мой долг — обеспечить преемственность власти. Очевидно, уже знали… и брак подтвердил — бесполезно.
Я сварливо пробормотала: — Это мы еще посмотрим… — И попыталась отвлечь его:
— А кто занимается всем этим? Хранение, решение — кому выдавать?
— А-а. Это совет. Писари разбирают просьбы — для стражи, для дворца, для нас с тобой, прислуги. У совета есть кто-то, кто знает все об этом, наверное — управляющий.
— А кто выбирал ткани для меня?
— Мила. Я привел ее сюда и спросил, какую ткань она выбрала бы тебе для того приема. Она выбрала светлый бархат. Когда я увидел платье…тебя в нем, то теперь она просто приходит и берет все, что нужно. Шьют ее сестры. Их у нее три. Это хороший заработок.
— А можно, я попрошу ее взять меня следующ…
— Дарина, не нужно просить. Ты просто говоришь, чего хочешь, или — что тебе нужно. Не нужно переводить ваши отношения в приятельские. Она проверенная прислуга. Хороший человек. Я поэтому выбрал именно ее для тебя. Но ей же будет проще, если между вами будет расстояние, она привыкла так. Это ее работа. Я надеюсь, что у тебя со временем появятся подруги, хотя и не хотел бы делить ни с кем твое время.
Так ненавязчиво, постепенно, по какому-нибудь поводу, он знакомил меня с жизнью дворца, порядками, учил делать все так, как это принято или нужно. Иногда советовался со мной, я уже привыкала к этому и не боялась сморозить глупость. Хотя и не думаю, что мои советы отличались мудростью. Просто он приучал меня думать, принимать решения. Пока мои ошибки никому ничем не грозили — мы просто совещались. Он указывал мне, чего я не учла или не знала. Это было и интересно, и познавательно.
Тот, первый мой бал, я запомню надолго. Наверное, навсегда. Сестры Милы постарались — мой наряд был прекрасным, настроение — чудесным. На днях мы с Владом прошлись несколько раз в разных танцах, проверяя, насколько хорошо я подготовлена к балу. Он хвалил меня и сказал, что танцевать мы будем только вместе. Если что-то не будет получаться — он поможет. Это меня совсем успокоило, я доверилась ему. И весь вечер веселилась. Мне понравилось все — музыка, шум, гам, чинные и быстрые танцы, Влад — нарядный, красивый, почти не отрывающий от меня глаз. И главное — я не обязана была с кем-то говорить. Это был не прием. Проходя в танце, я просто кивала тем, с кем была знакома и кто мне нравился. И отворачивалась от тех, кого видеть не желала. А завтра ожидалась поездка на ярмарку. А там сколько всего! И невиданные заморские товары, и танцы на площади, и прирученные звери, и сладости, и гадания, и… куча всего — забавного и веселого. Я потом вспоминала эти дни, как самые веселые и беззаботные, мне было удобно и приятно в них, даже несмотря на то, что за нами везде таскалась стража — явная и тайная, как и говорил раньше Влад.
Так прошла зима. Начинались весенние оттепели. Днем яркое солнце топило слежавшийся снег, превращая в водянистую кашу. А ночью вернувшийся холод вымораживал из него лишнюю воду. Так снег и сошел — быстро. У нас в лесу случалось, что по оврагам он задерживался почти до лета — здесь было иначе. Вскоре я уже выбегала в парк посмотреть на первоцветы, походить по первой траве.
Глава 28
Однажды, когда уже совсем потеплело, Мила нашла меня в хранилище над книгами и сказала, что пришел Мастер и хочет поговорить. Я, не задумываясь, отказалась. Она улыбнулась и сказала, что он сейчас у правителя и знал, что я скажу именно это. У него новости о прошлом моей бабушки и они сами подойдут вскоре вместе с Владом. Я кивнула. Настроение резко испортилось, и я вдруг подумала — а что, если то время что нам дали, уже вышло? Затрясла головой, прогоняя дурные мысли.
Встречала их хмурая, как осенняя туча. Влад выглядел так же. Сердце сжалось и запрыгало, как заяц. Я замерла.
— Что ты так смотришь, будто я пришел тебя съесть? Просто хочу показать кое-что. Влад должен быть рядом. Я тут поговорил с ним и выяснил, какая девица не нравится тебе особенно сильно. Ну-ну… Сейчас сама все поймешь. Пошли.
Мы прошли по коридору, остановились у каких-то дверей. Ведун сказал: — Я особо не готовился, поэтому шустренько не получится. Но за достоверность зрелища ручаюсь. Извини заранее. Держи Влада за руку, открывай дверь и смотри.
Я посмотрела на Влада. Он расстроено кивнул.
— Не буду. Не хочу. Я не жду от вас ничего хорошего. Почему он хмурый? Его расстроит то, что я увижу? Тогда я не буду смотреть, и вы меня не заставите. — Я обняла Влада за пояс и прижалась к нему.
— Ты еще голову засунь в навозную кучу. Тогда еще и не услышишь ничего и не унюхаешь, кроме… Ведешь себя, как ребенок. Это новые знания, я хочу обезопасить тебя, чтобы с тобой не сделали того же, что с твоей родней.
Пришлось подойти к двери, приоткрыть ее и заглянуть внутрь. В комнате царил полумрак. Оконные занавеси были задвинуты. Уловила движение сбоку и обмерла — на широкой кровати с разворошенным постельным бельем лежал Влад. Лежал, закрыв глаза и хрипло постанывая. Его руки сжимали голые ягодицы той самой белокурой девицы с приема, поглаживая их. Она двигалась медленно и тягуче, сидя на нем и откинув голову назад. Распущенные золотистые волосы падали на ноги Влада. Он отпустил ее зад, и подхватил ладонями груди… я захлопнула дверь.
Ошалевшим взглядом уставилась на мужа. Он обнял меня, молча гладил спину. Я судорожно ощупывала его, заглядывала в лицо.
— Это показали твоей бабке. Он не смог оправдаться. А она не стала слушать, а потом ушла. Покажут тебе такое — тоже уйдешь, не разобравшись. Просто никогда не делай поспешных выводов. Пара не легенда. Пара не предаст. Ты своим отказом вынуждаешь нас искать преемника Владу! Нельзя, чтобы то, что проснулось в тебе, пропало зря, это возможность…
— А-а-а…, - захлебнулась я злостью, — во-от зачем вы пришли… Не о нашей семье вы заботитесь и печетесь. Вы опять носитесь с этим бредом. Что — выжил таки, не сожрали его там? А я и не сомневалась. Что он — дурак, из-за каждой своей..? Расстрою вас — там был не фантом. Тарус молочницу из-под него за руку тащил. Все об этом! Провалитесь вы с ним вместе! Только жить начала… — вырвалось у меня по-деревенски.
Я мчалась по коридору к своим покоям. То, что я увидела в той комнате… неприятно, но… нужно будет попробовать. Я улыбнулась сквозь слезы. Сейчас в голове билось другое — бедная бабушка… Бедный дед! Хорошо, что она не узнала о том, что ее обманули. Как это можно пережить? Что он чувствовал тогда, доказывая ей, пытаясь оправдаться, убедить, что любит, что не виноват? Что чувствовал, когда ушла, когда понял, что уже никогда не найдет? Что чувствовал, когда почуял ее смерть? Он рыдал тогда, в той комнате — обо всем, о ней, о них. Небесные Силы, как вы допустили?! Как глупо и как же страшно! Мороз пробежал по коже. Это было потрясение… я замерла, сжавшись в кресле. Влад вскоре нашел меня там. Сел в кресло рядом. Сказал то, что тоже чувствовал: — Страшно…
— Знала бы, кто это сделал — убила бы своими руками, рука бы не дрогнула. Обещай мне, что выслушаешь и будешь верить мне, если тебе покажут такое. Я тоже. Неужели она не знала, что так могут? Не знала, конечно… Страшно как…
— Страшно. Но это в прошлом, это уже случилось. Мы не позволим сделать с собой такое. Мастер дал амулет от воздействия, подобного этому. Держи. Я уже надел.
— Я не верю ему, Влад. У него есть цель, и он движется к ней. Окольными путями, незаметно, но настойчиво. Он может дать мне что-то не то и я побегу, куда скажут. Я боюсь его. Извини… не надену.
— Нас с ним связывает клятва, которую не обойти. Не бойся.
— Влад, слушай! — вскинулась я, — я его услышала, все понимаю — тебе нужен наследник, он прав. Но почему они не дадут нам времени, это что — горит? Просто еще немного времени. Вот смотри — я никогда не соглашусь на то, что они предлагают. Я себя знаю — никогда. Тогда почему я их видела — детей? Значит, случается и чудо, и у нас все получится, просто нужно выполнить одно условие. Я, кажется, знаю что это, Влад. Ты мне веришь?
Он улыбнулся, посадил меня к себе на руки, слушал.
— Я расскажу тебе про то свое видение: я в комнате. Комната большая, светлая, в бледно-зеленом и белом цвете. Очевидно, она завершает постройку, потому что одна стена в ней полукруглая, почти вся из окон. Вдоль двух стен — мягкие лавочки. Пол из коричневого дерева. Окна большие, почти в пол, с частым переплетом. За окнами — редкий сосновый лес и лето… Двойная дверь распахивается, и в комнату врываются двое деток — лет двух-двух с половиной. Мальчик чуть крупнее девочки. Они совсем не похожи. Девочка синеглазая, с черными волосами, как у меня. А мальчик со светлыми глазами и русыми волосами. Они бегут ко мне, смеются, тянут ручки. Я падаю на колени, чтобы обнять их. Обнимаю… — я проглотила слезы, разволновавшись. Успокоилась, продолжила: — Сзади кто-то подходит, подхватывает меня подмышки, поднимает. Обхватывает со спины, утыкается носом мне в шею, будто нюхает. Целует под ухом. У меня по коже табуном пробегают мурашки, дети обнимают за ноги. И ощущение немыслимого, необъятного, безграничного счастья…
Он слушал зачарованно, улыбался. Смотрел, как мне показалось, уже с надеждой…
— Влад, нам нужно найти этот дом. Ты понял? Детей мы сделаем в нем. Это точно. Так что… посылай их всех в Болото. Они заигрались, эти ведуны. Что они творят? Эти фантомы… Ломают жизни, вертят людьми, как хотят. Или сами во все это верят, что еще опасней.