Следующую атаку девушки я не стал блокировать или уклоняться. Моя контратака основывалась на мягком, «женском», стиле осьминога. Девушка в один из моментов «провалилась» не в силах противостоять инерции и я смог связать ее конечности («спрут обволакивает щупальцами жертву»).
Жертва немного потрепыхалась, но после нажатия на определенную точку ее тела обмякла и стала задыхаться. Дав девушке прочувствовать полное поражение, я нажал другую точку, снимая временный паралич.
– Я покоряюсь, мой повелитель, – прошептала проигравшая и расслабилась, демонстрируя нежелание продолжать бой.
– Хорошо. Теперь подыграй мне, – торопливо прошептал я ей на ушко.
В следующий момент, не дожидаясь согласия, приник к ее губам.
Патруль проявил деликатность. Наблюдатель не стал орать на весь парк: «А-а-а-а! Тут целуются!!». Эти слова он прошептал своим сотоварищам. Те также шепотом стали друг с другом переговариваться.
– Где? Хи-хи! Ой. А можно я одним глазком?! – послышался девичий шепоток.
– Ш-ш-ш-ш! Я те дам «одним глазком»! Вот, к примеру, будешь ты целоваться…
– А с ке-е-ем? – вопрос прозвучал лукаво призывно.
– С кем, с кем… неважно. Я к примеру.
– А-а-а-а… – разочарованно ответила девушка патрульная.
– Так вот… Короче, ты с парнем, а кто-нибудь также захочет одним глазком. Приятно тебе будет? Эй! А ты чего там застрял? Живо сюда! Совесть имейте – дайте ребятам побыть наедине.
– А ты, небось, уже не раз бывал по ночам в парке наедине? – ехидно спросил голос наблюдателя, вернувшегося на аллею.
– Это к делу не относится. А слишком любопытные будут всю ночь аллеи изучать вместо отдыха. Всем все ясно?
– Я-а-асно, – стон-ответ прозвучал дружно и шепотом.
Шаги патрульных затихли, а мы так и не оторвались друг от друга. Я больше не чувствовал никакой угрозы от девушки. Наоборот, она явно горела желанием пойти дальше поцелуев. Срывающимся шепотом она спросила:
– Мой повелитель не побрезгует скромной постелью его рабыни?
– Не побрезгует.
Вслед за моим ответом раздался удовлетворенный вздох и меня за руку повели в дом. Не активируя магические светильники, провели в комнату для прислуги на первом этаже и показали скромную, но довольно широкую, кровать. У нас в общежитии поуже будут. Как же? Здесь ведь коттедж, где слуги живут лучше иных благородных!
С грустью подумалось – будь все хорошо, и я бы так жил. Готовил бы для Лики, да гулял по парку. Если бы время можно было бы отмотать назад, что не умеют даже в том мире, то я бы… просто остался дома и не поехал с Ликой в столицу.
Между тем, девушка моментально стянула с себя комбинезон и с энтузиазмом принялась за мою одежду, стараясь поскорее освободить меня от ее сковывающего влияния.
Что я должен делать дальше по ее сценарию? Судя по всему, мы без антракта перешли от первого акта: «Битва титанов», – ко второму: «Рабыня в гареме султана». И что мне делать? Я же никогда не был ни рабовладельцем, ни повелителем. Да и гарема не содержал. Дать себя раздеть или разоблачиться самому? Как там положено? Не хочется неправильными действиями нарушить игру. Еще девушка разобидится, не исключено, что тут же вернется обратно к акту первому. Снова драться не хочется, потому что лень и настрой уже не тот.
Если не знаешь, что делать, не делай ничего. Правда, у лицедеев все иначе – ври, но делай. А у политиков еще проще: «Если вы оказались на краю пропасти и не знаете, что делать, сделайте шаг вперед». Какой линии поведения придерживаться?
В общем, голова, как всегда, занялась не пойми чем, а руки оказались умнее и уже заставили актрису-шалунью тихонько ахать и мурлыкать от удовольствия.
Девушка оказалась горячей, страстной и ненасытной. Так же, как и Дили, она была девственницей с очень хорошей теоретической подготовкой. В этой сфере она подкована была на все четыре конечности, включая пятую точку, но не имела никакого практического опыта. Правда, в отличие от рыженькой скромницы, девушка с самого начала совершенно не стеснялась и отдалась любовным утехам с энтузиазмом умирающего от жажды, наконец-то добравшегося до родника. Меня даже немного напугало ее стремление за одну ночь перепробовать все известные способы любви, благо тренированное тело с великолепной растяжкой позволяло ей чуть ли не узлом скручиваться. Был, правда, и не очень приятный момент. Точнее, не столько неприятный сколько утомительный. Мне показалось, что девушка слишком уж вошла в роль побежденной рабыни и в некоторых случаях просто терпит мои ласки. Дескать, «всё для Повелителя! Всё во имя Повелителя! Все во благо Повелителя!». Лично для меня такая покорность обернулась дополнительной работой. Мне пришлось напрячь всю свою внимательность и чувствительность, чтобы самому определять, что следует немедленно прекратить, а что, наоборот, развивать и продолжать. Не могу получать удовольствие через страдания девушки. На мое предложение просто говорить словами, если вдруг станет больно или неприятно, моя партнерша ответила категорическим отказом. Она-де обязана любыми способами доставить удовольствие «повелителю», оставив свои ощущения на втором и даже третьем плане.
Как бы то ни было, но, судя по стонам и царапинам на спине, несколько раз красавица получила полный заряд наслаждений. А уж каким взглядом она смотрела на меня, выплыв из нирваны!.. Я даже краснел и смущался, искренне не понимая, чего такого особенного сделал.
Через несколько часов, когда заря немного разогнала предутренний сумрак, я спохватился и, поцеловав девушку на прощание, стал быстро собираться. Мне надо было успеть сегодня в ресторанчик напечь очередную партию пирожных, четыре торта на заказ и еще я обещал приготовить в порядке обмена опытом говядину в трюфельном соусе с овощами по-крандорски.
– Повелитель будет навещать свою рабыню? – тихо спросила девушка.
Ох! А я даже имени не спросил, так заигрался с ней в «рабыню и повелителя».
– Как тебя зовут, моя красавица?
– У меня не может быть секретов от повелителя. Меня зовут Каллиморри. Я – истинная чайрини!
О, да-а-а! Истинная чайрини! Ну ка-а-ак же?! Каждая собака знает, кто такие эти чайрини, тем более, истинные. А я не собака, потому, наверное, и не знаю. Это – раса, титул, уровень или ранг?
Впрочем, неважно. Главное, нам было хорошо вместе и я не прочь продолжить общение на горизонтальном уровне. Не сейчас. Позже. За этот длинный день так вымотался, по большей части морально, что сил уж нет даже на удовольствия.
– Да, моя прелесть! Я буду тебя навещать.
– Значит, я могу считать себя не рабыней, а подругой повелителя? – девушка говорила с волнением и ожиданием.
Что ж она так переживает? Неужели так вжилась в роль, что воспринимает игровые прозвища, словно они имеют какое-то значение в реальности. Мне, если уж на то пошло, не жалко, лишь бы не «жена повелителя». Но… настораживает.
– Да, Лима. Позволишь так себя называть? Кали или Мори мне почему-то не очень нравится.
– Кто я такая, чтобы указывать повелителю? Я благодарю повелителя за оказанное доверие и всей душой буду стремиться его оправдать.
– Спасибо тебе, за незабываемую ночь. Сладких тебе снов.
– Повелитель! – вскрикнула девушка и торопливо объяснила. – Я не сказала тебе, когда свободна. Сейчас я работаю по контракту и могу отдыхать в течение дня. Поэтому ночами могу принимать повелителя… если ему будет угодно.
– А что за контракт у тебя?
Девушка ощутимо напряглась и, явно пересиливая себя, ответила:
– Если повелитель прикажет, я не смогу ничего от него скрыть, но мне будет больно из-за нарушения клятвы, которую я давала ранее…
Я поспешил успокоить Лиму, поскольку никаких тайн мне и даром не надо – своих хватает.
– Нет, Лима, ничего не говори… если это не навредит мне.
– Хорошо, мой повелитель, я приняла твой приказ.
– Это был не приказ, а…
– Для меня слово повелителя – всегда приказ.
Все ясно. Продолжать диалог бессмысленно. Лима, вероятно, все еще в игре и не собирается ее прерывать. Что она придумает в следующий раз? Игру «раб и его повелительница»? «Больной и целительница»? Ладно! Потом и подумаем.
Честно говоря, устал я от этих игр в повелители и даже немного засомневался в здравом уме девушки. Так долго сохранять серьезность и ни разу не хихикнуть – это нечто небывалое для девушек. Так что, играть мне уже совершенно расхотелось, но и обидеть девушку буквально перед расставанием было бы неправильно.
– И еще, Лима. Я тебя прошу – если тебе вдруг не захочется… м-м-м… видеться со мной, голова там заболела или женские дни или еще чего-такое, скажи сразу. Я не буду обижаться.
– Хорошо. Я поняла, – Лима вдруг улыбнулась ясно и открыто, словно отбросив за ненадобностью роль «рабыни и подруги», и с некоторой ехидцей сказала: – Только вот боюсь, мой «повелитель» (кавычки я точно услышал) был так хорош, что ничего тако-о-ого у меня при встрече не будет точно. Кстати, голова у меня никогда не болела, а в некоторые дни мы чего-нибудь обязательно придумаем.
Она ненадолго прижалась ко мне на пороге и поцеловала.
В свою комнату я прокрался практически на рассвете, тихо присел на кровать, снял сапоги и. Не раздеваясь прилег прямо поверх одеяла. Кира на соседнем лежбище продолжала мирно посапывать и будить ее я не стал. Она все равно замучает меня вопросами о том, как прошло свидание, так хоть оставшийся час-полтора можно будет спокойно поспать, иначе, несмотря на всю свою непомерную выносливость и силу, свалюсь в обморок, как светская львица, которой прямо в бальном зале отдавил хвост с кокетливой кисточкой грубый и грязный солдатский сапог. Так ведь если подумать хорошенько. Сам по себе эскорт – это постоянное напряжение. Попробуйте весь вечер с незнакомым человеком пообщаться так, будто вы его закадычный друг, да еще разговор поддержать на любую тему. Будь клиент и впрямь другом закадычным, так его и послать можно было бы, а нам нельзя. Живо с работы вылетишь и никогда больше подобную не найдешь.