т только от самого сильного. И да! Есть такой момент – соперничество самцов реально существует и это тоже закон природы. Однако, привлечение внимания женщины может достигаться двумя путями – либо путем подстраивания сопернику всяческих пакостей для того, чтобы через его унижение выглядеть более привлекательным в глазах любимой, либо путем самосовершенствования в надежде, что она поймет и оценит. Первый путь проще и легче, но воспитывает в орке не самые лучшие качества. Как ты понимаешь, мы стараемся направить молодежь прямо с детского возраста именно на второй путь. К сожалению, не всегда это удается, и твои слова о парне-слуге, на мой взгляд, как раз и есть попытка пойти через болото первого пути.
– И что? – со вздохом понурился Элькойот. – У всех так?
– Не у всех, – снова ответил Огробор. – У эльфов, насколько мне известно, картина прямо противоположная. Эльфийки в отличие от наших девушек, мягко говоря, не обладают столь горячим темпераментом. Им, говорят, хватает близости один раз в месяц, а то и реже. Их мужчинам, наоборот, требуется разрядка минимум раз в неделю. При этом проблем с зачатием у них едва ли не больше, чем у нас. Отсюда норма, когда у одного мужчины несколько жен. Вот люди – нечто среднее между нами и эльфами. У них нормой являются и однолюбы и гаремы и даже полигамные отношения.
– Хм, – Элькойот не удержался от иронии. – Что-то не встречал я у людей ни гаремов, ни полигамии…
– Это ты не был на юго-востоке. Там сплошные гаремы. Там, между прочим, стыдно иметь только одну жену. Чем больше жен и наложниц, тем выше авторитет мужчины. А в Сорокаре, наоборот, только пары. Один мужчина – одна женщина.
Только учти – мужчины имеют по нескольку любовниц а женщины любовников. Так что, на словах все в пределах приличий, законов и традиций, а на деле, все как на юго-востоке – чем больше любовников и любовниц тем выше авторитет и вес в обществе. В определенных кругах, конечно.
– Ну а вампиры и гномы?
– У гномов не бывает гаремов. Ни мужских, ни женских. Только один супруг или супруга на всю жизнь. Сплошь однолюбы. Вампиры… хм… у вампиров довольно интересно. Их девушки и парни могут хоть каждый день (ночь) и сколько угодно раз в день (ночь). Но! Перед соитием они обмениваются… кровью. Вампирский поцелуй! Если кровь партнера понравится, а она может понравится только в одном случае – когда партнер годен к зачатию потомства, то один глоток возбуждает их крепче самых изысканных любовных прелюдий. Пробуждает такую страсть, что надо либо кого-нибудь убить, либо оттра… кх-м… полюбить. Хотя, следует признать, пары у них образуются на диво крепкие. В этом они похожи на гномов. Но! – старший орк со значением поднял указательный палец – Но! Одно другому не мешает. Одному из партнеров может понравится кровь кого-нибудь другого и тогда – страсть на троих, а то и на четверых. Так что, Элькойот, смотри! Заведешь шашни с вампиршей – залюбит насмерть, а то и парочку своих партнеров приведет, которые могут не погнушаться тебя полюбить. Ха-ах-ха-ха! Ты уж подумай прежде чем начинать, стоит ли пробуждать тот буйный вулкан, в который превращается женщина расы вампиров.
– Ага, – скривился молодой муж. – Говори-говори. А как же они выпивают насмерть, если надо убить? По-твоему, они так в жертву влюбляются, что потом не пьют ее, а затра… залюбливают ее насмерть?
– Вот ты парень вроде грамотный, – заулыбался во все клыки старший орк, – но очевидных вещей не понимаешь. Ты не видишь разницы, когда покусываешь девушку перед близостью и когда кусаешь мореного кабанчика? Тебе с ним тоже хочется заняться любовью прямо с первого укуса? То есть, можно сказать, ты не различаешь обед от прелюдии к близости? Хотя да-а-а. Знаю я некоторых, кому пожрать слаще ночи с девушкой.
Лучисола под обыденную болтовню мужчин и впрямь незаметно для себя успокоилась. Собравшись с духом, она решительным движением открыла крышку медальона и вгляделась в перламутровый круг под хрусталем, по которому свободно перемещалась капелька теплой крови. Ее крови. В данный момент она указывала то же самое направление, что и раньше. То есть искомый объект, точнее субъект, по-прежнему находился впереди и не отклонился от маршрута, коим следовал ранее. Капелька неизменно указывала направление, даже если держать медальон вертикально.
Мужчины, заметив манипуляции девушки, мгновенно замолчали, и, в свою очередь, тоже впились взглядами внутрь медальона.
– Ну вот, – с нескрываемым облегчением сказал Огробор. – Я ж говорил, что это сражение никак не коснулось нашего парня. Да и кому бы в голову пришло посылать против него чуть ли не взвод архимагов? Смешно даже!
– А вдруг он нанялся в слуги к другому архимагу, на которого напали конкуренты?
– Лу-у-учик! – хохотнул старший орк. – Ну где ты видела слуг у архимага? У них для этого есть ученики. Они лучше всяких слуг позаботятся о том, чтобы их великий (а как иначе?) Учитель ни в чем не нуждался и не тонул в бытовых мелочах. Предлагаю ехать дальше. Времени остается все меньше.
Да. Времени остается все меньше. Лучисоле вспомнилось, как прискакав в столицу Норстоуна и отправив отряд собирать информацию о беглом слуге, она вместе с мужем направилась в посольство орков, чтобы согласно правилам зарегистрировать свое прибытие, заручиться поддержкой в поисках и проконсультироваться с лекарем. Скрывать беременность уже не было смысла, благо медовый месяц с мужем проходил очень даже приятно, и теперь ни у кого не могло возникнуть даже тени сомнения, будто ребенок не Элькойота.
В посольстве все прошло довольно гладко. Их зарегистрировали, обещали всемерную помощь и посильную поддержку, но вот у лекаря вдруг некстати, хотя потом выяснилось, что очень даже кстати, в кабинете оказался шаман. То ли он зашел просто поболтать – оба, и лекарь и шаман, были в о-очень преклонных годах и любили посидеть, вспомнить молодость, – то ли дела какие у него образовались, но Лучисолу с мужем он увидел первым, прищурился, всматриваясь, и отвернулся, будто ничего интересного не заметил.
Лекарь посольства осмотрев девушку, поздравил молодых с будущим ребенком, дал несколько общеукрепляющих настоек, рассказал о дозах и периодичности употребления, присовокупив дли-и-инный список рекомендаций, как вести себя, что делать, а что ни в коем случае не делать будущей мамаше в период беременности. Напоследок, кивнув в сторону шамана, посоветовал и у него проконсультироваться. Вдруг еще не родившийся ребенок – будущий шаман?
Друг лекаря укоризненно ворча, дескать, его специально отвлекают от кружечки тэ, потому что его старый друг стал большим жмотом на старости лет, с кряхтением выкарабкался из кресла и, показав знаком следовать за ним, направился в подвал посольства, где располагался его кабинет для шаманским манипуляций.
В темной комнате без окон по обычаю на потолке был тщательно прорисован светящимися точками вид на ночное небо в степи. Пол был целиком устлан войлоком, а по периметру, образуя шестигранник, стояли курильницы на треножниках. В центре помещения располагался очаг, сложенный из грубо обтесанных камней. Внутри очага домиком стояли полуобгоревшие поленья.
Шаман, войдя в комнату взмахнул руками, словно сокол идущий на взлет крыльями. От всех курильниц разом поднялись вверх ароматные дымки, в очаге вспыхнул огонь, а на потолке-небосводе половинкой сыра взошла «луна».
Все трое расселись вокруг очага на равном расстоянии друг от друга, образовав равнобедренный треугольник. Пламя потрескивало, стреляло искрами, языки огня извивались в танце, жадно облизывая свою пищу. Дым столбом закручивался вверх и там странным образом исчезал. Искры и угольки вылетающие из очага совершенно не вредили войлоку. Таинственно померцав некоторое время, они тихо угасали, не оставляя следов. Подстилка была словно заговорена от огня. Да скорее всего, заговорена и была.
Шаман стал тихонько постукивать пальцами по натянутой коже бубна, отбивая монотонный, завораживающий ритм. Он молча и задумчиво смотрел в огонь, будто там пряталась от него истина, которую непременно надо поймать за хвост и вытащить на всеобщее обозрение.
Истина ускользала, хитрила, виляла, маскировалась под ложь и вздорную фантазию, но опытный шаман хорошо знал свое дело. Надо просто набраться терпения, и не прекращать попытки. Тогда она расслабиться, устанет играть и сама придет в руки ищущего. Даже начнет настойчиво добиваться, чтобы ее приняли и в нее поверили. Но тогда уже ищущий будет критически рассматривать добычу и сомневаться она это или не она – истина.
Лучисола поддалась негромкому ритму, успокоилась и вошла в некое подобие транса. Огонь плясал на поленьях и приглашал девушку присоединится, стать огнем, стать танцем – жить ярко, с искоркой. Она тянулась к пламени, всей душой желая присоединиться, раствориться, принять огонь в себя и стать им. Навсегда.
– Элькойот, – нарушил долгое молчание шаман. – Я попрошу тебя оставить нас с Лучисолой наедине. Это касается… женских дел. Если она захочет, потом тебе сама все расскажет.
Лучисола вздрогнула и очнулась от наваждения. Мужчина, все еще слегка заторможенный, встал с пола и, пошатываясь, молча вышел. Послушный орк.
Шаман еще некоторое время молчал, смотрел в огонь и не трогал бубен. Через некоторое время он проговорил утверждающе, не допуская ни малейших сомнений в своей правоте.
– Не Элькойот – отец ребенка.
Лучисола предпочла смолчать. Она, казалось, никак не отреагировала на слова старика, и продолжала все также отрешенно смотреть на непрекращающееся камлание огня.
– Девочка моя, – снова заговорил старый шаман. – Ты можешь не боятся меня. Дальше меня знание мое не уйдет. Разве что, ты сама захочешь кому-нибудь поведать правду. Но ты еще не знаешь главного. А оно заключается в том, что пусть даже отцом ребенка будет лысый бабуин с южного дикого материка, никто не посмеет слова против тебя сказать.
Почему? Потому что твой плод защищен таким плотным и мощным коконом, какого я еще никогда не видел. А я видел зарождение нашего великого шамана. Присутствовал при этом событии. Видел результаты зачатия очень и очень сильных шаманов, чуть-чуть не дотягивающих до Великих. Так вот. Твой будущий сын или дочь – это совершенно неважно – способен стать Величайшим шаманом орков. Он, еще не рожденный, уже – величайшая драгоценность всего нашего народа. И ты – его мать! Понимаешь меня девочка?