Вера знала, что у нее ноги еще стройнее, чем у Кристины, но все равно завидовала своей помощнице — ей уже не хватало смелости надеть вот такую вызывающе короткую юбку. Хотя плохого в этом ничего не видела. Просто не решалась. А Кристина носит, и никто не удивляется.
— Вот смотрите, Вера Павловна. Это результат контрольной пробы. Несколько партий сеток ушли с покрытием ниже нижнего предела.
— А почему сразу мне не доложили, Кристина?
— Я вас предупреждала. А вы?
— Катерина Сергеевна знает?
— Знает раньше нас.
— Паникерша ты, — снова вмешалась одна из девушек, — тебе же четко объяснили, что допуски рассчитаны с запасом, что на качестве ламп это не отразится.
— Ну и что, что объяснили? А раз покрытие ниже нижнего, значит, мы брак делаем, и я сегодня все забракую, если не увеличат слой покрытия. И пусть меня хоть с работы выгонят! Замуж выйду, мне плевать. Аж двое зовут.
Вера с трудом сдержала улыбку, хотя чувствовала, что беда и в самом деле надвигается.
— Значит, всю неделю сетки шли с таким покрытием? — Вера тряхнула листком.
— Не всю. Во вторник и среду, — сказала Кристина. — Сегодня чуть лучше. Но не выше нижнего предела. Катерина Сергеевна все шутит, а я буду браковать. Как хотите, Вера Павловна. Она ваша подруга, но я все равно буду браковать. А вы как хотите. Я вас уважаю, но я иначе не могу. Вот!
Глаза Кристины покраснели, губы обидчиво надулись. В любую секунду могли политься слезы. Это очень не похоже было на беззаботно-смешливую Кристину.
— Ну, ну, — обняла ее Вера, — все будет в порядке. Брак задерживай смело. Очень жаль, что ты во вторник мне ничего не сказала… Сейчас разберусь. Найди Катю и скажи, чтобы немедленно зашла ко мне.
Вера прошла в свой кабинет, достала из сейфа справочник, отыскала нужную страницу. Данных по последнему изделию не было, справочник уже устарел. Вера неторопливо перелистала папку с технической документацией. Да, шкала допусков на покрытие сетки была широкой. Но ее нижний предел значился гораздо выше нижних пределов в других изделиях. Значит, сетка предназначена для длительных режимов работы и снижение нижнего предела — это уменьшение срока работы лампы. Значит, заводская гарантия на всю партию ламп окажется фикцией.
А Вера хорошо знала, для какой аппаратуры они делают лампы. Однажды пришла рекламация, и Вере пришлось ехать к заказчикам. Ее провели в бетонное подземелье, где вдоль стен стояли высокие, гудящие от избытка энергии металлические шкафы. Белобрысый сержант в очках попросил ее присесть и пообещал через несколько минут объяснить, почему была послана рекламация. В это время на пульте, возле которого сидело несколько офицеров и солдат, беспорядочно замигали разноцветные лампочки, последовали команды, все уткнулись в голубовато-желтые экраны.
— Нарушена граница воздушного пространства, — тихо сказал Вере сержант и протер платком очки. — Они ведут самолет-нарушитель. С каким грузом, пока неизвестно.
Вере стало немножко не по себе. В это время сержант протянул куда-то руку, и на пульте замигала красная лампочка.
— Вышла из строя лампа в одном из блоков, — пояснил сержант и добавил: — Ваша лампа.
Солдаты мгновенно сменили блок и уткнулись в экраны. Но лица их были уже не такими уверенными. Они начали что-то подстраивать, торопливо включать и выключать тумблеры.
— Они потеряли цель, — пояснил снова сержант. — Замена лампы привела систему в возбуждение, нужна подстройка. Вы инженер и понимаете, что в сложном агрегате лампы, как и всякие другие механизмы, требуют обкатки. Чтобы вот такое не случилось, мы делаем замену ламп, не дожидаясь, когда они выйдут из строя. Меняем, ориентируясь на их гарантийный срок. В спокойной обстановке делаем подстройку. Если же лампа не выдерживает гарантийный срок, случается то, что случилось сейчас: операторы пропустили цель. Сегодня была учебная цель, а где гарантии, что завтра не пролетит настоящая?..
Когда она уезжала, ее провожал очень молодой полковник. У поезда он попросил извинения за «приглашение в гости» и сказал:
— Если вы поняли, какое значение имеет для нас гарантия завода, значит, эта поездка была не лишней.
Вера очень хорошо все усвоила и не хотела бы краснеть перед этими усталыми, не знающими никогда покоя людьми. Ей очень хотелось поговорить с Катей, но Кристина сказала, что та куда-то отлучилась.
Вера прошла в другой цех и уточнила, для каких партий ламп израсходованы сетки, полученные во вторник и среду. Проверила документацию. Там, где значилась графа «Начальник ОТК», стояла ее подпись.
Вера бросилась на склад. К счастью, подготовленные к отправке контейнеры с картонными коробками были на месте. Она изъяла накладные и попросила заведующую складом пока никому ничего не говорить.
— Что случилось-то? — безразлично спросила заведующая, полная, ничему не удивляющаяся женщина.
— Брак, кажется.
— Куда ж раньше-то смотрели? Вагоны вот-вот подадут…
— Может, и обойдется, — покраснела Вера и поспешила к себе. Посреди заводского двора ее обожгла мысль: если забраковать такую партию ламп, полугодовой план летит кувырком. Вполне понятно, что Ирина Николаевна да и другие работники горкома не похвалят их. Рабочие останутся без обещанных премий, дополнительных квартир, путевок. Будет испорчено настроение сотням людей, и очень надолго…
Катя ждала ее возле входа в цех. Она была взволнована: глаза тревожно блестели, конопушки на лице выделялись, как шляпки медных заклепок. В курточке, светлых вельветовых брючках и тупоносых туфлях на низком каблуке, она сегодня была особенно похожа на подростка.
— Что, Вера?
— Кажется, беда случилась.
Не сказав друг другу больше ни слова, они прошли в Верин кабинет, закрылись.
— Катя, зачем ты это делаешь?
— Ты ведь знаешь… Цех нуждается в перестройке. Я договорилась с главным. А мы на пределе с планом идем — сетки просохнуть не успевают, как их забирают. Какой может быть разговор о перестройке. Нам нужен хотя бы недельный запас. Откуда его взять? Выход один — уменьшить время пребывания сетки в ванне.
— Но, Катя, ты же понимаешь…
— Понимаю. Поэтому и взяла на себя все это… Я тебе говорила, изделие имеет самую большую шкалу допусков…
— Но ведь вы съехали за нижний предел!
— И ничего страшного. Я ходила в КБ. Мы пересчитали основные входные данные. Все параметры соответствуют заданным. Для волнения нет никаких причин. Вот посмотри, здесь все как на ладони. — Катя развернула трубочку миллиметровки, разгладила перед Верой, придавила один конец вазочкой из-под цветов, второй — логарифмической линейкой.
— Смотри. Ты сразу поймешь.
— Что ты мне хочешь доказать?
— Лампа с нашей сеткой работает в заданных параметрах.
— А гарантийный срок?
— И гарантийный срок…
Катя запнулась, умолкла, заглянула, как в шпаргалку, в свой листок. Вера снизу вверх наблюдала за ее лицом. Катины глаза суетливо бегали по колонкам цифр, оттопыренные губы растерянно шевелились. Вере стало жаль ее.
Уж она-то знала, какое место в Катиной жизни занимает работа. Не заработка ради приходит она на завод раньше времени и уходит позже всех в своей смене. И все, что стоит за сухими терминами «условия труда» и «рост производительности», для Кати исполнено особого смысла. Встречая рабочих, она всякий раз присматривается к ним, пытаясь угадать настроение, с которым они идут в цех. Ей очень хочется, чтобы все приходили на завод, как она сама, с предчувствием радости, пусть маленькой, но обязательно радости. Чтобы, уходя с завода, уносили не только усталость, но и что-то светлое в душе. А чтобы так было, ей надо действовать, искать, рисковать. И она рисковала. Своим положением, добрым именем. Рисковала очень отчаянно. Ведь если Вера забракует всю партию продукции, этот брак отнесут целиком на Катин счет.
— Как же с гарантией, Катя?
— Я не знаю, — честно призналась она. — Думаю, что такое незначительное снижение толщины покрытия не сыграет роли в долговечности. Лампы эти после гарантийного срока служат еще дай бог сколько… Я не знаю, Вера. — Она сложила кулаки и поднесла их ко рту. — Знаю другое. Если серия пойдет в брак, мне крышка. Да и тебе не поздоровится. Такое начнется!.. Передовой завод — и брак! Сразу надо по собственному желанию…
— Что же делать?
— Не обращать внимания. Я тебе еще раз повторяю: все будет в норме. Ведь каждое изделие проверено прибором… Я абсолютно уверена.
— А я не уверена.
— Ну придут одна-две рекламации. Подумаешь, проблема!
— Катя…
— Вера, ты подумай, что будет…
— Наши изделия, Катя, идут не для радиолюбителей, ты это знаешь. Откажет раньше времени — жизни человеческие на карте… Женька твой в небе, а локатор глаз с него не спускает… Мы об этом не можем не думать с тобой. Они меня приглашали за тысячу километров не за красивые глаза. Я там многое увидела иначе.
— Ну хорошо. И что ты думаешь делать?
— Если бы я знала… Безвыходных положений не бывает, естественно.
Зазвонил телефон. Громко, неожиданно. Вера сразу узнала директорский голос:
— Мне сообщили, что вами задержана на складе продукция.
— Да.
— У нас такого давно не было.
— Директор, — шепнула Вера, прикрыв трубку, и, отняв ладонь, неожиданно сочинила: — Изделие для нас новое, у меня появились сомнения относительно нашей заводской гарантии.
Директор хмыкнул. Вера словно увидела его снисходительно-насмешливую улыбочку. От нее не единожды краснели и тушевались пожилые инженеры на директорских летучках, если пытались как-то схитрить перед шефом. Она залилась румянцем, но упрямо развивала мысль:
— Техническая документация по изделию не объясняет один из допусков. Мне непонятен такой большой разрыв между верхним и нижним пределами покрытия сетки.
— Мне понятен, — сухо сказал директор. — Отправляйте продукцию. Вагоны пришли.
Вере показалось, что она подошла к самому краешку обрыва и, закрыв глаза, напропалую шагнула в пустоту: