Архимед!
Я приказал ВР сфокусироваться на Архимеде и его семье. К своему облегчению, я увидел, что их палатка находится за пределами зоны, где шли беспорядки. Архимед и Бастер стояли с луками и стрелами в руках, а с флангов их прикрывали Белинда и Диана с копьями. Эта картина очень меня встревожила: ни та, ни другая оружием раньше не интересовалась.
Но я знал, что отец и сын не зря считаются меткими стрелками. Более того, сражающиеся, похоже, внимательно следили за тем, чтобы не приближаться к палатке Архимеда. Вот и отлично. Того, кто будет угрожать Архимеду, ждет встреча с одним из моих снарядов — и плевать я хотел на последствия.
В моей ВР появился Марвин.
— Какого черта? Что случилось?
— Понятия не имею. Я тут работал кое с чем, и вдруг Гуппи подал сигнал тревоги. Когда будет время, я посмотрю записи камер, но прямо сейчас нужно защищать Архимеда.
Марвин кивнул и взял на себя управление парой снарядов — на всякий случай.
Мы напряженно ждали. Пару раз Архимед с Бастером натягивали тетивы луков и прицеливались, но каждый раз дельтанец, который привлек их внимание, решал, что с ними лучше не связываться, и шел дальше.
В конце концов все стихло. Дельтанцы, потрясая оружием, начали выходить из боя. Теперь мы смогли оценить результаты кровопролития. Там, где шел бой, все палатки были разрушены. Надеюсь, хозяева палаток успели бежать. Я насчитал семнадцать тел, лежавших на земле. Еще тридцать с лишним дельтанцев истекали кровью и звали на помощь.
Меня тошнило. Чем вообще можно оправдать подобную бойню? Что могло к ней привести?
Мы с Марвином переглянулись, и я молча выключил ВР.
— Надеюсь, знахарям хватит сил на такое число пациентов, — сказал Марвин.
— Им придется найти силы, Марв. Я ничего не мог сделать, даже если бы решил раскрыть свое присутствие.
Марвин вздохнул.
— Теперь я понимаю, почему ты все время говоришь про андроидов Билла. Один из них сейчас очень бы пригодился.
— Да, знаю. Правда, они еще не готовы. Но я продолжу тормошить Билла.
Мы сели, и я включил видеозаписи, сделанные за последние пару часов. Мы с Марвином потратили на их просмотр несколько целых секунд.
Наконец записи закончились, и мы откинулись на спинки кресел. Марвин покачал головой:
— Помнишь, мы думали, что дельтанцы смышленые?
— Ага, точно, — отозвался я. — Удивительная тупость. У меня аж припекает.
Причиной всех этих беспорядков и кровопролития стал спор о том, как поделить небольшое животное, добытое на охоте. Невероятно.
Мы уставились в пустоту, переживая шок. Наконец я снова обрел дар речи.
— Пока у меня не появится более убедительная версия, я буду считать, что все это связано с чрезмерной плотностью населения. Я поговорю с Архимедом.
Беспилотник, очень похожий на камень, лежал на земле перед Архимедом. Архимед медленно вращал в руках кремень и делал вид, что изучает его. Если кто-то сейчас за ним наблюдает, то решит, что Архимед собирается делать еще один инструмент.
— Думаю, ты прав, боубэ, — негромко сказал Архимед. — Когда все дома, напряжение сильнее всего. Когда охотники в лесу, жизнь становится более спокойной.
— Это не удивительно, Архимед. Мы уже давно знаем, что животные, даже те, которым нравится жить в группе, больше тревожатся, когда им тесно.
— И что нам делать — выгнать часть родичей из деревни?
Я рассмеялся.
— Архимед, я хочу познакомить тебя с тем, что называется «маркетинг». Не говори им, что они должны это сделать; убеди их в том, что им этого хочется и что ты против этого. Особенно хорошо такая тактика действует на подростков.
Архимед подумал, а затем улыбнулся.
— Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь. И как мы это сделаем?
Я задумался.
— Вот что нужно сделать… Реверсивная психология, — сказал я.
Программа-переводчик превратила мою фразу в «заднюю хитрость», и мои слова, похоже, сбили Архимеда с толку.
Я вздохнул и сделал еще одну попытку.
— Так, вот история с моей родины. Один великий вождь хотел познакомить свой народ с картофелем, потому что выращивать картофель — очень выгодно. Он произносил речи, он посещал деревни, но никого его идеи не интересовали, и никто не хотел менять свою жизнь. Тогда вождь сам вырастил немного картофеля и издал закон о том, что картофель — только для вождей и что жителям деревень его есть запрещено. Не прошло и десяти дней, как люди украли весь картофель и начали его выращивать.
Я посмотрел на Архимеда, пытаясь угадать, дошел ли до него смысл моего рассказа.
Архимед нахмурился.
— Постой. Они растили корнеплоды? Типа, говорили растениям, где расти? Почему просто не собрать их?
Я вздохнул. Вздох — очень человеческая реакция, но Архимед уже научился ее понимать. Он ухмыльнулся, видя мое разочарование.
— Архимед, мы уже говорили про сельское хозяйство. Если действовать аккуратно, можно вырастить кучу растений на маленьком пространстве. Но смысл вот в чем… — Я свирепо взглянул на него, но он, конечно, видеть этого не мог. — Смысл в том, что он заставил свой народ сделать что-то, сказав, что им это запрещено. Возможно, твой народ не настолько упрям…
Архимед рассмеялся.
— О да, мы упрямы. Помнишь, каким Бастер был в детстве?
Мы усмехнулись, вспомнив маленького Бастера. «Упрямый» — это еще мягко сказано.
— Ладно, боубэ, я понял. Значит, мы просто скажем бандам, что им нельзя уйти в новую деревню?
— Э-э, нет, так ничего не получится. Мы им вообще ничего не скажем. Мы начнем говорить о том, что нужно занять другие места для создания деревни — и сделать это до того, как та же мысль придет в голову бандам. И мы будем говорить об этом громко, и там, где они нас услышат. — Я сделал паузу, чтобы он обдумал услышанное. — Задействуй кого-нибудь из совета старейшин, чтобы все выглядело правдоподобно. Но на самом деле просто притворись, что вы думаете об этом, и начинай строить планы.
— И это сработает? — Архимед покачал головой. — Твой народ очень меня удивляет.
— Спорим?
Архимед усмехнулся и помотал головой.
42 Бизнес
Изучив таблицу, я понял, что дела у винокурни «Эннискорти» [5] идут хорошо. Мы успевали выполнять заказы, и, поскольку мы настаивали на оплате по факту поставки, никаких проблем с дебеторской задолженностью у нас не было.
В какой-то момент после продолжительной дискуссии мы решили, что нам нужна винокурня на планете, и, чтобы построить ее, ввели в компанию еще одного партнера — Стефана.
Хлопнув обложкой, Бриджет закрыла планшет и положила его на стол. Затем покрутила плечами и головой и откинулась на спинку кресла.
— Опять спина болит? — нахмурился Стефан. — Тебе стоит обратиться к врачу.
Бриджет неопределенно улыбнулась, затем посмотрела на мое изображение на экране телефона.
— У тебя-то проблем со спиной не бывает, да?
— Только если я сам этого захочу. Но мы, Бобы, обычно пытаемся создавать как можно реалистичную симуляцию. Мне не нужно, чтобы у меня деревенели мускулы, а вот разминать их приятно.
Она кивнула, глядя в пустоту.
— Ты фактически бессмертен, да? Сколько лет именно тебе, Говард?
— Ну, в виде Говарда я существую всего восемь лет, но самые ранние из моих воспоминаний относятся к детству Изначального Боба, которому тогда было года два. Так что я помню то, что произошло за двадцать девять лет жизни Изначального Боба, события четырех лет жизни Боба-1 — до того, как он создал первую партию клонов; четыре года в жизни Райкера; пятнадцать лет жизни Чарльза — одного из первых клонов Райкера, и еще восемь лет с тех пор, как Чарльз создал меня. Как я уже говорил, это субъективное время. В нем много релятивистского замедления времени. Так что всего я прожил шестьдесят лет.
Она скорчила гримасу.
— Это как-то сложно. А мысли у вас общие?
— У меня и других Бобов? Нет. Когда кто-то клонирует Боба, новый клон просыпается с теми же воспоминаниями, которые были у его родителя в момент создания копии. Но после этого каждый из нас идет своим путем.
— Ух ты. Не уверена, что я бы с этим справилась. Жизнь и так сложная.
— А если бы это была загробная жизнь? — улыбнулся я. — Прежде чем стать репликантом, Изначальному Бобу пришлось умереть. Насколько я знаю, после смерти особых перспектив нет.
— С другой стороны, тебе перестают звонить родственники.
— Знаешь, у нас ведь есть один не-Боб. Генри Робертс — австралийский зонд-репликант.
Она скорчила гримасу. Возможно, это была гримаса неодобрения.
— Угу. Говорят, у него не все дома.
— Ну, в самом начале у Генри возникли проблемы с сенсорной депривацией. Мы уже научились их решать. У новых репликантов, скорее всего, все будет нормально. — Я искоса посмотрел на нее. — Хочешь вступить в наши ряды?
— Нет, просто любопытно.
Стефан поднял бровь.
— Бессмертие — это неплохо, — заметил он.
43 Разговор
— Здравствуйте, мистер Викерс.
Человек в экране видеосвязи на секунду удивился, но быстро взял себя в руки.
— Я поражен. Думал, вы так и не поймете, что происходит. Похоже, мне не стоило надеяться на то, что вы просто уничтожите друг друга.
Я улыбнулся ему так, как кошка улыбается птичке — одними зубами.
— Угу. Вы такой работящий муравьишка. Мы выяснили, что теракты в Бразилии — тоже ваших рук дело. Полагаю, вы рассчитывали спровоцировать еще одну войну и, может, убить еще больше людей. Так что те погибшие тоже на вашей совести.
— У них была возможность уйти из жизни добровольно, — отмахнулся Викерс. — Наш долг — помочь им. Вы все равно не поймете.
— Вряд ли вы стремитесь хоть кому-нибудь это объяснить. Думаю, ваши «объявления» вы делаете, просто чтобы потешить самолюбие, а не потому, что хотите кому-то помочь или кого-то просветить.