Это выглядело так, словно ты шепчешь секреты на ухо забывчивому ветру.
Они уселись на лавочку рядом с дорожкой в тени кизилового дерева, и в этот момент солнце выглянуло из-за облаков, словно высыпав на волнистую поверхность Темзы горсть сверкающих бриллиантов.
– Итак, Алиса Грей, – сказал Томас. – Я просмотрел все, что нашел о ней и об экспедиции. Ее дневник обнаружился в нашей библиотеке, и никто не трогал его двенадцать лет. Она была лучшей на потоке, способности выше любых пределов. Захлебывавшаяся в банальном, желавшая быть великой.
– Я в курсе, – Сигрид знала о дневнике, и о тех книгах, которые Томас, должно быть, проглотил за последние дни.
История об экспедиции на Хефер Блефер занимала ее внимание долгие годы.
И вот теперь интерес вернулся.
Томас пробежал рукой по волосам, оставляя торчащие вихры там, где прошла его ладонь.
– Она – это ты, – заявил он.
– Это о чем ты?
– Она – это ты, Сиг. Клянусь. Она была необычной и желала испытания под стать таланту. Например, спасти магию.
– И много хорошего это принесло ей и ее друзьям.
Томас покачал головой.
– Речь не об этом. Они хотели попробовать, – тут он замялся. – И в любом случае. Есть теории.
Сигрид покосилась на приятеля.
– Есть вещи, которые они могли сделать иначе, – продолжил Томас. – Предания Исландии и Норвегии говорят, что путешественники в силах кое-что предпринять, чтобы отклонить влияние колдуна-отшельника, остаться в трезвом рассудке рядом с ним. Наверняка он загадывает загадки, некий сорт проверки, и всякий, кто отвечает, оказывается магически прикован к результату, – он аккуратно ткнул подругу локтем. – Плюс еще такая штука... Мы куда сильнее, чем Алиса.
– Мы не в состоянии этого знать.
– Если бы сама Алиса или кто-то из ведьм в ее экспедиции обладал способностями вроде наших, это было бы замечено.
– О чем ты говоришь?
– Мы могли бы это сделать, Сиг. Ты и я. Добраться до этого проклятого острова. Забрать все знания, что накоплены тем волшебником, и спасти магию, – Томас повернулся к ней, и пестрая тень от усеянных цветами веток легла на его одухотворенное лицо.
Он откинулся на спинку скамьи, закрыл глаза.
– Тот день, когда я понял, что слово, описывающее то, что я есть – «магия», оказался лучшим днем моей жизни, – пока Томас говорил, белые лепестки на цветках кизила начали раскручиваться. – Ты не можешь сказать мне, что это и есть вся жизнь целиком: моднейший способ носить костюм или работа до самой пенсии.
Лепестки засияли голубым, красным, фиолетовым.
– Алиса хотела, чтобы мир открылся перед ней, показал ей что-то невероятное и новое. Она увидела шанс войти в легенду и ухватилась за него обеими руками.
Сигрид вздрогнула, ощущая, как идея прорастает у нее в мозгу, дикая, абсурдная, но неким образом и логичная. Ее сердце забилось с перегрузкой, первый раз она позволила себе заглянуть в то будущее, что начнет разворачиваться с путешествия на север в поисках великого неизвестного.
Она осторожно положила руку Томасу на плечо, и он открыл глаза.
Кивком указала на дерево, чьи цветки горели флуоресцентным огнем, точно крохотные свернутые радуги. Томас моргнул, и лепестки разом опали, затрепыхались на ветру, кружась, точно природное конфетти. Крапинки лаванды, фуксии и золотарника осели в его волосах, мазнули по отвороту как предательский поцелуй.
– Алиса Грей не сумела отыскать свое новое и невероятное, – сказала Сигрид.
– Но она умерла, пытаясь, – возразил Томас. – И это больше того, чего большинство из нас сможет добиться собственной гибелью, – он всмотрелся в лицо подруги. – И ты – больше того, о чем Алиса Грей когда-либо могла мечтать.
Сигрид подумала о больших глазах Аннабель, о ее небрежной улыбке.
Представила себя работающей в городе, ходящей каждый вечер в бар с подругой в надежде, что полоумные мужики оплатят их счет, просыпающейся каждое утро с гудящей головой и надеждой лишь на то, что следующий день будет повторением предыдущего.
И мысль о том, что она может научиться жить в таком ритме, показалась невыносимо лживой.
– Ради всех ведьм, прячущих свою силу. Ради магии, – Томас погладил ее по щеке, большим пальцем убрал выкатившуюся из глаза одинокую слезинку. – Ради Алисы.
Сигрид положила руку ему на предплечье, а когда ущипнула изо всех сил, Томас изумленно вскрикнул.
– Ради нас самих! – заявила она.
Они не стали терять времени.
Утром понедельника они встретились на вокзале, и тут Томас показал себя не с лучшей стороны. Он не смог разобраться, как работает автомат по продаже билетов и как сориентироваться между путей и платформ.
В какой-то момент он оказался настолько сбитым с толку, что Сигрид велела ему заткнуться и держаться в кильватере. Наконец они заняли места в вагоне, Томас сунул новую порцию листьев кхата за щеку, прислонился головой к окну, и начал похрапывать.
Сигрид же сидела на скамье напротив и кусала ногти, наблюдая, как отступает за стеклом Лондон. У ее ног торчал горб рюкзака, набитого походным снаряжением и магическими инструментами.
Сигрид прихватила даже железный штырь – согласно легендам, тот был самой необходимой вещью для путешественников, желающих посетить зачарованный остров; взяла и сердолик, чтобы тот помогал находить путь. Несколько мешков для одежды набила различными драгоценными камнями, излечивающими и усиливающими, открывающими истину и отводящими зло.
Все эти штуки, спички... ну и их собственная отвага.
Через несколько часов Томас проснулся.
– Привет, – сказал он, неуверенно потягиваясь.
– Что мы делаем? – поинтересовалась Сигрид, глядя на него. – Алиса и остальные были подготовлены, они спланировали все до мелочей, и работали вместе на протяжении недель, прежде чем отправиться на север, и знали все о магии соратников вдоль и поперек.
– Ты знаешь все о моей магии, – Томас пожал плечами. – Ты знаешь все.
Он наклонился, подхватил ноги Сигрид, и попытался упереть их в собственную скамью, но девушка отдернула конечности.
Томас вздохнул:
– Ты готовилась к этому всю жизнь.
И чем дальше на север Шотландии уходил их пыхтящий состав, тем чаще мир за окнами погружался в зловещий сумрак густого леса, ну а тот сменялся лигами морского побережья.
За очередным поворотом открылась вспененная река, и поезд пересек ее по мосту столь узкому, что Сигрид показалось – они летят.
Томас был прав, в конце концов: каждый километр пути приближал ее к тому, чем она должна быть, или, возможно, к тому месту, где она не сможет избежать того будущего, что ее ожидает.
Найти лодку до Эйнхаллоу оказалось нелегко.
Не сезон, да и местные рыбаки все как один несли суеверную чушь насчет приливов.
В конце концов, они отыскали древнего моряка, закутанного в плащ, что обедал консервами рядом с ржавым траулером. Они повторили, что хотят, три раза, пока оркнеец жевал сардины золотыми зубами, но затем он все же кивнул. Ни Сигрид, ни Томас не осмелились задавать вопросов, когда он повел их на свой корабль, отдал концы, и плюющийся движок понес судно прочь от берега.
Ветер был ледяным и безжалостным, и Сигрид держалась поближе к Томасу, как обычно излучавшему тепло. Его глаза, острые и чистые как стекло, метались по поверхности воды, которую судно разрезало носом.
Рыбак заглушил мотор, и траулер заскользил к разрушенному причалу.
Сигрид перепрыгнула на него, ожидая, что тот развалится под ее весом, вцепилась в руку Томаса. Но старые отсыревшие доски выдержали, хотя ощутимо промялись под ее каблуками.
– Лучше поосторожнее, мисс, туман на подходе, – сказал моряк с тяжелым оркнейским акцентом. – Это неправильно, чтобы молодая женщина ходила тут одна.
Сигрид заморгала в смущении, но не успела ничего сказать, как траулер растаял во мгле.
– Старый глупый плут, – буркнул Томас, вешая рюкзак на плечи.
Эйнхаллоу был гладким и маленьким, наклоненным и одну сторону, будто тарелка в раковине. Высокий берег, опиравшийся на скалистые утесы, понижался до уровня моря на другой стороне.
Края острова скрывал накатывавшийся туман, и подобно большинству пустынных мест, Эйнхаллоу выглядел до предела чуждым, нечеловеческим. Сигрид ощущала липнущий к коже страх, а под кожей – жужжание незнакомой магии.
Волнистая зелень острова нарушалась там и сям серыми пятнами валунов, заросших мхом, и того же цвета курганами из камней. Летавший надо всем этим ветер хлестал точно кнут, и холод проникал через одежду до самых костей. Изучая рябой пейзаж, было нетрудно поверить, что они подобрались к краю мира так близко, как смогли.
Томас повел их на север и немного к западу, через центр острова, сквозь руины монастыря, где когда-то обнаружили тела Алисы и двух ее спутников. Он прошел развалины со странной уверенностью, как будто вернулся туда, где побывал однажды.
Щебень кишел латентными наговорами, ветер свистел в останках зданий так, словно пытался говорить шепотом.
Сигрид присела в траве рядом с тем местом, где нашли Алису.
Что за сила заставила столь умную и опытную ведьму осознанно лечь здесь и ждать смерти?
Сигрид закрыла глаза и попыталась воззвать к тем остаткам магии, которые Алиса могла оставить после себя. Что-то ведь сохранилось... ощущение парящего дуновения. Открыв себя ему, Сигрид позволила тому, что уцелело от чужой души, коснуться собственного сердца.
Страх. Бездонный и беспорядочный.
Переплетенный с гневом и с предупреждением: НЕ ДОВЕРЯЙ ВЫБОРУ
Сигрид отпрянула, плотнее закуталась в теплый плащ.
Томас привел их на берег, и в низкой, похожей на проволоку траве не осталось следов там, где прошли путники. Стена тумана придвинулась, и все растворилось в ней, кроме серой, взрыхленной поверхности океана.
Они стояли у самой воды, бросая взгляды по сторонам.
Сигрид попыталась не думать, что нашли другие исследователи на этом самом берегу. Образы наполовину сгнивших тел поползли через ее сознание привычной уже дорогой, и дыхание ее остановилось.