На холоде, в окружении могучей чужеродной энергии девушке не хватало воли, чтобы отбросить в сторону фантазии Томаса. Сигрид видела то же самое, что и он: отвратительный спектакль, поставленный смертью.
Прямо за телами гребная лодка утыкалась носом в пляж, качалась на волнах.
– Томас! – воскликнула она.
Столь же быстро, как и появилась, иллюзия рассеялась.
Сигрид моргнула, один раз, второй... лодка никуда не делась!
Томас ухватил судно за нос... похоже он соткал его из материи собственного разума.
– Ты готова? – поинтересовался он, перенося ногу через борт и протягивая девушке руку.
Предупреждение Алисы эхом отдалось в ушах... но они зашли так далеко.
Нет пути назад.
Сигрид ухватилась за ладонь Томаса и заползла в лодку, вздрагивая при каждом ударе волн в борт. Они оттолкнулись от берега, и уже через несколько минут работы веслами Эйнхаллоу пропал из виду.
Сигрид вытащила из поклажи железный штырь, другой рукой проверила, на месте ли сердолик, что висел па шее: он был теплым и пульсировал.
– Что он говорит? – спросил Томас, не переставая грести. – Мы на верном пути?
Она закрыла глаза и сжала камень крепче, вызвала перед собой призрачный образ Алисы, вновь услышала ее отчаянный вопль. И в такт трепыханиям сердолика крик мертвой ведьмы стал громче, сильнее, безысходнее.
– Мы приближаемся, – сказала Сигрид. – Греби дальше.
Туман вокруг них, темный, как пятно дегтя, оставшееся на песке, начал светлеть и рассеиваться. В точности по контрасту с воплями Алисы, что стали настоящей проблемой, терзающей уши и разум.
Днище лодки заскрежетало по каменистому дну, Томас перепрыгнул через борт, и вытащил суденышко на берег. Отвесные утесы нависли над головой, и путешественники пошли вдоль их мрачной стены.
– Не выпускай штырь, – буркнул Томас через плечо.
Сигрид прижимала кусок железа к груди с такой силой, что у нее болели пальцы.
Где-то здесь экспедиция Хефер Блефер встретила свою судьбу...
Сердолик в ладони девушки начал испускать волны жара.
– Это волшебник. Он рядом, – прошептала она.
Резкое потрескивание оказалось единственным предупреждением, и сразу после него сверху обрушился дождь из камней. Томас схватил Сигрид за руку и потащил к утесу, прижал ее к поверхности скалы.
Последняя «дождинка» упала наземь, и они рискнули выглянуть из убежища.
И обнаружили на вершине утеса смутную фигуру в тумане, черное пятно во мгле.
Сигрид оценила утесы, а затем решительно запихнула железный штырь себе в лифчик, не обращая внимания, что он ранит нежную кожу. Используя крохотные выступы и трещины, она шустро полезла по отвесной стене.
В тот момент, когда ободранные пальцы Сигрид нащупали ровную поверхность, поросшую травой, она подняла взгляд и увидела, что Томас таращится на нее сверху.
– Как ты сюда...
Но тут нога соскользнула, и незавершенный вопрос повис в воздухе.
– Помоги! – закричала Сигрид.
Томас продолжал смотреть на нее.
Ее хватка на пучках травы и торчащих из земли корнях начала слабеть, растения отрывались одно за другим. Последним отчаянным рывком Сигрид подтянулась и оперлась локтями на край утеса. Закинула одну ногу, вторую, и перекатилась от обрыва.
Встав на колени, она попыталась восстановить дыхание.
Краем глаза она видела заляпанные кроссовки Томаса.
– Грязный ублюдок, – пробормотала Сигрид, поднимая голову.
Но за его спиной, там, где в тумане занималось сияние, похожее на рассвет, двигалась закатно-сумеречная фигура.
Приближалась. Шаг за шагом.
Томас повернулся, Сигрид вскочила.
Фигура окуталась золотым сиянием, в дымке проявились, выступили очертания плечистого мужчины и элегантной тунике, подпоясанной широким плетеным поясом, и в тяжелом, отделанном мехом плаще.
– Это ты... – Сигрид задохнулась.
У него была оливковая кожа, и сплошная масса темных завитков на голове. Подстриженная борода разделялась на три части двумя струйками седых волос. Сверкающее гало окружало волшебника, он излучал ауру спокойствия.
– Я не знаю вашего имени... – пробормотала она.
Мужчина покачал головой.
– Ты многое притащила с собой, – он взмахнул рукой, и земля рядом с ним провалилась, открылась яма, заполненная пенящейся грязью.
Щелкнул пальцами, и в кратере возник огонь, зеленый и пахнущий серой.
Никакой растопки или дров, чтобы поддерживать пламя...
– Но все нужно принести в жертву, если ты хочешь получить то, за чем явилась.
Сигрид точно так же покачала головой.
– Откуда вы знаете, зачем я здесь?
– Ты хочешь все, – он развел руками. – Как и остальные. Но ты должна выбрать.
– Выбрать?
Мужчина глянул на Томаса:
– Другие. Или ты.
– Я не понимаю! – воскликнула Сигрид.
– Только один из вас может пройти дальше. Если ты хочешь знать все, стать подмастерьем небес, выучиться, как лепить из плоти мира, ты должна принять решение.
Сигрид посмотрела вниз и закусила губу: железный штырь был у нее в руке, кусал тонкую кожу на пальцах.
Томас отступил на шаг, он смотрел на нее со сверхъестественным хладнокровием, с тем самым, что вызывало ее раздражение во время их вечерних споров, с тем самым выражением, с которым пялился, совершенно бесчувственный, когда она балансировала на краю скалы.
– Это был тот выбор, перед которым ты поставил Алису Грей, – Сигрид посмотрела прямо в черные глаза волшебника.
Он поднял бровь:
– Некоторым образом.
В конце концов экспедиции было предложено принести в жертву одного за другим всех, кроме одного, кто и получил бы все. Но они сказали «нет». Алиса сказала «нет».
«Необычные, – Томас назвал их. – Великолепные».
Альтруистичные. Глупые. Отважные.
У Томаса не было оружия, но руки его задвигались, заплясали, складываясь в воплощающие магию жесты. Поле зрения Сигрид начало темнеть – он призывал волшебство, и затягивал ее в собственное восприятие... но ведь он не учился такому!
– А что будет со спасением мира? – прошептала она.
– Один из нас выполнит эту задачу, – ответил Томас, нервно встряхивая головой. – Только один сможет умереть, пытаясь. Стать легендой. Как Алиса.
Чернота поглотила Сигрид целиком, теперь она видела себя через глаза Томаса: взгляд, каким можно резать алмазы, светлые волосы, выбившиеся из прически, треплет океанский ветер.
Она стояла всего в нескольких шагах от края утеса, ноги расставлены, руки сжаты: поза воина. Хватка на железном штыре была такой плотной, что кровь сочилась между стиснутых пальцев.
Томас желал, чтобы Сигрид двинулась по стопам Алисы.
Вступила бы на лишенный эгоизма путь, оказалась бы храброй.
Упоминая, что «они» могут получить все, он имел в виду только себя самого. Хотел, чтобы она принесла себя в жертву, оставив его, чтобы спасти магию и заорать всю славу.
Все, что она ощутила в этот момент – спокойствие.
Сигрид смотрела, как она сама движется на Томаса, подняв оружие, наблюдала холодную решимость в ее собственных глазах, когда ее рука метнулась вниз, погружая железный штырь в его живот. Свободной ладонью она схватила его за плечо и потянула на себя, погружая острый кончик глубже и глубже.
Ее кисть стала теплой от хлынувшей крови, и Сигрид потащила его к краю утеса, не обращая внимания, как Томас дергается, пытаясь сражаться, отсрочить неминуемую смерть.
– Я явилась сюда не спасать магию, – прошипела она: глаза льдисто-синие, холодные и спокойные. – А доказать, что я могу это сделать!
Сигрид моргнула и отпустила его.
Голова Томаса задралась вверх к желтеющему небу, и он полетел вниз, туда, где волны облизывали берег.
Сигрид моргнула еще раз и, вернувшись в собственное тело, заглянула за край утеса. Звука падения она не услышала, а туман оказался слишком густым, чтобы разглядеть точное место, где Томас нашел смерть.
Царила полная тишина, четко слышался удар каждой волны по скалам.
Сигрид повернулась к волшебнику, запыхавшаяся, с растрепанными волосами.
– Все устроено? – его черные глаза выражали холодную неумолимость.
Сигрид сделала шаг, и боль разорвала ее живот.
Она провела рукой от солнечного сплетения до паха и с ошеломлением уставилась на измазанную в крови ладонь. К ее ужасу, слегка пожеванный лист кхата выпал из ее рта.
Сигрид нервно моргнула, и обнаружила над собой сверкающую арку небес. Моргнула снова, и увидела собственную руку, облаченную в перчатку из засохшей крови. Закрыла глаза и ощутила, как вращается ее разум.
– Все устроено? – повторил волшебник. – Ты сделала выбор?
Осмелившись поднять веки, Сигрид обнаружила, что магическое пламя все так же пляшет у ног хозяина острова. Его свет не давал теней, и от огня не шло тепло – это был не более чем трюк, вымысел чего-то реального, созданный, чтобы воплотить некое абстрактное, подсознательное значение. И оно будет мерцать, пока в нем есть нужда.
Тело Томаса не издало звука при падении, оказалось столь же невещественным после смерти, каким оно было при жизни: просто вымысел, каприз Сигрид.
Она выпрямилась, боль в животе исчезла.
Железный штырь все так же лежал в траве, но никаких следов крови на нем не было. Сигрид покрутила шеей и вздохнула полной грудью, ощущая себя парящей, живой, наполненной, целой.
– Все устроено.
– Хорошо, – проговорил волшебник и, повернувшись, поманил девушку за собой. – Теперь мы можем начать.
Мотивы, которым следует темный маг, взыскуя бессмертия и всемогущества.
София Ли. Не будет ли любезен настоящий злодей встать?
Я не люблю негодяев.
Не потому, что они представляют собой зло или в массе своей непопулярны, а лишь потому, что они слабы. Я не имею в виду физическую хилость или магическую беспомощность, речь идет о слабости их художественных образов.