Так что я попросила Сару создать кое-что – или кое-кого – иного сорта.
МОИ ЗЛОДЕЙСКИЕ ЦЕЛИ ДЛЯ САРЫ:
1) Негодяй столь неотразимый, что мне трудно было бы болеть за протагониста;
2) Негодяй с обширной предысторией;
3) Негодяй с невероятной силой и желанием ее использовать;
4) Негодяй, чей моральный кодекс выглядит сомнительным;
5) Негодяй, который заставит меня заново обдумать проблему «что значит быть негодяем».
И Сара придумала Сигрид, и эта героиня заставила меня ощутить в одно время удовлетворение и смущение.
ЧТО СИГРИД ДЕЛАЕТ ЗЛОДЕЙСКИ «ПРАВИЛЬНО»:
1) Она желает знать пределы своих сил;
2) Она сосредоточена и решительна;
3) Она не собирается впустую растрачивать свой по- генциал;
4) Она презирает благодушие;
5) Она талантлива и могущественна.
СПОСОБЫ ПРОЯВЛЕНИЯ ЗЛОДЕЙСКОЙ СУЩНОСТИ СИГРИД:
1) Ее интересует только она сама, а не общее благо;
2) Ее искушает (и в конечном итоге поглощает) могущество;
3) Она верит, что убила лучшего друга;
4) И не чувствует угрызений совести по этому поводу;
5) И даже не думает, что могла повести себя иначе.
Образ Сигрид срезонировал внутри меня так мощно, что я задумалась – что этот образ может раскрыть в моем собственном характере? Хотя я видела предательские признаки зла в действиях Сигрид, в то же время я могла с легкостью представить себя на ее месте, принимающей те же решения. И это заставило меня понять, насколько размытой может быть граница между героем и негодяем.
Я всегда ощущала себя протагонистом собственной истории, но при этом мне интересно было думать, что я могу стать злодеем в чужой. Кто-то другой пытается заполучить что-то или добиться неких целей, и я оказываюсь у него на дороге.
В некотором роде каждый из нас – переплетение антагониста и протагониста, героя и негодяя, и Сара подсвечивает аморфность этих ролей с помощью действий Сигрид.
Сигрид амбициозна, и безграничность ее сил никем не оспаривается.
Но в то же время она умна, надежна и, что наиболее важно, понятна в своих мотивациях. Она стоит посреди серого поля двойственности и, когда история оказывается закончена, я ловлю себя, что не убеждена до конца, что Сигрид и есть злодей.
Я с легкостью приму подход, согласно которому наша героиня просто решительная девушка, чье единственное преступление – если вообще можно использовать это слово – заключается в том, что она хочет проверить, как далеко она в состоянии зайти.
А ведь это не обязательно плохо.
Я имею в виду, что я, например, веду себя так же на учебе каждый день...
Конечно, Сигрид безжалостно убила того, кто в конечном итоге оказался всецело нереальным, и я на учебе такими вещами практически не занимаюсь. Ну, не каждый день. Но если даже она была холодной и безжалостной, она также выглядела рациональной до такой степени, что это заставило меня задуматься: кто же настоящий злодей?
Сигрид не только оставила меня с вопросами по поводу того, какие этические ограничения определяют то, как наша героиня распределяет по категориям добро и зло. Она вынудила меня задуматься над вымышленным сеттингом ее истории – миром, где с магией все обстоит необычным и уникальным образом.
ЧТО МНЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ УЗНАТЬ ЕЩЕ:
1) Кто Гарри Поттер, если Сигрид – Волан-де-Морт? Чей она антагонист?
2) Что она будет делать с обретенным могуществом?
3) Как изменится магическая политика после того, что случилось?
4) Может ли она определять, кто достоин прикоснуться к резервуару магии?
5) Что представлял собой Томас?
Возможно ответы на эти вопросы не имеют особенного значения.
Прочтенный текст заставил меня глубоко задуматься о том, что порождает злодеев? И именно этого я и хотела с самого начала.
Марисса Мейер. Морская ведьма
Острый край раковины разрезал кончики моих пальцев, когда я попыталась оторвать эту штуку от гнилого дерева.
Я то и дело проклинала гнусных моллюсков во время работы, и к этому моменту поняла, насколько глубоко их ненавижу. Порочные, упрямые мелкие паразиты. Неблагодарные, злобные ублюдки.
Немного времени прошло, и я начала проклинать уже собственные хилые мускулы и длинные, иссиня- черные волосы, что все время плавали перед лицом и мешали мне видеть как следует. Очередная раковина упала ко мне в ладонь, и я вскрикнула от злости. Выхватив нож китовой кости из мешка, я вскинула его, полная решимости порубить эту штуку на куски, но в первый момент удержалась от искушения, а потом ярость моя начала угасать.
Моллюски нужны мне целыми и невредимыми, иначе от них не будет толку.
Я втянула полный рот соленой воды, покатала между щек и выпустила струю через стиснутые зубы. Мой хвост несколько раз ударился о борт судна, затонувшего много лет назад, породив гулкий ритмичный звук, что вошел в резонанс с моим пульсом.
Выглядывая рассевшихся на гнилом дереве моллюсков, я подумала, что ничто меня не отпугнет. Эти мелкие пакостники – последний ингредиент, и я добуду его, и не имеет значения, сколько ранок и шрамов появится на моих пальцах.
Что стоит кратковременная боль по сравнению с жизнью, полной блаженства?
Убрав волосы от лица, я вернулась к работе, принялась отколупывать раковины ножом. Подцепила одну из них и налегла всем телом, молясь и пыхтя от напряжения. Дерево начало крошиться, и я схватила край наполовину сгнившей доски, и потянула изо всех сил, упершись хвостом. Деревяшка заскрипела, поддалась и отвалилась точно в тот момент, когда особенно гнусный моллюск разрезал подушечку на моем большом пальце. Я отдернула руку с гневным рычанием, кровь рядком крошечных жемчужин расцвела на коже, а потом растворилась в темной воде.
– Вот тебе! – рявкнула я, тыкая ножом в предательскую раковину.
С легким «поп» та раскрылась и медленно начала опускаться к океанскому дну. Это вовсе не выглядело той мучительной смертью, которой я желала своему обидчику, но было уже не важно, ведь я получила то, за чем пришла.
Открыв мешок, что бугрился у меня на плече, я сунула туда доску, сплошь усаженную раковинами. Двадцать пять живых моллюсков требовалось для заклинания, и к этому моменту я собрала в два раза больше для полной уверенности, что их хватит даже если что-то пойдет не так, и мне придется начинать все заново.
До сих пор я не бралась за настолько сложное чародейство.
И никогда так не хотела, чтобы оно сработало. Никогда так не нуждалась в успехе.
И теперь мне осталось добыть единственный ингредиент – три чешуйки с хвоста мужчины, которого я желала влюбить в себя.
Я все еще не знала, как подобраться к принцу Лоринделу достаточно близко, чтобы срезать эти чешуйки. Зато была в курсе, что королевский концерт будет сегодня, и что принц непременно там появится. В окружении мерзких приспешников, нет сомнений, но они не будут торчать рядом с ним весь вечер.
Ну а мне хватит нескольких мгновений.
Три чешуйки, три ничего не значащих кусочка плоти, и завтра в это время Лориндел будет мой.
Я закрыла глаза, прижимая мешок к груди: храбрый Лориндел, убивший неуловимую акулу и доставивший ее тело во дворец, чтобы все королевство могло отпраздновать; добрый Лориндел, работавший вместе с остальным морским народом, когда нужно было возводить убежища для тех, кто лишился жилищ после чудовищного шторма; прекрасный Лориндел с лукавой, мальчишеской улыбкой; идеальный Лориндел, обреченный на то, чтобы стать великим королем.
Ну а королю нужна достойная его королева.
Я открыла глаза, ощущая, как пульсирующее под кожей желание тянет меня вверх: я буду этой королевой.
Мой хвост изогнулся в сыром песке, когда я отвернулась от корабля, повесила мешок на плечо и рванула вверх. Нож оставила в руке, помня о том, что тут водятся хищники, но мысли мои уплыли обратно к моему заклинанию и моему принцу.
Я нырнула под мачту, что сломалась много веков назад, прошла под испорченными водой парусами. Скользнула над носом, когда некая фигура загородила мне дорогу. Вскрикнув, я попыталась остановиться, но инерция принесла меня прямо в объятия встретившего меня мужчины.
Я услышала смешок, и крепкие руки, взяв за плечи, слегка отодвинули меня. Сердце мое пропустило удар, когда я узнала это идеальное, прекрасное лицо: Лориндел широко улыбался, черные глаза смотрели в мои, а светлые волосы покачивало течением.
– Вот это сюрприз, Нерит, – сказал он.
Ох, мое имя, произнесенное этим голосом!
Трепет прошел по моему телу от шеи до кончика хвоста.
– Что ты делаешь на этой отмели? – продолжил Лориндел.
– Я... ничего, – я запнулась и поправилась. – Просто смотрю.
Я сглотнула с трудом... его руки все еще лежали на моих плечах.
Так близко... как никогда еще не был за всю мою жизнь, если вспомнить все мимолетные встречи, когда мы проходили мимо друг друга в коралловых чертогах Короля Морей. У него не было причин сокращать дистанцию. Ведь я просто никто.
– Смотришь? На что? – странная веселость читалась па его лице, а глаза не отрывались от моих, решительные и цепкие, как те моллюски, что отчаянно держались за корабль.
Я подумала о раковинах, и о мешке, что съехал на бок, о книге заклинаний, лежащей в моей пещере, о списке ингредиентов, накарябанном чьей-то древней рукой. Подумала, стоит ли врать, и решила, что нет, ведь правда не принесет вреда.
– Моллюски, – прошептала я.
– Моллюски? – спросил он с насмешкой. – Эти мерзкие маленькие сосальщики? Интересно, что тебе от них понадобилось?
И прежде чем я сумела придумать разумный ответ, его руки скользнули с моих плеч на локти, потом к запястьям, и к кончикам пальцев, и каждое прикосновение вызвало щекотный спазм на коже.
– Ты порезалась, – сказал Лориндел, хмуря брови и поднимая мою руку.
Своим большим пальцем он пощекотал мой, его хвост слегка задел мой плавник.
Его хвост! Принц был так близко, а я все еще держала нож...