– Конечно, нет, Исаак, но Лондон – гнездо болтунов и выдумщиков, и сейчас они чешут языки, размышляя, как может добродетель женщины выжить в подобной дикости! Никто не поверит, что ее не тронули!
И как только Джордж сказал все это, самым серьезным тоном, как Исаак услышал музыку. Сначала она зазвучала слабо, почти неразличимо, но вскоре подавила все остальные звуки.
– Ты это слышишь? – спросил он, но Джордж уже убрел дальше, и свет от лампы переместился вместе с ним.
Исаак тяжело, шатаясь, повернулся, и уставился в туман.
– Он назвал нас «жестокими», – пробормотал он, не понимая, к кому обращается, – за то, что мы забрали принцессу Алису.
Свет полыхал меж деревьев, небесно-голубой и пульсирующий.
Он шагал вслед за песней, забыв о Джордже, о Мериголд, о сыне королевы эльфов. Каждая сказка предупреждала об опасных голосах зачарованного леса, о кругах камней, что прячутся в траве и берут в плен любого, кто только посмеет забраться внутрь. Но хотя Исаак знал все это, знание это будто вымыло из разума, настолько основательно, что оно перестало иметь значение.
Чаща выглядела безопасной, и нечто чудесное ждало его там, где пылал синий огонь, нечто такое, что положит конец всем его страданиям, и нужно всего лишь дойти, добраться...
Вскоре юноша зашагал уже по берегу ручья, в водах которого сновали рыбы с радужной чешуей. Их острые зубы напоминали иглы, торчавшие из вывернутых наизнанку ртов.
Исаак зашел в воду и, зачерпнув полные ладони, увидел собственное отражение. Точно такое же, как изучал не так давно – или давно? – в зеркале, но более счастливое и без налитых кровью глаз.
Моргнув, обнаружил, что стоит у входа в пещеру.
Пошатываясь, точно пьяный, Исаак вошел в нее, его рука в перчатке скользнула по камню, а при вдохе в легкие попал неземной, сладкий аромат.
– Исаак... – некто позвал его. – Исаак...
Сам ветер шептал его имя.
– Мериголд, – сказал он.
– Исаак...
Юноша заставил себя двинуться дальше, болезненно цепляясь плечами за стенки пещеры, расплескивая холодную воду. Слепой и глухой, он ударился головой о выступ скалы, но боль оказалась смыта мыслью о том, что Мериголд должна находиться по другую сторону этой преграды.
Он должен вернуть ее. Она должна снова быть его любовью.
Свод над головой исчез, и Исаак прикрыл глаза ладонью – свет обрушился сверху, ослепляющий солнечный свет, из белого превратившийся в янтарный там, где он пробивался через полог из листьев цвета охры. Птицы чирикали на спускающихся к земле ветвях, а те были усажены плодами всех цветов радуги.
И никаких признаков ночи, что царила на другой стороне...
Он стоял на укромной поляне, видел крохотный рай, укрытый в недрах чащобы, и всюду тут были женщины и девочки. Малышка в золотых браслетах со смехом каталась по траве, по ее щекам и лбу скользили тени от листьев, несколько девочек-подростков не старше четырнадцати ловили рыбу с помощью острог, другие танцевали, собирали фрукты или плели венки из цветов.
У одной из женщин лицо покрывали морщины, а волосы отливали серебром, и вот она держала младенца.
Они все были просто одеты, многие в штанах, другие в юбках, подвернутых до колена, третьи в платьях, выглядевших так, словно их сшили из живых бабочек.
Исаак никогда не видел столько девочек вместе, и без сопровождающего.
Был ли это мираж? Густой запах цветов одурял, от него кружилась голова...
И там, где ручей заканчивался, впадая в глубокий и чистый пруд с водопадом, находилась женщина, чьи волосы сверкали подобно наилучшему лаку. Облегавшее ее фигуру нефритово-зеленое платье было подтянуто так, что виднелись загорелые тонкие лодыжки.
Держа кувшин, она лила воду на свои волосы, обновляя их блеск.
Глаза закрыты, а голова – склонена к плечу.
Исаак смотрел бы на эту женщину вечно, настолько мирной она выглядела.
– Мериголд, – выдохнул он, не в силах сохранять молчание, и повторил, громче: – Мериголд!
Она повернулась в его сторону, ее глаза раскрылись, и Исаак невольно заулыбался: она жива! И вместо того, чтобы сделать ей выговор за неподобающий наряд, он побежал к любимой, вытянув руки.
Она закричала.
Исаак резко остановился.
Мериголд отшатнулась от него, сползая по камню, на котором сидела, пока не оказалась по колено в воде.
– Нет, нет, – сказала она, и крикнула в сторону поляны: – Приведите королеву! Почему никто из вас, ради неба, не остановил его?
Девочки на поляне дружно повскакали на ноги.
– Мать! – закричали они хором. – Мать, помоги Мериголд!
Зов обежал прогалину, будучи подхвачен всеми без исключения, пока не превратился в колокол, звон которого полетел через лес. Исаак едва обратил на это внимание, все, что он мог – это смотреть на Мериголд, и казалось, что все, что она может – смотреть на него, но ничего знакомого не осталось в ее милых чертах.
Он не мог поверить, но на ее лице читался вызов!
– Оставь меня, Исаак Файрфокс, – сказала она дрожащим голосом, подол ее платья колыхался на поверхности воды. – Позволь мне уйти.
– Ты околдована, – он протянул к ней руку. – Королева эльфов похитила тебя. Милая, я могу забрать тебя назад.
– Назад к чему? – Мериголд покачала головой. – К жизни домашней служанки? Которую сдают внаем, точно вещь? – она отступила еще дальше от берега. – Она говорит, что он убьет меня. Джордж. Он же всегда этого хотел, ты знаешь. Если я вернусь в ваш мир, то надолго там не задержусь. Я пожалела тебя однажды, ведь тебя обманули, но я не могу простить тебя. Я не могу простить тебя за то, что ты не видишь ложь Джорджа.
Она никогда не разговаривала с ним подобным образом.
Обычный трепет исчез из ее голоса, и тот зазвучал холодно и твердо.
– Ложь? – спросил он. – Мериголд, что, ради всех святых, ты имеешь в виду? Никто не сдавал тебя внаем.
– Посмотри на Джорджа, загляни внутрь себя. Неужели ты никогда не догадался, что когда я плакала, я делала это потому, что боялась, а не потому, что была счастлива? – она скрестила руки на груди, точно закрывая щитом собственное сердце, и стала выглядеть такой юной и хрупкой, такой похожей на его Мериголд. – Теперь я знаю. Знаю, что я целостна, сильна, что свободна делать со своей жизнью то, что сама хочу. Тебе никогда не забрать меня отсюда подобно тому, как королева Виктория забрала Алису. Подобно тому, как мой отец отобрал меня у матери.
– Мериголд, достаточно! – понятно, что ее разум отравлен дурными чарами королевы эльфов, но он начал злиться. Он преодолел все препятствия ради нее, и для того, чтобы услышать, как она называет брата убийцей и вспоминает мать, которую не знала. – Ты слегка не в себе, моя любовь. Ты смущена и испугана.
Она вскинула подбородок:
– Мне кажется, я разумна и наделена зрением, и могу решить, кто я и где нахожусь! Сейчас я больше в себе, чем когда-либо ранее!
– Раньше ты была идеалом! – горло его перехватило. – Ты и сейчас идеал, Мериголд!
– Нет, я была угодливой, – сказала она горько, – поскольку такую меня хотел ты. Исаак, он всегда знал все о твоих желаниях. Мой брат знает, какие женщины тебе по вкусу – мягкие в речах, умеющие льстить тебе и глупо хихикать над твоими шуточками!
Она ударила рукой по воде, полетели брызги, а Исаак отпрянул.
– Он шантажировал меня! Он считал, что это я разрушила всю его жизнь, стала причиной смерти его матери, и навлекла позор на его фамилию! Решил это еще в детстве! Увидев меня в колыбели, он поклялся, что я за все заплачу! Отдам ему долг, выйдя за тебя замуж, даже если после этого я до конца жизни пробуду в отчаянии! Его не волнует мое счастье, не волную я, его интересует только его собственная репутация! – лицо Мериголд исказилось, слезы заблестели в глазах. – Ох, Исаак, неужели ты до сих пор не видишь?
Его слуха коснулось шуршание – дети сыпали из корзин сухие листья, укрывая землю настоящим ковром.
Это не могла быть Мериголд.
– Он использовал нас обоих! – выплюнула она. – Он сказал мне, что убьет меня, если я откажусь делать то, что он хочет, тогда, в первый раз... и позже он обещал уничтожить меня, если я не стану для тебя идеальной любовницей. Он бы сказал Синнетам, что мы встречаемся, и позволил бы им захватить нас во время свидания. Вспомни, ведь он устраивал наши встречи! Разве не так? Он всегда знал, где мы и когда.
Мериголд вышла из воды, струйки потекли с ее волос, с промокших рукавов.
– Он стал твоим другом лишь потому, что посчитал тебя слабовольным. Мой брат всегда умел говорить и убеждать. Если бы ты женился на мне, если бы тебя удалось в конце концов убедить взять меня замуж... он верил, что род Бифов вернет прежнюю славу, а ему не придется жить в нищете, – она покачала головой, грустно улыбнулась. – Никогда я не была твоей. Я не люблю тебя. И никогда не любила. Если я для тебя хоть что-нибудь значу, оставь меня в покое!
Исаак почти задыхался.
– Я не могу оставить тебя, – он не мог понять и не желал понимать. – Джордж сказал мне... Он сказал, что ты любишь меня, что ты хочешь видеть меня...
– Служанка с кухни в доме, где ты никогда до тех пор не был. Когда, по-твоему, страсть к тебе помутила мой разум?
– Ты увидела меня из окна!
Во взгляде ее появилась жалость:
– Ты на самом деле веришь, что возможно влюбиться в человека, увидев его через окно?
Он не мог выносить этого, не мог смотреть на нее, зная, что она убежит, если только он попробует схватить ее, просто сделает шаг.
– Мериголд, иди сюда.
Исаак услышал крики девочек, и звук этот вырвал его из воспоминаний.
Обернувшись, он увидел, что на поляну вступил Джордж, и что дети разбегаются от него, взывая к Матери.
– Мой друг... – сказал он слабо.
– Мериголд, – сказал Джордж, игнорируя спутника, – ты перестанешь корчить из себя дуру и выйдешь из воды. Немедленно подойди к нам.
Она отступила на глубину, споткнулась, но отошла еще дальше, так что вода поднялась ей до талии.