да успеем. Ты ничего не теряешь.
– Это сумасшествие.
– Он бы не хотел, чтобы ты стала матерью-одиночкой и унижалась перед родителями.
– Этого никто не хочет. Но твоё предложение не лучше.
– Я не прошу дать ответ немедленно. Подумай спокойно. Я приду через неделю… Месяц… Если потребуется любая помощь, сообщи.
– Снова ты хочешь, чтобы тебе дали хоть один шанс.
– Нет. Никакой любви. Мы уже всё с тобой обсудили. Я дал обещание самому близкому человеку. И хочу тебе помочь, потому что мы друзья.
Уходя, я бросил небрежный взгляд на выцветшие зеленоватые обои с бестолковым узором. «Поклеим новые», – чуть не сказал вслух…
Следующие три дня постоянно смотрел на телефон – не помогало, он терпеливо молчал. Я пытался убедить себя, что поступил правильно. В течение часа тишина могла удручать и дарить облегчение. Я утратил интерес ко всему остальному, и даже притупилась боль от утраты лучшего друга. Пришёл к нему на могилу, рана снова открылась. Просидел с открытой бутылкой водки два часа. Плакал, к белой так и не притронулся, выкинул в кусты. Тяга к алкоголю пропала на много лет.
Она перезвонила через неделю.
Пятнадцать лет с того дня пролетели быстро. Сам не верил, что мы столько проживём вместе. Скромно отметили хрустальную свадьбу, через два года малой школу окончит.
Нерегулярный секс многое изменил, мы стали похожи на обычную семью. Только это не решило всех проблем. Моих проблем.
Я не перестал бояться в любой момент её потерять. Поначалу думал, этот страх пройдёт, но он так и не выпустил меня из своих острых когтей.
Когда сынишка прекратил орать по ночам и без проблем пошёл в детский сад; когда он легко адаптировался к школе; когда жена начала неплохо зарабатывать и моя роль кормильца утратила былую значимость – каждый раз я готовился к худшему.
Если мы начинали ругаться, я предвидел её финальный удар: «Давай разведёмся!»
Все эти годы меня преследовало беспокойство: в один проклятый день она, наконец, скажет: «Твоя помощь больше не нужна! Дальше я сама». Её палец всегда лежал на красной кнопке. Нажмёт один раз, и вся моя жизнь превратится в пыль. Как бы громко ни кричала она во время очередной ссоры, ни разу не заикнулась о разводе – угрозы не в её характере. А оборвать весь этот цирк в одну минуту она могла без труда, это и ужасало.
Не только о разводе она молчала. Даже в самые тёплые и страстные моменты нашей жизни она так и не сказала, что любит меня. Я существовал между этими противоположными точками, наивно надеялся на самые важные слова в моей жизни и боялся её жестокого приговора. Она терпела меня – компромисс между пиком счастья и подземельем ада, а я клянчил у судьбы больше, чем уже получил.
Иногда спрашивал себя, что тебе нужно, неблагодарная сволочь? Каждую ночь засыпаешь рядом с женщиной своей мечты. Она тебя уважает. Может, изредка, но всё же занимаешься с ней сексом. В чём проблема?
Жена от меня ускользает. Мы вроде вместе, но без гарантий. Какие гарантии? Наверное, это проблема всех уродов, похитивших женщин и насильно удерживающих взаперти. Они могут подчинить своих жертв, заставить удовлетворить свои желания любым паскудным образом, даже убить, но любовь им не завоевать. Стоит развязать пленницу, дать микроскопическую возможность побега, и она попытается сбежать. Я видел себя опорой для семьи, а оказался коллекционером, насадившим прелестную бабочку на иглу зависимости; соседом, которого терпят, пытаясь наладить хоть какой-то быт.
Иногда в те сложные минуты, когда в голову лезут самые противные вопросы, я слышу: «Ты делаешь всё ради них! Но почему?
Ты этого действительно хочешь или, может быть, стараешься доказать жене свою пользу?
Ты стараешься быть хорошим отцом! Браво! Это твой выбор или излишними усилиями ты компенсируешь отличия вашего с сыном ДНК?
Так почему ты делаешь всё ради семьи, иногда даже забывая о себе? Может быть, не нужно лишнего пафоса в стиле „ПОТОМУ ЧТО Я – ОТЕЦ“? Ты всего лишь нелюбимый муж и неродной отец, трепещущий от страха потерять свои сокровища и остаться ни с чем»…
Глава V. Дело всей жизни
Сын всегда интересовался, зачем живут люди… С годами любопытство только усиливалось, пока он не определился с делом жизни.
Каждый раз, когда мы обсуждали предназначение человека, я вспоминал о поступлении в институт. Тогда случился малозначительный эпизод, но я неоднократно возвращался к нему спустя много лет, значит, в том мелком происшествии есть что-то важное, способное заставлять память бережливо относиться к этим мгновениям, устоявшим под натиском более громких, но забытых событий.
В то время меня подпитывало предвкушение великого будущего с множеством открывающихся возможностей. Оно контрастировало с лёгкой грустью, ведь выбирая факультет, я неминуемо отбраковывал другие интересные занятия, деклассировал их до уровня хобби или вообще, откладывал до лучших времён, а может быть, и прощался с ними навсегда.
Боль неразделённой любви поутихла, я сконцентрировался на экзаменах, верил в большую карьеру инженера и надеялся принести пользу людям.
Нас пятеро. Из разных городов, с непохожими характерами. Познакомились в первый же день и держались вместе до объявления результатов нашего абитуриентского испытания. Всегда весело, иногда пьяно, во время экзаменов нервно.
После сочинения мы проходили тестирование. Я сел за исписанную парту в громадной аудитории с самым спокойным из нашей пятерки. Обычный, тихий, домашний мальчик. Нам выдали анкеты. Четыреста вопросов с вариантами ответов. Очень хорошо помню, дошёл до двенадцатого пункта. «Есть ли у Вас предназначение?». Даже не думая, поставил галочку напротив «Да». И что-то дёрнуло меня подсмотреть ответ соседа. Мы отвечали в одном темпе, он тоже дошёл до двенадцатого и также автоматически обвёл кружочком «Нет».
Да ладно! Нам по семнадцать, считать себя избранным ради какой-то особой цели так естественно, призвание выглядело неотъемлемой частью системы координат моих ровесников.
Можно сколько угодно спорить об определении этого слова, отличии предназначения от призвания, предаваться дискуссии о поиске смысла жизни или даже о наличии хоть какого-то смысла в этой жизни. Нюансы формулировок не имеют значения – моментальная реакция на стимул определяла всё и тогда показалась мне дикой.
Кто же он: объективно, по-взрослому взглянувший на себя юнец? Человек с заниженной самооценкой? Разочаровавшийся в себе и в жизни? Законченный пессимист? Беспристрастный реалист? Я хотел с ним обсудить многое, но случай не подвернулся, и мне стало как-то неудобно вторгаться в его мир. Всё-таки мы с ним не близкие друзья, пусть и проводили немало времени вместе, пытаясь успешно пройти стрессовую ситуацию.
Спустя несколько дней возвращаться к теме мне показалось неуместным, ну а ещё через неделю наша пятёрка стала четвёркой, мы потеряли нашего тихоню. Не поступил только он.
Когда мы вчетвером отмечали зачисление на первый курс, я спросил уцелевших, как они ответили на тот злополучный двенадцатый вопрос. Пьяненькие в один голос заверили меня в осознании некого предназначения, хоть никто и не смог его чётко сформулировать. Мы ещё долго обсуждали под бедную закуску наше место в истории, но ни одна деталь того разговора в памяти не сохранилась.
Нестрашно гадать над своим предназначением. Но как можно жить в семнадцать лет, отрицая его? Конечно, неудачу моего приятеля на вступительных экзаменах я не связывал с ответом в тесте, но где-то в глубине души до сих пор сидит возмущение тем ответом. Он потрепал мою мечту о том, что всё возможно; нет никаких границ, впереди захватывающая жизнь с массой интересных событий, которую направляет большая цель. Мечта никуда не пропала, но она перестала блестеть, так же хорошее настроение тускнеет, если видишь разбитую машину на дороге, скорую помощь и труп.
Я хотел поспорить с ним, надеясь убедить в неверности ответа. Даже если не определился, в чём заключается предназначение, это не значит, что его нет вовсе. Каждый шаг сокращает путь к открытию, в чём же дело всей жизни. Что его угораздило написать нет? Почему я грустил о нашем откровенном разговоре, начать который мне не хватило мужества? Это проверка серой реальностью моих наивных представлений о великом смысле жизни каждого человека? Миллиарды людей мыкаются обречённо все отведённые им годы в бесплодных поисках загадочного смысла своего существования, а я просил их не опускать руки и верить в свою путеводную звезду. Ведь если над ними нет звезды, может, и мне ничего не светит?
После экзаменов мы с ним пару раз созвонились, и, как часто бывает, потеряли друг друга в круговерти молодости. С остальными я учился вместе на курсе, но студенческая жизнь разбросала нас по разным компаниям. При встрече мы могли обсудить только учёбу или вспомнить недели абитуры. Они бы очень удивились, если б узнали, какой момент из этих скоротечных весёлых недель я запомнил лучше всего.
– Папа, ты всегда будешь со мной?
– Конечно, дорогой.
– Здорово.
– Тебя что-то волнует?
– Я не хочу, чтобы ты умирал.
– Это случится со всеми, но я не тороплюсь. Поверь, я ещё успею тебе надоесть.
– Ты мне никогда не надоешь. Все люди умрут?
– Да.
– И я тоже?
– Тебе всего десять, рано ещё думать об этом… Когда-то наступит и твой час.
– А зачем жить? Всё равно ведь умрёшь.
– Каждому отведено своё время, и это шанс успеть сделать что-то важное и полезное.
– А что ты сделал полезного?
– Я… У меня есть ты. Я помогаю тебе встать на ноги. Воспитание детей – большое дело.
– Правда?
– Кто знает, может быть, моё предназначение именно в этом. День не проходит зря, если ты кому-то помог. А если вырастил ребёнка, обогрел его, накормил, передал опыт, значит, жизнь продолжается. Может, ты ещё и президентом станешь.